Виктор Квашин - Погладить запретного зверя

Она не хотела просыпаться: «Ещё чуть-чуть, ну хоть капельку». Жалко было её, как ребёнка. Но, растормошил. Поднялась вдоль скалы, ступила — и охнула, чуть не упала. Испуганно посмотрела на спутника.

— Я вас подвела?

— О чём вы говорите! Пейте вот, — подал кружку. — Шоколадку возьмите. У вас телефон есть?

— Да.

— Звоните Вадиму. Да, да. Звоните Вадиму! Я вас не донесу. Он организует.

Тамара отрицательно замотала головой.

— Хорошо, давайте вызовем спасателей. Прилетит группа, правда это будет дольше, зато намного дороже, и вы прославитесь, по крайней мере, на весь регион.

Она вынула из кармашка телефон, выбрала номер.

— Тут связи нет. Совсем.

Это было плохо. Юрий Сергеевич налил себе остатки чая, самую крепость, проглотил, посидел, глядя в огонь. Небо уже посветлело. Поднялся, подошёл к месту, где ночью видел «медведя». Действительно, будто бревно провезли. Но не тащили, а катили. Дёрн, мхи не содраны, а примяты. Следов, задиров не заметно. Ладно, это после. Что делать-то?

— Давайте телефон. Попробую сверху позвонить. Тут, возможно, скала экранирует.

Забрался на седловину. Глянул на часы — без десяти семь. Ладно, случай не рядовой, поймёт, если не дурак. Позвонил, очень кратко объяснил: у Тамары травма, идти не может, находимся на южном отроге горы Змеиной, под нижней скалой, с востока.

— Ясно, понятно, место знаю, бывал. Ждите.

Сказал — как отрезал. Можно быть уверенным. На душе стало веселей.

— Дозвонились?

— Вот это мужчина! Вот с ним — да, в прорубь можно без страха. Сказал, сейчас будет.

Теперь можно было не жалеть продуктов. Юрий Сергеевич заварил свежий чай, вытащил остатки хлеба, шоколад, орехи.

— Будем праздник праздновать, Тамара Ивановна. Подтягивайтесь к костру.

Она не отвечала. Он обернулся. Женщина, в положении полулёжа, облокотившись о скалу, гляделась в зеркальце и подкрашивала губы. Обалдеть!

— Попейте прежде чаю. Он часа через два только доберётся.

— Да ну вас! — порозовела Тамара и спрятала принадлежности в карман. — Давайте ваш чай.

После завтрака снова повело в сон, и они оба задремали. Юрий Сергеевич и во сне сканировал все звуки, ожидая в первую очередь приближения людей снизу. Камни посыпались снова сверху, как прошлый раз. Мгновенно открыл глаза, и при свете солнечного утра фантазия немедленно нарисовала картинку: медведь, громадный медведь на задних лапах спускается к ним с гребня. Но тут же медведь преобразился в Вадима, тоже огромного и медведеобразного, одетого в бурую энцефалитку и сопящего не хуже зверя.

— Где она? — просипел он, сам же отыскал глазами, подбежал. — Как ты, Тома? Где болит?

Юрий Сергеевич отвернулся и занялся упаковкой рюкзака.

Спускались западным склоном, перебравшись обратно через скалу по той же тропе. Вадим сказал, что вдоль восточного обрыва прохода нет. Юрия Сергеевича он лишь спросил: «Сам-то как?» — «Нормально». Тамару просто поднял на руки как ребёнка и понёс. Возражения не слушал и не отвечал, просто нёс до самой машины, перешагивая валежник, спрыгивая с камней, приминая кусты, как вездеход. Машина стояла непосредственно у подножья. Тут был лесовозный волок, ниже недавняя лесовозная дорога, «убитая», но для УАЗа «самое то».

Усадил Вадим Тамару аккуратно, бережно, прямо с рук на сиденье. Она не сразу расцепила руки на его шее.

