Максим Бондарчук - Симулякры доктора Хьюго [СИ]

— Оно того стоит?

Иванов улыбнулся.

— Ты задаешь вопрос, который был адресован тебе, при этом ждешь, что я отвечу на него.

— Вы знаете Отца?

Профессор посмотрел в окно.

— Наш мир пересекается со многими вещами и явлениями, которые не поддаются рациональному объяснению. Наука слишком черства и консервативна, чтобы даже косвенно упомянуть об этом. Но люди то видят, — он повернулся и улыбнулся мне. — Сложно отрицать то, что попадается нам на глаза. Сначала мы не верим, потом начинаем сомневаться, а сомнения подталкивают нас к исследованию, после чего мы делаем выводы. Коллегия не хочет даже сомневаться, она просто отворачивает глаза. Но разве небо пропадет, если мы перестанем смотреть на него?

— Нет.

— Вот именно. Поэтому некоторые из нас способны видеть больше, чем другие.

— И что мне делать дальше? Как это все увидеть?

Иванов закрыл окно.

— У меня есть один знакомый, очень старый. У него свой маленький бизнес на Припяти: кафе и лодочный причал, с которого тот иногда возить туристов по реке, показывая им местные красоты. Я не был у него уже много лет, но, думаю, тебя он встретит с большой радостью.

— Почему вы так решили? Может он умер и его там давно нет.

— Умер? Нет, что ты. Он жив, еще как жив. Как встретишь его, сразу скажи, что ты от меня.

— А если я его там не застану? Полессье — глухое место.

— Он всегда там. У него работы полный рот, успевай только разгребать, да и какой сумасшедший кроме него захочет работать в такой глуши? — Иванов улыбнулся. — Ты встретишь его, будь уверен.

Док сорвался в дорогу буквально через несколько часов, забыв обо всем, что его держало в этом городе. Триста километров — сущий пустяк, особенно, когда ты плывешь по воздуху и не чувствуешь сопротивления десяток машин, столпившихся в небольшой пробке у самого выезда в пригород. С высоты птичьего полета наблюдать за всем этим было одним удовольствием — ты чувствуешь превосходство над ними. Они там - внизу, заложники ситуации, а ты здесь — в небе, летишь, как свободная птица по только тебе известному маршруту. В какой-то момент Хью поймал себя на мысли, что ему не хочется покидать это место. Чувство целиком поглотило его; свобода, безмятежность. Нечто подобное, но очень отдаленное он ощущал в молодости, когда не было возможности набирать добровольцев и все опыты по извлечению снов и в реальность приходилось проводить на себе. Он опять был там, но только в воздушном пространстве. Опять легкость во всем теле, сердце потихоньку успокаивалось, дыхание становилось все менее редким и голова начинала тонуть в мыслях о предстоящем погружении в беспамятство — головокружение. После часа, проведенного внутри салона, люфтваген прибыл по назначению, покружив над лесами и болотами несколько минут, выискивая площадку для приземления. Это место было поистине тайной для людей даже спустя множество исследований и экспедиций в эти топкие и глухие места. Люди до сих пор пропадали там: кого-то находили, кому-то везло меньше. Но один человек продолжал работать здесь несмотря на все уговоры сменить рабочее место и найти себе занятие по спокойней. В своей мастерской он работал только днем, а когда наступал вечер — перебирался на причал, где подолгу крутил и осматривал свое старенькое, проржавевшее, но все еще державшееся на плову судно. Чем-то напоминавшее конструкцией баркас, плавучее средство мерно поднималась на небольших речных волнах, иногда ударяясь бортом о край причала.

— Ближе не могу, — сказал таксист и указал на маленькое пустое место, вытоптанное людьми в нескольких метрах от заросшей грунтовой дороги. Время в пути пролетело очень быстро. Солнце медленно садилось за горизонт, на прощанье выбрасывая в небо остатки розово-красных лучей, в воздухе появился неприятный болотный аромат, свойственный любому месту близкому к водоему. — С тебя сотка, — произнес водитель и протянул руку для денег. Док отдал ему все, что у него было, потом закрыл дверь и еще несколько секунд наблюдал за удалявшимся люфтвагеном, пока тот окончательно не скрылся за облаками.

