Вацлав Серошевский - Предѣлъ Скорби. Китайскіе Разсказы. Хайлакъ

Прошло нѣсколько дней. Количество рыбы не уменьшалось. Но зато невѣроятно возрасли тучи комаровъ. Пребываніе въ болотистой мѣстности надъ рѣчкой, превратилось въ пытку. Особенно въ тихіе, пасмурные дни насѣкомыя буквально душили людей. Они не позволяли имъ открыть рта, лѣзли въ носъ, въ глаза, больно кусали по всему тѣлу. Послѣднее покрылось волдырями и страшно зудѣло. Ночевки стали невозможны.

– Не придетъ! Сама, вѣрно, не знаетъ, куда отъ овода дѣться! – утѣшали себя рыбаки.

Ежедневно кто-нибудь изъ мужчинъ шелъ осматривать „морды“ и обязательно приносилъ корзину, полную рыбы. Бытерхай также обязательно поджидала его на плоской крышѣ юрты.

пѣла она тоненькимъ голоскомъ, завидѣвши издали рыбака.

Но однажды она вбѣжала испуганная въ юрту.

– Нѣтъ!..

– Какъ нѣтъ, когда слышно шаги на дорогѣ?

– Мергень… – пробормотала дѣвочка побѣлѣвшими губами.

Всѣ бросились къ дверямъ. Грегоре́й поднялъ по пути топоръ. Но на дорожкѣ никого не было, кромѣ Теченія. Правда, тотъ шелъ скоро, гнѣвно размахивалъ руками, пустая корзина болталась у него на спинѣ, но… вѣдьмы не было видно! Развѣ, что въ дѣло замѣшалось колдовство, или она гналась за нимъ сзади, и дѣвочка видѣла ее сверху.

– Это ты, Теченіе? – спросили его предусмотрительно присутствующіе.

– Я! А что?.. Проклятая людоѣдка опять вырвала прясло въ городьбѣ и утопила „морду“… Даже найти ея не смогъ!..

Всѣ хлопнули себя въ досадѣ по ляжкамъ.

– И хочется ей, вѣдьмѣ, въ такой комаръ?!

– Что для нея комаръ? Сядетъ себѣ она въ лодку, на перекладинѣ повѣситъ котелокъ съ дымокуромъ и плыветъ въ дымѣ, точно въ палаткѣ… Не то, что мы!

Громъ ее побей, проклятую! – ругался Теченіе.

Мужчины наскоро вооружились и отправились отыскивать „морду“ и починять „городьбу“. Задача была не легкая… Хотя они обмахивались горящими головнями, комары темной тучей съ алчнымъ жужжаніемъ окружили ихъ. Вскорѣ ихъ лица и руки были искусаны въ кровь. „Морда“ на этотъ разъ зацѣпилась за водоросли далеко посерединѣ рѣчки и имъ пришлось перетащить на другую сторону изгороди свой строевой плотикъ. Наконецъ, все было приведено въ порядокъ. Грегоре́й, какъ болѣе сильный и менѣе уставшій, остался на стражѣ. О снѣ, конечно, не могло быть рѣчи. Якутъ въ защиту отъ комаровъ развелъ большой вѣнокъ огней въ нѣкоторомъ разстояніи отъ воды, чтобы не пугать рыбъ; самъ сѣлъ въ середину вѣнка и принялся варить ужинъ, напѣвая отъ скуки пѣсенку. Снаружи бѣшено гудѣло темное облако насѣкомыхъ; рыбакъ по временамъ умолкалъ и внимательно вслушивался въ отдѣльные таинственные звуки, неожиданно долетающіе къ нему изъ тайги сквозь жужжаніе комаровъ и шумъ бѣгущей рѣчки. Но это были обычные, таежные звуки, и якутъ опять смиренно закрывалъ красные, заплывшіе слезою отъ дыма глаза и продолжалъ напѣвать пѣсенку, однообразную, какъ бурленіе кипящей въ его же котелкѣ воды. Вдругъ треснула по близости вѣтка, надавленная неосторожной ногой. Грегоре́й открылъ широко глаза и схватился га ножъ. Въ сѣромъ полумракѣ полярной ночи, освѣщенномъ вспышками огня, стояла Мергень.

– Убить меня собираешься, Грегоре́й?! Ты уже забылъ, какъ меня любилъ и ласкалъ!

– Ты тогда не была еще такой злюкой… Зачѣмъ пришла? Зачѣмъ губишь и мучишь насъ зря?..

