Юрий Леляков - Небо в кратерах дюн [СИ]

(Горный хребет по ту сторону?)

— …А он тогда вытягивал звёзды себе в обсерваторию и рассматривал их. Ярко светились помои веков…

(Оговорка? Хотел сказать: «пыль», «прах»?

Но о чём это? Встретил там, у тех — местного астронома?)

— …Солнечные лучи были пристроены на корме Вселенной. Раскалённая синь голубых небес исчезла вдали. Пустой вожак из-под самца… но я метнул ему в голову…

(А это? Опять знакомое!..)

…Ещё немного фраз — и валик кончился.

Итрихе прошёл экзамен, ответил на вопросы — а потом сам спросил:

— Думаю, если через неделю задать Нэгэрцэву в осторожной форме вопрос, что означает этот «самец» — он на него ответит?

— Подождём и спросим…

…Через неделю на вопрос, что такое «самец», Нэгэрцэв ответил, что это человек, противоположный самке…

Итрихе был потрясён… Да, он — психиатр, но… Нигде ещё столь дикая концепция не встречалась ему ни разу: ни — в древних преданиях времён, когда хоросирты лишь учились познавать свой мир, мало зная о нём; ни — в бредовых идеях других пациентов! Самец… человека? Не — низшей, неразвитой формы жизни, что рождает людей, а… самого человека?..

(А заставило задуматься…

Когда-то — и были лишь такие формы жизни, и люди — произошли от них! Все учёные убеждены в этом… А как, на каком этапе возникло чередование поколений — наука пока не знала!

Но… люди — двух полов, как инфузории? Не укладывалось в сознании — хотя идея и захватывала необычностью, и пугала! И трудно было отделаться — в ночных размышлениях наедине с собой! А между тем…)

…Медленно удавалось понять, что означают переплетения странных слов. У Итрихе появилась мысль: Нэгэрцэв рассказывал о том, что произошло с ним… (Например, пламя было — горелки, разогревавшей воздух в дирижабле?) …Но что за «противоречивые» люди? Бред или реальность? Может ли быть?..

Ещё через два дня удалось выяснить: ту посуду — он, вероятно, сам и метнул куда-то; но потом он отмахнулся и попросил не задавать больше вопросов — а то не выдержит, и опять всё забудет…

Полученные сведения оказались большой удачей… Довольно долго он ничего не мог вспомнить…

…Итрихе сделал запись в дневнике:

«Я считаю, что многие религии возникли в результате болезней мышления…»

…Последующий бред вызывал ощущение жёлтого огня не только у Нэгэрцэва, но и у Итрихе. Ещё один огонёк (красный) — чувствовал лишь Нэгэрцэв, но он был не совсем понятно где расположен: то ли слева, то ли справа сверху, то ли справа снизу. Было и впечатление, что от усилий воли жёлтый огонь медленно движется вправо: слева — истина, справа — путаница из мыслей… Иногда (во время чего-то, видимо, не очень приятного для Нэгэрцэва) красный огонь окружал жёлтый собой и зелёным огнём, но жёлтый побеждал, а красный тускнел и смещался вправо…

(Какая-то уже иная методика?

Неясно — будто выпал фрагмент…)

…— Я побеждаю свою болезнь, — сказал Нэгэрцэв. — Может быть, всё-таки есть бог… в смысле — космический разум? Когда-то наши далёкие предки верили в богов, другие — в одного бога, третьи — ещё в какую-то мистику. Но это происходило потому, что слабые люди в тяжёлых случаях не только физически, но и морально страдали. Когда рассчитывать больше было не на кого, они подсознательно, сами не замечая, создавали мысленный образ мистического всемогущего защитника. Истощённый рассудок цеплялся за приятые галлюцинации, так как не оставалось сил для самоконтроля. Выздоровев морально (конечно, до известного предела), человек справлялся и с физической болезнью. Бог был лекарством от безумного страха, защищал человека от того, чего он боялся панически. Но плохо что одно безумие могло смениться другим. Вера в бога была мощным тормозом в развитии человека. К счастью, у нас сильные люди, и мы сохраним трезвость рассудка. С религиями было покончено около 52 лет назад, когда переубедили последнего члена последней религиозной организации…

…Зершанчари был столицей нагорья Зершанчари — буквально «овраги щебёнчатой зари». Полуразрушенные остатки складчатых гор и потухших вулканов образовали причудливые нагромождения разноцветных скал. В окно психбольницы заглядывала растекавшаяся по небу огненным веером оранжевая заря. Рубиновый луч Эяна загорелся в её сиянии, и скалы как будто стали частью рассвета. Несколько маленьких слоистых облаков светились как воскресшие древние вулканы. Отполированное скалами небо было безоблачным и загадочно-синим. Маленькая медоносная змея стукнулась о сетку и с недовольным жужжанием полетела дальше, не сумев проникнуть в окно. Это была «пчела-змея»…

Итрихе записал в дневнике — стопке листочков писчего камня, который всегда носил с собой — карандашом из охры:

«Наиболее отвратительные «религии» возникали в результате прямых психических заболеваний. К счастью, мы знаем немного таких примеров. В результате этих явлений «бог» получался противоречивый и противный человеку. Но даже когда таким людям удавалось объединить свои слабости и антиусилия, всё равно их вылечивали а принудительном порядке…»

Затем он протянул Нэгэрцэву другую каменную тетрадь и сказал:

— Нэгэрцэв, постарайся сосредоточиться на мыслях и строчках и постепенно записывай свои воспоминания, пока не дойдёшь до сути.

— Не знаю, смогу ли. Зря я столько лет был просто на учёте. Надо было сразу лечиться. А то часто начинаем предпринимать что-то, когда уже бесполезно.

— Надо верить. Попробуем новое средство. Подождём один диск Эяна, и я приду…

…Нэгэрцэв остался один. Жёлтый огонь уже дошёл почти до края чёрной линии, а красный и зелёный погасли. Но дальше он упирался во что-то жёлто-зелёное. Временами это что-то казалось ярко-бурым и вызывало отвращение… Сквозь пелену мутных, как болотная вода, фосфенов, он видел, как справа от жёлтого огня возникает тошнота цвета головной боли — иначе нельзя описать… Но слева возник Итрихе с двухцветным фонарём. Вспыхнул красный огонь, потом сменился синим, потом опять красным…

Всё быстрее и быстрее мелькали огни одного из последних достижений медицины Хорося… Жёлтый огонь наливался силой быстрее, чем бурая стена. Вдруг он превратился в неимоверно горячий, как недра Эяна, золотой луч, и резко ударил вправо. Бурая стена быстро исчезла, осталось только затухающее неприятное ощущение… И Нэгэрцэв вдруг увидел слева от жёлтого огня — в котором, казалось, горело время, превращаясь в пространство — оскаленную морду, и почувствовал, как его правая рука раздробила о неё тяжёлый предмет, и морда без крика треснула и рухнула вниз…

— Вспомнил… — выдавил из себя Нэгэрцэв.

Поворотом ручки Итрихе слил два огонька фонаря в лиловое пятно. Он поставил прибор перед Нэгэрцэвом…