Алистер Лоуренс - Соната лунной принцессы [СИ]

Собственно, как оказалось, каждый житель подземелья знает о легенде про некий солнечный мир, но считает сказанное лишь красивой сказкой, не имеющей к реальности никакого отношения. Поверье также гласило, что в недрах подземелья обитает зло. Хм. Черные куртки считали так же. Может кому-то из шпионов «Цитадели» доводилось общаться с отшельниками? Или шпионы и пустили слушок специально, то бы избавиться от любопытных. Все-таки страх правит миром.

Как оказалось, жители старого метро во главе со Знахарем, скорее всего единственные, о ком не знает ни правительство, ни «Цитадель», ни даже клан Мардук. Живут себе в своем маленьком тесном мирке, пользуясь электричеством от запитанного кабеля (никто не знает, откуда поступает ток), которого хватает на подсветку импровизированных теплиц и нескольких десятков метров тоннеля.

Землю отшельники взяли с поверхности много лет назад, и с тех пор умудряются выращивать овощи и некоторые ягоды, есть даже небольшая куриная ферма. Мясо птицы едят редко, зато яйца всегда в достатке.

Но, как признался Браун, с каждым годом держать хозяйство все труднее. Запасы ультрафиолетовых ламп, что раньше с легкостью можно было отыскать на заброшенных складах, истощились. Одни пришли в негодность под неумолимой властью времени, другие украли любители легкой наживы с поверхности. Но, так или иначе, свет пока есть, значит и жизнь тоже продолжается.

Всего в подземелье ютится около пятидесяти человек, раньше было чуть больше сотни: мало кто решается на рождение детей, особенно после того, как Тиффани — жена Знахаря — умерла при родах несколько лет назад. Саймон и его братья — Марк, Кай и младшая сестренка Китти — единственные дети. Так, постепенно, год от года, вместе с ценными ресурсами, тают и поселенцы. Одних губит старость, других бактерии или даже самый обычный аппендицит. Ни антибиотиков, ни наркоза, ни даже простых медикаментов. Разрежут наживо, да и оставят в горячке. Повезет — выживешь, а нет — заработаешь перитонит и даже страшно представить, какие мучения придется испытать перед смертью. Еще будешь умолять добить себя, если сможешь произнести хоть слово.

— Как вы живете тут? — Спросил я, изумленный столь бедственным положением и огромным терпением подземных жителей.

— А сам-то как думаешь? Так и живем… Если это можно назвать жизнью. Существуем… На поверхности почти не бываем, разве что иногда обмениваем остатки цветного металла на фонари, спички, скромные предметы быта, но с каждым годом их все меньше. Сам понимаешь, запасы не бесконечны, да и черные археологи знатно постарались в свое время. К нам они, конечно, не сунутся. У тоннеля, откуда вы пришли — дурная слава.

— Дурная? — Переспросил я.

— Да. Ходят слухи, что никто из любителей поживиться не возвращался обратно. Теперь я знаю почему. Но зато, благодаря «Цитадели» осталось еще хоть что-то. На других же станциях, складах и перегонах все вынесли подчистую. Не осталось ни единой ценности, даже маленького болтика.

Подумать только, «Цитадель» спасла колонию, как местные сами называли себя, от полного уничтожения. Копатели боятся приближаться к полицейским катакомбам даже на пушечный выстрел, ясное дело, жить-то все хотят.

Не завидую их участи. Попади они в руки «Цитадели», что бы с ними сделали? Мы еще легко отделались, можно сказать, легким испугом.

— Почему вы не подниметесь наверх? — Резонно спросил я. — Жизнь в той же красной зоне немного лучше, нежели тут, можно даже найти работу, убирать дворы или мыть полы, переселиться в Сингапур со временем.

— Везде хорошо, где нас нет. — Знахарь только улыбнулся. — Нам привычнее тут, в подземелье… Нам лучше в темноте, но в безопасности. Ану… — В его шепоте чувствовался животный страх. — Они придут за всеми. Карающая рука небес за уничтожение природы и беззаботную жизнь. Наверное, нечто подобное испытывали древние кроманьонцы при виде молнии, или надвигающегося морского урагана. Эти явления почитали богами, их боялись и поклонялись им.

Им приносили жертвы и строили храмы. Но, природа — не боги, она глуха и равнодушна к нам. Как и ану.

Поселение возникло сразу после ухода военных, когда стало ясно, что пожиратели не настолько сильны, чтобы победить человечество, которое достаточно окрепло и устояло после череды поражений, и некогда важный резервный объект оказался никому не нужным (так говорили нам, истиной цели никто не знает). Тогда-то жители красной зоны принялись переселяться под землю, но выжить и остаться незамеченным удалось лишь немногим. Поначалу существовали весьма многочисленные колонии. Людьми двигал страх нападений, которые нередки именно там, в зоне для бедняков.

Но теперь все иначе. Часть переселенцев погибли от рук полиции, еще часть — от болезней и голода. Третьи отправились в поисках лучшей жизни вниз, в глубины и не вернулись. Погибли все, кроме последнего огонька жизни, сплотившегося вокруг Знахаря.

— Папа, я принес коробку! — Неожиданно послышался голос юнца.

— Спасибо, Саймон. — Знахарь потрепал и без того лохматые волосы мальчишки.

— Меня зовут Хрюк! — Обидчиво протянул малец.

— Спасибо, Хрюк! — Суровый бородатый мужчина рассмеялся и Саймон улыбнулся в ответ.

— Почему Хрюк? Любопытно, знаете ли… — Спросил я.

— Это их развлечение — игра в шпионов. Хрюк, Зюн и Бяк — вымышленные имена, часть придуманного ими самими фантастического мира, где они отдыхают от суровой и весьма унылой реальности нашего сложного существования… Дети… Им труднее, чем нам… Пойдем, нам пора…

Знахарь повел меня обратно по мрачным коридорам в «комнату», где все так же неподвижно лежала Лиз. Девушка смотрела в потолок и тяжело дышала. По горячему лбу стекала струйка пота.

— Как ты? — Произнес он, подойдя вплотную к девушке.

— Дышать трудно… — Прохрипела она.

— Так я и думал. — Знахарь осмотрел Элизабет вновь, и былая улыбка словно испарилась. — Мне нужна твоя помощь, Рэт. У Лиз гемоторакс, это когда кровь скапливается в груди, я уже говорил. Мы сделаем разрез и введем дренаж, будет немного больно.

Немного? Слабое утешение, в полицейской академии нас обучали основам медицины. И пускай на практике от меня мало толку, но боль будет сильна — это я знал наверняка.

Знахарь перенес Лиз на импровизированную кушетку в таком же импровизированном медицинском блоке. Что ж, о стопроцентной гигиене говорить не приходилось. За ним шел Саймон с аптечкой.

Браун облачился в белый халат (на удивление чистый) и велел мне сделать то же самое, затем привязал руки и ноги Элизабет к кушетке, предварительно сняв лишнюю одежду, что бы та не мешала ходу операции.

— Рэт, просто будь рядом. — Испуганно прошептала Лиз, едва блестящее лезвие знахаря сверкнуло в воздухе.