— Ты — мой спаситель, — прошептала.

А он прыгнул на своё место, как ковбой на мустанга и сразу надавил на газ. Свою дверцу Юрий Сергеевич захлопнул уже на ходу.

Вадим подкатил прямо к приёмному покою, не принимая Тамариных протестов, отнёс её в больницу. Вышел через пятнадцать минут.

— Положили. Сказали обследовать. На вот, ключ от квартиры, Тома передала. Садись, до дома подкину.

Дверь оказалась незапертой. Юрий Сергеевич сунулся в «свою» комнату. На постели спала, раскинувшись навзничь, совершенно голая Дашка. Он обалдел, поспешно закрыл дверь, получилось громко. Прокрался на кухню, включил чайник. Через минуту ворвалась чуть прикрытая халатом Дарья.

— Вы меня видели!

Он отвернулся, насыпая заварку. Она вцепилась в рукав, повернула его к себе.

— Вы меня видели, да? Вы педофил, да?

— А ты спала голая при открытых дверях в ожидании именно педофила? Извини, я не сообразил. Собери: халат, тапки, бельишко, зубную щетку, что там ещё, отнеси матери в больницу.

— Ой! Что с мамой? Что вы с ней сделали? Я ей говорила, что зря она с вами связалась!

— Иди, умойся, истеричка. И сделай, что тебе говорят. Мама ждет. С ней ничего страшного. Повредила ногу, положили на обследование. Давай, давай! Со мной ещё успеешь поругаться. А маму не напрягай, она устала.

Дашка сопела, шуршала, красилась, собиралась, ушла, вернулась, снова ушла. Юрий Сергеевич, наконец, разделся, принял душ, выпил чашку чая и завалился спать на Тамариной кровати. А что было делать?

Сквозь сон слышал, как вернулась Дарья, как бахала нарочито дверями, гремела кастрюлями, но проснуться так и не смог. Потом всё стихло. Потом в дверь постучали, негромко.

— Да!

Дверь приоткрылась, показалась Дашкина рожица, размалёванная как попугай.

— Вставайте обедать, а то остынет. Я жду, жду, а вы всё спите…

Он глянул на часы: семнадцать! Вот это отдохнул! Вскочил, умылся, заправил постель, пошёл в кухню. Даша сидела, подперев щёку кулаком перед накрытой полотенцем кастрюлей. Тут же вскочила, налила большую тарелку супа с фрикадельками, поставила тарелку с нарезанным хлебом, стопку и бутылку с водкой.

Юрий Сергеевич был ошарашен.

— Чего это ты?

— Мама сказала вас накормить. И ухаживать.

— И водкой поить мама сказала?

— Нет, я сама. Вы же мужчина, обедать надо со стопкой.

— Интересные понятия. Ну, спасибо, Даша. А знаешь, я, пожалуй, действительно выпью.

Он налил полстопки. Дарья поставила рядом вторую.

— И мне!

— Ты как меня утром обозвала? Утром была дитём, а к вечеру повзрослела?

— Думаете, я не пила? Ещё как пила! Мы же за мамино здоровье. Она мне рассказала, как вы её спасали.

Юрий Сергеевич был несколько озадачен таким сообщением, сам он считал, что спасал её Вадим, но развивать тему не стал.

— Ладно, только капельку, хорошо? И не скажи кому-нибудь, а то меня ещё посадят за растление.

Они чокнулись:

— За маму. За её здоровье.

— Да, она у тебя отважная и очень терпеливая. За неё! — Юрий Сергеевич выпил, принялся есть. — Вкусно! Ты сама готовишь?

— Конечно! Кто бы тут ещё готовил?

— Умница, Даша, молодец!

— Правда? — ребёнок расплылся от похвалы. — Я ещё пельмени могу, и пирог могу печь. Честно!

— Да я верю. Давай, завтра пельмени сварганим и маме отнесём.

— А её завтра домой обещают отпустить.