Юрий Леляков - Смерть на орбите [СИ]

На экрана я узнал себя. Все удивлённо посмотрели в мою сторону. Так вот почему он тогда не назвал меня! Значит, я живу в теле, в которое по какой-то причине не удалось переместить его сознание?…»

(Шок — за шоком!)

«…— Итак, завтра же я сделаю эту попытку. Завтра — это 9 февраля…» (Знать бы — какого года!) «…В случае неудачи времени для новых попыток не будет. Биологическая материя слишком неустойчива… А если меня с вами в день финального матча не будет, то пусть вместе с вами эту запись слушает киборг, включенный Эвальдом Приксом…»

(Ах, вот — «почти однофамилец»! У Станислава Лема — Пиркс, а там — Прикс!..

…Да, и мелькнуло — 20:19? Нет, даже 30:29… Итоговый счёт того матча? Наверно, мировой рекорд…)

«…— Так как же это всё-таки произошло? — спросил я.

— Это и я хотел бы знать, — ответил Прикс. — Мы долго расследовали это дело, но никаких неполадок не обнаружили. Всё работало штатно. Ты же сам видишь… на записям никаких отклонений…»

(Дословно… Какой хоть язык ему — родной?)

«…— И всё-таки методика проверки полноты извлечения информации из мозга ещё не вполне отработана, — заметил Герм Ферх. — Может быть, что-то самое важное осталось непереведенным…

— А если бы и осталось… Давайте посмотрим запись…

Он взял со стола коротенькую ленту, намотанную на нестандартную катушку, и быстро зарядил её в направляющий канал. На экране появился листок календаря с большой красной девяткой, под которой был изображён международный аэропорт Шереметьево-2 — указание на День Аэрофлота…»

(А кадр — без отметки времени? И какой год — неясно!)

«…— Календарь он снял перед самым опытом, — объяснил Прикс. — Он все кино- и видеоленты начинал с календаря, чтобы можно было восстановить, когда это было…

Следующий кадр сделал уже явно кто-то другой. Сначала появилась электронно-вычислительная машина… окружённая с двух сторон совершенно одинаковыми комплексами медицинской аппаратуры. Потом поле зрения отодвинулось назад, благодаря чему стали видны кресла, над которыми на длинных штангах были укреплены ажурные полусферы…»

(Тот аппарат! Но — уже на Земле!)

«…Они покрывали лица людей (или киборгов), сидящих в креслах, касаясь разных точек головы укреплёнными на проводах контактами. Этот комплекс машин я видел впервые. Я хорошо помню комплекс, на котором я родился, но он мало напоминал то, что я видел сейчас на экране. Впрочем, может быть, и не так уж мало, но на экране была видна не вся ЭВМ, управляющая комплексом — часть её закрывал оператор. Ещё два оператора стояли по другую сторону машины. Когда поле зрения отъехало ещё назад, стал наконец виден весь комплекс. Оказывается, наверху там были ещё два экрана, на которые, или, точнее, перед которыми проецировались голограммы: на левый — мозга человека, на правый — мозга киборга. Нa них, сменяясь так быстро, что даже киборгу, включенному на предельную скорость восприятия… почти невозможно уследить, мигали включенные в данный момент участки мозга. У киборга часть мозга всё время оставалась тёмной, в то время как мозг человека почти весь был охвачен миганием — у людей, несмотря на функциональную асимметрию мозга, нет такого чёткого распределения функций между отделами мозга, как у киборгов…

Это длилось всего несколько секунд, начиная с того момента, когда экраны стали видны…» (Фон, без изображений?) «…Потом они неожиданно погасли.

— Перезапись завершена! — сказал в микрофон оператор, который сидел спинoй к камере в момент съёмки. По голосy я узнал заведующего кафедрой кибернетической психологии Мирослава Кременецкого…»

(Родион! Точно!)

«…— Контроль! — раздался из невидимого на экране динамика голос Прикса из другого помещения, находящегося за стеной.

— Есть контроль! — ответил Кременецкий. — Информация донорного мозга исчерпана!

— Донорный мозг — контакт!

Два оператора, стоявшие к зрителю лицом (впрочем, самих лиц я не видел, они были закрыты масками) стали осторожно отсоединять контакты от активных точек головы донорного тела. Когда один из них сдвинул вверх пластинку, закрывавшую глаза, я узнал человека со вчерашней записи.

— Контакт снят! — доложил Кременецкий.

— Приёмный мозг — контакт!

— Контакт в норме!

— Ключ на питание!

— Есть ключ! Есть поле!

На правом экране появилось равномерное и всё усиливавшееся свечение мозга киборга. Того мозга, который уже через два дня после того, как была сделана эта запись, стал моим. Странно подумать, что когда-то в моём мозгу жило чужое сознание. Или не жило? Сейчас мы это узнаем…

— Контрольные вопросы! — напомнил Прикс.

— Ты слышишь нас? — спросил Кременецкий у моего тела. Я до сих пор не мог отделаться от ощущения, что вижу на экране себя, хотя и понимал, что всё это было за два дня до моего рождения.

— Слышу, — ответило моё будущее тело моим голосом совершенно без интонации.

— Имя, фамилия?

— Ян Ратс, — ответило моё тело. Странно было слышать из своих уст о том, что эти самые уста принадлежат какой-то другой личности.

— Дата рождения?

— 19 декабря 1961 года. Это фактически. По паспорту 18 декабря.

— Как чувствуешь себя в новом теле?

— Я не чувствую себя, — ответ прозвучал так сухо, что Кременецкий и два других оператора на экране невольно вздрогнули. Я здесь тоже ощутил мгновенную растерянность.

— Как это понимать? — спросил уже Прикс из динамика.

— Я не чувствую себя, — повторило моё тело. — Чувствовать себя нельзя…»

(Какой жутью повеяло вдруг!)

«…Я представил себе разум, оказавшийся в таком положении, и мне сделалось жутко. Странное и путавшее впечатление производили эти грамматически правильные фразы, демонстрирующие полное бессилие разума. Только вот чьего… и перед чем?

…— В старом теле тебе это удавалось, — напомнил Кременецкий…»

(Была пауза? Что-то — в запись не вошло?)

«…— Я существую только в этом теле.

— Вспомни. Ты раньше был в другом теле.

— В моей памяти есть информация, что раньше тело было другим.

— Ну, и как ты относишься к этому факту? — спросил Прикс.

— Мне это безразлично.

— Так зачем же ты участвовал в работах по созданию этого нового тела? — спросил Кременецкий. Его голос выдавал полное непонимание.

— Не знаю.

— В твоей памяти есть сведения о том, как ты участвовал в этих работах?

— Есть.

— Чего ты хотел добиться?

— Выполнения программы, заложенной в меня.

— Какова тогда вообще цель твоей жизни?