Джон Райт - Золотая Трансцендентальность

Она гуляла по склонам горы Фудзи, чьё уединение навек помнят стихи и картины, и она плавала в водах Каспийского моря, куда, как воспето, когда-то впадала Волга. [127] Как сказать, Джон Райт, как сказать. "С Волгой делили мы радость и горе,/ Грозно над нею вилось вороньё./ Кто сказал, что Волга впадает в Каспийское море,/ Волга в сердце впадает моё./ Волга в сердце впадает моё." Крачки, чайки, тюлени, океана не видевшие, плыли, ныряли, парили. Видела: под волнами величественно разблистались под светом поддельных лун и звёзд тысячи бриллиантовых башен Гирцанианополя — легендарного подводного града, построенного земноводной породой Чародеев, после вещего сна вдохновлёнными отречься от Земной поверхности и переселиться назад, в моря, к которым до сих пор по памяти взывали кровяные тельца и интроны генов. Всё то — пропало: и утонувший Персидский город, и статный японский вулкан, и каждая из тюлених, крачек и белокрылых чаек.

Помнила ли она, где настигла весть о гибели Земли Исконной? Помнила, и могла повторить, и могла записать, так что он тоже теперь помнил, будто бы свидетелем был сам.

Он оказался в сотне крошечных парусников. Каждый весом не больше полукилограмма, но паруса, тонкие, что паутинки, шириною могли покрыть и континенты. Под парусами Пенелопа шла к Канопусу, и за века, потраченные Отрешённой Диаспорой на путь, вдруг маленькая золотая [128] Опять же, Солнце в вакууме белым видится для человеческих глаз. Золото фигуральное — потому что Ойкумена там золотая. звёздочка под именем Солнце потухла — и прекратились сигналы с Венеры, Земли, Марса, Деметры и столицы Солнечной Системы — спутников Юпитера.

Родина погибла. Оставшиеся в сонниках симуляции Земли вдруг показались глумом. От Тау Кита пришла весть тысячелетней свежести — Ойкумена Сякудо [129] Сякудо — японский сплав меди и золота. собрала Вторую Землю — посмертную маску утерянного мира.

Орихалковая Ойкумена на желтеющей 72 Змееносца провозгласила и о своём памятнике. Даже от тихого Лаланда 21185 пришла весть, нарушив радиомолчание — спартанского нрава Гепатизонная Ойкумена, названная в честь чёрной коринфской бронзы, разомкнула уста и объявила, что в память о потерянной Земле молекула за молекулой воссоздала её, от одной полярной шапки до другой, не потеряв ни одной знаменитой горы и ни одной прославленной реки не упустив. Последовали и Електровая [130] То ли янтарь, то ли, что вероятнее, сплав золота с серебром. Ойкумена на Дельте Павлина, и Молибдохалковая [131] На долю меди — 9 долей свинца. Ойкумена на Мю Жертвенника, и воинственная Ойкумена Сплава Принца Руперта [132] Медь с цинком, подражающие золоту. около 61 Лебедя.

Даже бедствующая Альфа-Латунная [133] У латуней есть разнообразные фазы, а Проксиму иногда зовут Альфой Центавра С. Она, хоть и ближайшая к Солнцу, весьма тусклая звезда, и в системе её всего одна планета. Ойкумена на Проксиме Центавра попытала свои весьма скромные силы и соорудила свою Землю. Размером копия не превзошла и Луны, а уместилась туда одна только Австралия Четвёртой Эры. Она купалась в мировом океане немногим больше океана Южного, и кораблики могли плыть от Думных Ульев в Брисбене до Стеклянного Куба в Перте напрямую, не пересекая суши.

Когда Отрешённая Диаспора добралась до Эты Киля, а основания околосолнечных колоний узрели десятки тысяч лет, двойников Земли набралось уже штук двадцать — и это только те, о которых вести дошли. Населили мемориалы содержимым биотических библиотек.

Пока остальные корабли Диаспоры продолжали полёт по лучу от Канопуса до Форамена, парусники Пенелопы, навевавшие мысль о бабьем лете, отклонились от линии и задержались перед туманностью Киля, ловя жадно радиоволны ослабевающей межзвёздной болтовни. "Земледельцы" сверялись друг с другом, обмениваясь целыми сводами данных о Земле, скрученными во фрактальный формат: там были и все известные генные образцы флоры и фауны, и записи, и фотографии, и запахи, и переживания, и ноуменальные воспоминания… Задержавшаяся Пенелопа услышала всё это — и стала смотрительницей местной версии Земли. [134] Т.е. в огромной (170 световых лет) туманности Киля, перед которой Пенелопа подслушивала, есть одноимённая парная система Эта Киля, также называемая Форамен, и её окружает крохотная (в световой год где-то) туманность — Гомонкул, вокруг которой и обращаются наши влюблённые.

Помимо образов Земли отставшая от Диаспоры Пенелопа услышала в радиосводках лязг далёкой сечи. От грозной Ойкумены у Лаланда 21185 разносились призывы Молчаливым на бой — от древнего Воинственного Разума Золотых Пэров — или не от Разума, а от лютого его слуги, когда-то человека: Аткинса.

Аткинс! Имя его до сих пор омрачало отзвуком своим легенды Хризолифовой. Аткинс — Сатана, Аткинс — croquemitaine. [135] Сroquemitaine — бабайка по-французски. В долгий, мирный и правосудный Золотой Век его, единственного солдата, держали на случай смуты наготове, вручив оружие до того могучее, что сама мысль о войне думалась с трудом.

Когда затаившиеся Лебеди ударили в открытую, все умы и ментальные системы вокруг Солнца собрались воедино — в непревзойдённую, грандиозную Трансцендентальность. Коллегию Наставников сменила Коллегия Военного Дела. Появились ненужные прежде звездолёты, снарядили их гнусным оружием, а на каждое капитанское место посадили одного и того же солдата.

Тысячи, нет, десятки тысяч Аткинсов, в самых разнообразных проявлениях армейских чудовищ — от наномашинок скромнее микроба до танков [136] Или же цистерн. , давящих города — раздислоцировались по всем театрам военных действий: по всамделишным и по виртуальным.

Ходил слух, что в поисках своего слабого места он в боях самого с собой себя не щадил и даже убивал. Если верить мифу, он как-то раз свёл себя с ума — чтобы разнообразные безумиями братья лучше понимали врага. Якобы в его честь Софотеки Воинственного Разума воздвигали личные дела.

Миллионам гражданских разослали выдержки Аткинсова ума, опыта, характера и мыслительных привычек [137] Наподлинно употребляется слово "memes", очевидно, что в смысле "mental genes", т. е. "единицы культурного кода", но лучше уж я как-нибудь без мемов обойдусь. — чтобы прониклись граждане нужным патриотическим рвением и не подвели Аткинса на бесконечном протяжении войны.

Некоторых такие подарки возмутили, и школа Отрешённых в знак протеста решилась разослать через года и световые года двойников себя и своих библиотек — как можно дальше от Солнца и прилагающихся к нему помешательств, убийств и лжи. Чтобы их не нашли, путь Отрешённые выбрали уже после вылета.