Джон Райт - Золотая Трансцендентальность

Дафна Терциус встала, подошла к старшей сестре. Сказала приглушённо:

— Всё, пора. Медаль тебе уступлю — за энергостатуи. Или…

— Нет, нет, нет, — замотала головой старшая. — Я только подготовила персонажей и мир. Концовка — твоя. Я и не представляла, что в мой мирок переворот промышленный впишется. И раскалывающего небо принца ты придумала — твоё сердце высказалось, твоя муза, и зрители загорелись вслед за тобой. Да все от восторга были без ума. А потом, когда вспомнили, что это — вылитый Фаэтон… Ну. Фаэтоноборческий пыл поумерился. Даже Наставники некоторые опешили.

— Спасибо. Не думала, что моя сказочка так всё перевернёт.

— В сказках самое важное. Убивает история — но жизни отдают ради мифов. [103] В подлиннике "убивают факты", но история — это и есть запись исторических фактов.

— Спасибо, спасибо огромное…

Дафны, разулыбавшись, схватились за руки добрым, девчачим кольцом.

— Так чем кончилось? Я концовку не досмотрела.

— А, — сказала младшая. — Принц разбил небосвод.

— И что с миром? Под осколками погребло?

— Ранило только дураков, под ноги смотревших. Остальные в сторонку отошли.

— И что там было?

— Где там?

— За небосводом.

— Райские нивы, раскинувшиеся шире окоёма, и, сколько не иди — межи не найдёшь. Земля бескрайняя, сияющая — ждущая только труда хлебороба.

Заря втихомолку накрыла розовым озеро. Настоящая заря — и на мгновение свет Солнца смешался с бледным, серебристо-алым освещением с Юпитера. Пейзаж раздвоился. Накладывались друг на друга двойные тени, и загадочность ложилась внахлёст на обыденное. Через пурпурные небеса пробивались только ярчайшие из звёзд.

— Великолепная сказка… — произнесла старшая. — Не думаю, что сочиню что-нибудь сильнее.

— Пиши то, во что веришь.

— Но ты моего героя увела?

Дафна младшая ухмыльнулась, как сущий бесёнок:

— Если верить прогнозам, новая Коллегия воплотит стародавние сказания о войне и доблести. Как насчёт них? К Аткинсу присмотрись!

— К Аткинсу, говоришь..?

Вдруг обе подняли взгляд, будто услышали трубача — но звуков в тишине не было. Над хребтом гор к западу поднялась особенно светлая звёздочка, затмившая и Венеру. Она-то и привлекла их внимание.

Старшая будто стала свидетелем чуда:

— Свет… Этот свет..!

— Муж мой. За мной прилетел, — ответила младшая.

— Так вот какой Феникс яркий! Я-то думала, он на Юпитере запасы пополняет.

— И опять ты перечишь его порыву. Забыла, как Феникс быстр? Он был у Юпитера — часов десять назад. А сейчас уже на высокой околоземной орбите, начинает торможение. Идём! Договорились встретиться на вершине — пока на гору вскарабкаемся, Феникс уже прибудет.

Старшая подалась назад:

— Но он только тормозить начал. Это несколько часов займёт.

— На девяноста g? Да его движки всю окрестную радиосвязь переорали — Фаэтон по-тихому не может. Выйдем сейчас — поспеем ровно к сроку. Пойдёшь? Он точно попрощаться захочет, я уверена.

Старшая понуро качнула головой.

— Он уже попрощался, когда над саркофагом моим рыдал. А я "прощай" сказала раньше, гораздо раньше…

— Когда же?

— Ещё до Лакшми это произошло. Он развернул корабль. Вернулся. Отказался от дела жизни. Он поднимался по ступеням — и я видела его через окно. Вернись он на пятнадцать минут раньше — я бы погрузиться не смогла, тогда ещё гроб даже не подготовили. Я потонула, пока он поднимался по ступеням. Лютовал он потом как золотое божество — пытался меня вытащить, расшвыривал констеблей как марионеток — да чтобы Фаэтона унять, пришлось Аткинса вызвать, а Аткинс только того и ждал — он, как возродился, уверен был, что когда-нибудь с Фаэтоном поборется. Аткинс был наг и великолепен — и, когда они схватились, в глазу его мелькнула морщинка…

— Ты же дрыхла. Откуда такие подробности?

— Грёзами я выбрала явь. Я видела всё. Вместо снов мне передавали новостную сводку. Я знала всё. Разумеется знала. Отвернуться? Не настолько я трусиха. Всё-таки ты по мне делалась!

— Тогда пойдём!

Дафна отвернулась.

— В лицо я ему взглянуть не смогу. Побудь опять моим послом — в последний раз. Скажи, что мечтаю восполнить его любовь — но нечем. Манит его бесконечная пустота — а я от неё ужасом полнюсь. Променять милую, зелёную Землю на мрак? Нет. Передай, что, будь я отважнее…

— Ты бы его полюбила?

— Будь я отважнее, я была бы тобой.

Слова исчерпались. Они стояли, взявшись за руки, смотрели за окно — на сияние звезды Феникса — и поражались количеству света.

На горную вершину Дафна Терциус из поместья Вечерней Звезды взобралась в одиночку, ради чего переселилась в своё сильное тело, и сменила наряд: чёрный наноматериал облегал каждый изгиб. Обтекаемые полосы адамантия перепоясывали грудь золотым лифом, а также выгодно обводили изящество талии и крутизну бёдер.

С востока уже светило солнце, и каждым шагом адамантиевые башмаки расшвыривали блики златые. Шлем Дафна несла под мышкой — тоже золотой, и в египетском стиле — как у Фаэтона.

Плоскую вершину усыпал каменный хлам, кое-где пробивались редкие шипастые ростки, а на большом валуне сидел морщинистый старик с гривой и бородой белоснежной — опираясь на столь же белый посох.

Старик изучал небольшой, в две пяди побег, походивший скорее на крохотный шест. Растение, похоже, расцвело не в сезон — бутончик на вершине отогнул единственный лепесток серебряного окраса. Напоминал он зеркальце размером с ноготок — куда и смотрел старик, улыбаясь в усы. Тут он поднял взгляд на Дафну:

— Кончился Золотой Век. Наступает век железный, век войны и горя! Вовремя вы забронировались, Уважаемая Миссис Фаэтон! Прямо амазонка! Пальчики оближешь! На какие шиши так разоделась?

— На чаевые. Чуть ли не вся Трансцендентальность хотела с моей дочуркой словечком перекинуться.

— Дочуркой? Дочкой…? — захлопал глазами старик.

— Она несовершеннолетняя, так что оплата переходила мне. Ещё Трансцендентальность то ли решила, то ли предсказала, что Ганнис захочет вину загладить — напоказ, конечно же — и поэтому долгими месяцами, атом за атомом он собирал доспех, мне в подарок. Правда, нам, в Трансцендентальности, показалось, что только миг пролетел. Ну, не всем "нам", а тем "нам", кто Трансцендентальность разделил… Дело-то в чём — я вас не узнаю.

Закряхтев, старик взгромоздился на ноги, помогая посохом:

— Не узнаёт?!! Моя фигуристая богинька, Афиночка [104] Там просто безликая "маленькая богиня войны", но как-то не укладывалось. моя сладенькая, меня позабыла! И это после всего этого!

Дафна отпрянула на пол-шажка. Указала в небо:

— Феникс Побеждающий близко.

И правда — в облачном зазоре золотился треугольник, видимый, как иногда Луна днём. Даже на орбите корабль не скрывался от невооружённого глаза.