– Эхъ! Ты всегда былъ глупъ, Грегоре́й! Пусти меня, хочу посидѣть съ тобою, какъ раньше, поѣсть съ тобой вмѣстѣ рыбы, поболтать… Скучно мнѣ… Не бойся!.. Ты вѣдь крѣпче меня… Оружія у меня нѣтъ! Хочешь, я сброшу платье, чтобы ты не подумалъ, что я что-нибудь спрятала!..

Она быстро скинула кафтанъ и нагая явилась въ дыму. Грегоре́й продолжалъ соображать, но она не дождалась его позволенія, шагнула къ нему сквозь огонь и подсѣла съ боку на разостланной оленьей кожѣ.

– Опять я съ тобою… Помнишь – годъ тому?.. Только въ этомъ году, смотри, Грегоре́й, я жирнѣе… Смотри, какъ тѣло мое выровнялось и наполнилось кровью…

– Пищи у меня пропасть!.. Я утащила сѣти кругомъ у сосѣдей. Много ихъ у меня теперь!.. Вы думаете, вамъ только пакощу?.. Ну, нѣтъ!.. Что вы? Вы бѣдные, слабые черви. Вамъ я мѣшала, затѣмъ, чтобы ты пришелъ… Я не одна желала уйти отъ васъ… Надоѣло мнѣ жить съ вами… надоѣли мнѣ ваши стоны и ваши раны… Грегоре́й, ты еще здоровъ, тѣло у тебя чистое, брось ихъ… Заживемъ чудесно!.. Поставимъ на островѣ круглый домъ, земляную „урасу“… Будешь сидѣть въ прохладѣ, въ сухости… я буду промышлять… Я знаю въ окрестности всѣ мѣста, всѣ рыбныя заимки, всѣ плесы… Общество тоже дастъ мнѣ, чего пожелаю, только бы я ихъ не трогала… И скотъ дастъ и сѣти…

– Ну, нѣтъ! Скота тебѣ не дадутъ, скорѣе убьютъ тебя… Вѣдь у тебя тамъ ничего не осталось. Твой мужъ все продалъ, все увезъ съ собою въ губернію…

– И безъ скота будетъ намъ хорошо. Когда ты будешь со мною, все найду… Въ мѣха дорогіе одѣну тебя… лисицъ, зайцевъ, волковъ и дикихъ оленей таскать, промышлять стану… Петли, западни, луки по всему лѣсу устрою… Иди ко мнѣ!.. Каждый день мясо ѣсть будешь, лучшіе куски жира отдамъ тебѣ, мозгъ костей… И добрая я стану… подобрѣю, смирюсь… Стану сладка, точно ягоды послѣ осеннихъ морозовъ, стану послушная, точно молодая телка… Я вѣдь оттого сердита, что одинока… Когда вспомню, что тамъ по бѣлу свѣту ходятъ, спятъ, размножаются, живутъ въ холѣ и теплѣ люди тѣ, что обидѣли меня… Бѣшеная кровь бросается мнѣ въ голову, и я должна что-нибудь сломать… Хочу я тогда, чтобы всѣ плакали и убивались… Но съ тобою я буду другая… Стану ходить тихо, говорить медленно…

Она прижималась къ нему все сильнѣе, дразнила его обнаженнымъ, горячимъ плечомъ, опираясь о его чуть прикрытое рубашкой тѣло.

– Былъ у тебя ребенокъ… Теперь жалуешься ты, что одинока… а съ нимъ что ты сдѣлала? – проговорилъ хрипло Грегоре́й.

Мергень вздрогнула и отодвинулась отъ него.

– Богъ свидѣтель, само умерло! – воскликнула она. – Да! Вотъ что! Ты, ты спрашиваешь меня!.. Ты даже глазомъ не повелъ, когда я мучилась, не посмотрѣлъ даже… Воды пить не подалъ… А теперь такъ ты требуешь?.. Ахъ разбойникъ!.. Не обманывай!.. Прямо скажи, что сытъ ты отъ нашего бабьяго тѣла, что есть у тебя жена молодая… что она тебя держитъ… Не лги, не притворяйся… Что ты?! Ты все равно, что грязная тряпка… Развѣ ты когда-нибудь что-нибудь сдѣлалъ по собственной охотѣ?.. Кричать на тебя всегда приходится, все равно, какъ на быка: Грегоре́й, иди! Грегоре́й, помоги! Грегоре́й, сдѣлай!.. Ты мерзлякъ, ледяное чучело!.. Любила я тебя тогда, потому что другого не было, но Анка… Анка дура!.. Нашла сокровище…

Лицо Мергень налилось кровью, глаза засверкали дикимъ огнемъ, ротъ раскрылся, и обнажились крупные, бѣлые зубы. Грегоре́й протянулъ впередъ руки.