Максим Бондарчук - Симулякры доктора Хьюго [СИ]

Потом бездомный закашлял, завернулся в разорванное тряпье и уснул, так и не прикоснувшись к разбросанным монетам у своих ног. Док посмотрел по сторонам в последний раз, отступая назад к приемнику, откуда можно было вызвать люфтваген и наконец убраться из этого места.

Из-за поднявшегося смога и целых клубов канализационных испарений, рассмотреть подлетавшую машину не представлялось возможным. В горле стало першить, немного разболелась голова. Он попытался прикрыть рот носовым платком и дышать как можно реже, но это помогало лишь отчасти, пока заказанное такси не прилетело и он не смог побыстрее запрыгнуть в сало и вдохнуть полной грудью.

До кладбища летели молча. Водитель не смотрел в его сторону, ничего не говорил. Его вообще ничего не волновало. И даже неприятный запах, впитавшийся в одежду доктора пока тот был внизу и пропитался испарениями до самой нитки, казалось, не вызывало у шофера никаких нареканий.

Вскоре городская черта сменилась непривычными для жителя города-спутника пригородными ландшафтами. Светило яркое солнце, накрывая собой одно- и двухэтажные домишки, деревянные и сложенные из кирпича. Они так сильно контрастировали с привычными для него высотными домами и небоскребами, что первые несколько минут Хью не отрывал взгляда и смотрел, смотрел, смотрел, пока взгляд его не упал на огромную огороженную территорию с крестами и могильными плитами, растянувшуюся почти от самой наземной магистрали и до леса.

Спустившись ниже, таксист придержал машину, давая возможность разглядеть громадное кладбище как можно лучше и только потом приземлился, развернувшись и протянув руку для оплаты.

— Не жди, — сказал док и выбрался из салона.

Погода стояла приятная. Не совсем то к чему он привык за все время, но более лучшей и подходящей для него сейчас было не подобрать. Куда большей проблемой стало отыскать среди нескольких тысяч могил ту самую, где был зарыт Амади и попытаться раскопать и лично удостовериться в смерти чернокожего наркобарона, в свое время подчинившего себе все потоки дурмана в опустевшем ныне районе. У входа Хью встретил кладбищенский сторож. Горбатый старик, одетый в длинный коричневый плащ, держался одной рукой о чугунную трость, весившую по меньшей мере несколько десятков килограммов и звучно стучавшую, когда кончик этой «палки» опускался на бетонную плиту под ногами.

Их взгляды встретились и что-то родное было в каждом из них. Молчание продолжилось с минуту, после чего, развернувшись, старик попросил следовать за ним. Почему-то и ему стало понятно зачем незнакомец, явившийся в такое время, прибыл на кладбище. Они шли медленно, иногда останавливаясь у могил, всматриваясь в многочисленные, казавшиеся на первый взгляд бесконечные, не имевшие конца и края, могильные ряды. Фотографии то тут, то там глядели на них со всех сторон и путь их был долог и весьма не прост. Уже пропал из виду вход и арка через которую они пересекли кладбищенскую границу. Появились заросшие памятники, склепы с причудливыми и непривычными для этих мест отлитыми из металла горгульями и мифическими животными. Оскалившись, они охраняли покой погребенных в этих местах и среди них, как будто ненароком, случайно, вдруг оказалась и могила Амади.

Она была прибрана. На самой могиле росли цветы мака.

— Вот, — сказал старик и ударил тростью. — Он здесь.

— Я думал он жив.

— В какой-то степени он всегда рядом с нами.

Но Хью не устраивал этот ответ. Он хотел лично убедиться, что тело Амади находится там и что он мертв, и уже никогда не поднимется из могилы.

Кладбищенский сторож ответил отказом. Даже не посмотрев ему в глаза, захрипел и грозно ударил своей тростью, развернувшись и предупредив, чтобы доктор не делал глупостей, способных привести к непоправимым последствиям. И док ушел, зная, что ночью вернется и сделает это несмотря ни на что.

После полуночи Хьюго проник на территорию кладбища и начал свое грязное дело, подталкиваемый непередаваемым внутренним желанием, которое было сильнее чувства страха, сильнее чувства самосохранение. Более древнее, чем все инстинкты на свете.

Вдалбливая острие лопаты в землю, он разрывал могилу, как вандал в поисках сокровищ. Делал это почти не прячась, лишь иногда поглядывая в темноту, пытаясь высмотреть в ней свет горящего сторожевого фонаря. И уже в самом конце, когда вместо звука осыпающейся земли в ушах появился хруст ломавшихся досок, Хью отбросил орудие труда и упал на колени, чтобы следующим движением вырвать кусок древесины и увидеть… пустоту. Он был пуст. Вместо разложившегося трупа внутри трухлявого саркофага лежали цветы. Гроб был почти доверху набит ими. Свежими, как будто только что сорванными с поля, маковые бутоны дурманили своим ароматом, погружая его в гипнотический сон. Амади исчез.

На поверхности послышались шаги, очень быстрые. Приближавшийся человек шел прямо к нему, стремительно сокращая расстояние. Хью поднял голову, попытался взобраться по отвесной земляной стенке, но едва лишь выглянул на верх, как нечто тяжелое разрезало воздух перед его лицом и в следующую секунду, словно маятник, качнувшийся в противоположную сторону и начавший свой обратный путь, врезался в его голову.

Он упал. Съехал по стенке вырытой могилы и рухнул прямо в гроб, разбив остатки крышки и погрузившись всем телом в цветы. Мгновение доктор еще соображал. Разум покидал его постепенно и фигура незнакомца, склонившегося над могилой с лопатой в руках, стала последним, что удалось запечатлеть им перед сном.

А был ли это сон?

Хью не знал. Он падал, как это часто бывает в детских кошмарах, когда дна нет, а ты все продолжаешь снижаться, ускоряясь словно метеорит. Мчишься к самой земле, раскаленный и наполненный смертью. Вот еще секунда, осталось совсем чуть-чуть! Показалась земля, стали отчетливыми границы городов. Минск. Пригород. Несколько сотен тысяч человек готовились проснуться, чтобы выйти на работу, заполнить собой улицы, дороги, многоэтажные офисные здания. Но всему этому было не суждено осуществиться, ведь космическое тело уже летело к ним на встречу. Падение. Земля сотряслась и казалось сама пустилась в пляс, прогнувшись под ударом невероятной силы. Небоскребы затрещали. Конструкции начали крошиться, сыпаться. Кирпичная кладка полетела во все стороны, а за ними и люди. Крики. Боль. Отчаяние. Катастрофа. Все это он видел своими глазами. Настолько отчетливо и почти осязаемо, что в какой-то момент Хью поверил в происходящее и был готов смириться с тем, что все это произошло по его вине. Но какая-то сила вернула его обратно с того света. Пленка отмоталась назад. Яркие кадры апокалипсиса превратились в пепел и перед лицом, едва он открыл глаза, показался петух. Обезглавленная тушка птицы висела вверх ногами, привязанная за желтенькие лапки к специальной конструкции, болтавшейся на веревках прямо над наполовину наполненной кровью тарелкой. Запах был мерзок, ему захотелось встать, но боль в голове оказалась сильнее и прижала его окончательно. Здесь не было естественного света — вдалеке горела свеча и что-то неопознанное, высокое и сгорбившееся, двигалось из стороны в сторону, напевая какую-то непонятную мелодию. Потом еще один, за ним следующий. Когда их стало трое, они все повернулись к нему лицом.