Домик был мертв — так ему показалось, когда Хью посмотрел на него с противоположного берега. Свет нигде не горел, не было видно никаких признаков жизни. Стало темнеть и холод постепенно сменил собой дневную теплоту. Вода в реке немного оживилась, а вместе с ней и летучие твари, готовившиеся к кровавой трапезе. Едва только Хью всколыхнул высокую траву и берега, как рой комаров взмыл вверх и еще очень долго кружил вокруг него, пытаясь добраться до незащищенных участков тела, чтобы напиться свежей крови. Отмахиваясь, док прошел вдоль берега до небольшой ложбинки, встал напротив нее и посмотрел прямо на баркас, который был единственным плавучим средством на протяжении нескольких километров в обе стороны течения.

— Есть там кто-нибудь! — закричал он и голос его тут же утонул в шуме реки и поднявшегося ветра. — Я от профессора Иванова.

Бесполезно. Ширина в этом месте была значительной и ветер, бивший ему в лицо, нивелировал все его потуги докричаться до возможно единственного живого человека в этом месте. Слова банально не долетали до противоположной стороны, что вызывало страх у доктора — ведь ночь еще даже не началась, а обратного пути у него уже нет.

Прошло около получаса. Хью бродил вдоль берега как умалишенный, не понимая что делать и как быть. Попытки кричать он отбросил и больше не предпринимал, понимая, что скорее сорвет себе голос и охрипнет, чем сможет докричаться до человека. Еще через некоторое время он перестал ходить, сев на берегу, не в силах больше двигаться от изнеможения. Спустя еще какое-то время и вовсе свалился на бок, чувствуя как падают капли речной воды ему на лицо.

«Это было безумие» — ощущая как сползает по мокрой и вязкой почве вниз к воде. Ноги вдруг окунулись в холодную воду, тело отреагировало моментально — задрожав и еще больше испугав обессилившего доктора, отчего тот соскользнул с берега еще сильнее и упал в воду с головой.

Все вокруг стало темным, непроглядным, страшным. Тьма окружила его и любые попытки вынырнуть натыкались на сопротивление стихии. Течение прижимало его, тянуло ко дну, не давало выбраться из ее мертвой хватки. Сил у доктора почти не осталось. Последним рывком он попытался схватиться за корень береговой ивы, но на долго его не хватило. Он отпустил и вода понесла его прочь. Воздух в легких постепенно заканчивался. Хотелось открыть рот, сделать вдох, пропустить в свою грудь мутную бурлящую воду Припяти и навсегда забыть обо всем. Хью вытянул руки вверх, закрыл глаза и был готов встретить неизбежное. Удивительно, но страха не было. Он не боялся смерти, не страшился последствий того, что было сделано им во время земной жизни и спокойно рассуждал что скажет, о чем будет спорить и с чем, в конце концов, согласится и признает ошибки. Рука уперлась во что-то твердое и костлявое. Чьи-то пальцы обхватили запястье уже умиравшего доктора и вытянули на поверхность, вырвав из лап смерти в самый последний момент. Холод внезапно сковал его, воздух ворвался в его легкие и дыхание сразу стало учащенным. Чужак вытащил его на берег, снял одежду и положил чуть дальше, дожидаясь когда тот откашляется и сможет говорить. Вокруг стало еще темнее. Тело Хью дрожало, мышцы непроизвольно сокращались, пытаясь сохранить тепло и не дать замерзнуть своему хозяину, в глазах стояла кромешная тьма. Прошло секунд десять, прежде чем док смог разглядеть стоявшего перед ним спасителя и вид его не внушал ему никакого доверия. Старик был худощав, с длинными, по всей видимости, седыми волосами, закрученными в конский хвост и спрятанными за спиной, накрытой старым бушлатом. На голове зимняя шапка. Ноги его были сокрыты под ватными камуфлированными штанами, упиравшимися в потертые, но очень прочные берцы.