Максим Бондарчук - Симулякры доктора Хьюго [СИ]

Ребенок проснулся. Громкий плач смешался с детским плачем, разлетевшимся во все стороны, как осколки после взрыва.

— Мой маленький. — Никто подошла к нему и взяла на руки, — ну разве он не прелесть, Хью. Все что тебе нужно уже рядом с тобой. Не будь дураком, соглашайся! Второго раза может и не быть.

— Я хочу встретиться с Фанатом.

— Тихо-тихо, мой маленький…

— Вы слышали меня!?

— Ты увидишь его. Бог ты мой, Хью, ты первый человек, который так упорно ищет с ним встречи, надеюсь, что когда он явится к тебе, ты не передумаешь, ведь он не любит пустых разговоров и уж тем более бессмысленных встреч.

Потом она замолчала и вместе с ней замолчал и ребенок.

— Утро вечера мудренее. Иди домой, Хью. Ты получишь желанную встречу. Совсем скоро. Очень скоро.

Часы пробили чуть позже половины седьмого. Солнце еще едва-едва показывалось из-за горизонта, а рабочая группа, возводившая соседний небоскреб, уже собиралась на строительной площадке, раскладывая принесенный инструмент на недостроенной части и готовясь к началу рабочего дня.

Мастиф лежал рядом. Косматая морда упиралась в грудь Хьюго, в полудреме пытавшегося наконец заставить себя подняться с кровати и продолжить работу.

Прошлая ночь прошла в поисках нужного ингредиента. Вернувшись к себе в кабинет, получив заверение от Никто, доктор словно воспрял духом, предчувствуя скорую встречу с, наверное, самым важным человеком, ответы от которого в обязательном порядке должны были помочь ему в поисках нужного вещества.

Сил почти не было. В груди жутко болело, голова кружилась и даже сейчас, когда он таки сумел подняться и сесть на край потрепанной кровати, в глазах резко потемнело. Давление давно беспокоило его, сердце трепыхалось в груди, вена на лбу вздулась, как почка весной. Хотелось есть, пить, спать; хотелось всего и сразу, однако ноги, управляемые какими-то иными силами, потащили мертвецки уставшего доктора прямиком к лабораторному столу.

В кабинете царил хаос, мерзкий табачный дым въелся, казалось, во все, что только можно. На полу валялись разорванные бланки, исписанные неразборчивым почерком листы, остатки еще недавно целых и полных колб и мензурок, кое-где виднелись беленькие пилюли сильнодействующего обезболивающего, упаковку которого Хью давно хранил в своем запирающимся на кодовый замок сейфе.

Сомнения тут же закрались в его сознания. Пройдя чуть дальше вперед и выйдя через вторую дверь в ванную комнату, он увидел раскрытый медицинский сейф, вмонтированный в стену на уровне головы. Там он всегда хранил самое важное и нужное. Здоровье давно уже не было тем, что раньше и кое-какие медикаменты, выдававшиеся исключительно по рецепту нарколога и психотерапевта, давно ему были запрещены. Их можно было достать в обход всех санкций и условностей, и, чего греха таить, Хью несколько раз позволял себе подобное еще во время работы в Коллегии, но те времена прошли и нынешнее положение доктора не давало ему особых привилегий как раньше, отчего прежние поставщики отвернулись от старого клиента, предпочтя ему более надежных и финансово стабильных.

Теперь же последние запасы опустели. Голова заныла еще сильнее, стоило ему только глянуть на знакомые пилюли, после чего к горлу подкатил комок, вызвавший непреодолимое желание согнуться к унитазу и изрыгнуть из себя то немногое, что еще находилось в желудке.

Вернувшись, он тяжело сел за стол. Пепельница была полна под завязку, кругом грязь, пятна от разлитых реактивов, порванные клочки бумаг и различных документов. Все оказалось уничтожено. Намеренно ли или как-то иначе, доктор вспомнить уже не смог. Удивила лишь целостность одного-единственного листа, где сверху на греческом было написано «ΔΚΝΨ». Вся остальная же часть оказалось пустой.

Вскоре проснулась и собака. Потряхивая мордой, она тихо вошла в кабинет и, поднявшись на задние лапы, залезла на соседний стул, зевнув и продолжая облизываться пока Хью не обратил на него внимания.

— Голоден? Сейчас что-нибудь приготовлю, — сказал он и встал из-за стола.

Несколько минут он смотрел как собака медленно поглощает сухой корм, уткнувшись мордой в глубокую миску, изредка поднимая взгляд, чтобы потом снова нырнуть за едой. Затем подошел к телефону, набрал нужный норме и стал ждать, когда на небольшом экране появится знакомое лицо.

Профессор отозвался почти сразу.

— Черт возьми, Хью, где ты пропадал?

— Все нормально.

— Нормально? Я заходил к тебе, но никто не открыл дверей.

— Когда?

— Вечером.

— Да-да, — Хьюго потер лоб: головная боль не собиралась исчезать.

— Плохо выглядишь, — подытожил профессор.

— Я целую ночь работал как умалишенный, все пытался что-то найти.

— И как результат?

— Утром я обнаружил все разорванным и разбитым.

— Это похоже на тебя.

— Правда, есть еще кое-что.

Наступило молчание. Хью отложил трубку, вернулся в кабинет и принес с собой тот самый листок бумаги, указав на выдавленные греческие символы. Профессор быстро посмотрел и легонько, почти с надеждой, улыбнулся.

— Значит нашел?

— Сложно сказать, я почти ничего не помню.

— То есть как?

— Наверное, я слишком заработался. Память будто бы обрезало.

— Ты не помнишь, что было прошлым вечером?

Хьюго отрицательно покачал головой.

— Бред какой-то, — махнул профессор и вскоре добавил.

— Ты принимал какие-нибудь препараты?

Сначала это вызвало у доктора страх. Он даже почувствовал его всем своим телом, как мальчишка, пойманного на краже яблок, которого допрашивали взрослые о его участии в этом деле. Потом на смену страху пришло недоумение. Почему он меня спрашивает об этом? К чему все это? Разве я так плохо выгляжу, что меня можно подозревать в подобном?

Но вскоре ушло и это. Осталось только безразличие.

— Кое-что из обезболивающих, — ответил доктор, ожидая особой реакции профессора. Но ее не последовало, что еще больше дало повод для сомнений.

— Раз уж ты позвонил и все складывается подобным образом, то у меня есть кое-что тебе сказать.

— Слушаю.

— Помнишь лечебницу, куда мы так и не попали?

— Конечно.

— Я говорил, что там содержится нужный нам пациент, но ввиду особых условий нам отказали в доступе. Так вот, кое-что мне все-таки удалось сделать. Я говорил с людьми, которые непосредственно участвовали в этом проекте и один из них: полковник Чудов, дал согласие побеседовать с нами. Это все странно, но другой зацепки у нас пока нет.

— А кто он такой?

— Он руководил вторым научным отделом, расформированным почти сразу после закрытия проекта. Ему восемьдесят два, он на пенсии и… и он скоро должен умереть.

Последние слова заставили Хью напрячься.