Adversa_Fortuna - На седьмом небе [СИ]

Вез ее в машине так, словно Алиса была его сестра, а не Кэрри, словно она — его собственная дочь, а не Тодда. Его смысл, его гребаный смысл. А я ехал рядом.

Три.

Были вещи важнее Майкла. Одну из них Коннор прижимал к себе всю дорогу, что-то шептал ей на ухо. Мне, конечно же, было интересно, но что — было не моим делом. И ничьим больше — секрет оставался секретом.

И Коннор остался Коннором. На следующий день вернулся таким же помешанным на своем Перрише. Ну хоть выспался — из больницы его не пустили в архив, отправили домой. Дали выходной. А потом я вернул книгу. Наверняка поговорили с Кэрри о руках, о Бродском, об Алисе, о Майкле, о ком же еще?

На следующем задании, при первом же случае, Коннор вышел из укрытия, подошел к преступнику и позволил ему целится прямо в лоб. Сломал руку. Все повторялось. Снова.

Дворняги, волки не становятся домашними. Собачьего рая не существует.

Я смотрел, как он надевает наручники, и думал: лай, пока можешь, Коннор. Гори здесь, на земле, потому что оказавшись на небе, ты сразу же решишь: пусто и холодно. Там внизу, с крокодилами, было хотя бы, ну, веселее.

А наверху ничего, пустота. Ни призраков тебе, ни имен, ни зоопарка. Пустеющий город за спиной, и сам ты как феникс — другой. Сгорел, но не родился.

Собираю всю силу и двигаю пальцами. Цепляю траву и пытаюсь подняться, но я забыл о другом — о балласте. Сначала нужно освободиться. Не смотреть в небо, не видеть специальных машин и водителей в кепках, не держаться за Лизу, за Коула. Я смотрю на жену и пытаюсь улыбнуться, начинаю шептать не понятно что. Что-то вроде:

— Я в порядке, в порядке. Все хорошо, Лиз, это ведь ничего. Ты знаешь как во всех фильмах бывает — такие как я обязательно выживают. Не смотри на живот, это просто пуля. Не смотри… Вы в порядке? В порядке. Хорошо. Все в норме, мы в норме… Не смотри на живот! Это не важно…

Я сам превращаюсь в машинописный текст, становлюсь электричеством. Пытаюсь заговорить, одурачить, потому что холодно холодно холодно холодно.

Четыре четыре четыре четыре.

Ты должен подняться.

Сейчас я вспоминаю, как пытался понять. Смотрел на Лоусона и — помимо того, что мне было дело — старался найти ответ на вопрос.

Что он скрывает?

Кто такой Майкл?

Кто такой Коннор?

Все это время он скрывал какую-то большую тайну. Но я сам ходил как труп, как робот, а по итогу — испорченное личное дело. Фаулер любил отыгрываться на обоих — и спасибо ему, ведь хоть кто-то из нас двоих еще мыслил здраво — использовал возможные рычаги давления. Но Коннор готов был ночами сидеть в архиве, выполняя его поручения, потому что ему это было на руку — получить доступ к бумагам. А вот я заебался перебирать их, каждый раз когда мы снова не могли поделить улику или же чей-то труп.

Когда Лоусон в очередной раз перед всеми играл в смерть, говоря с оружием.

К магнуму обращался на ТЫ, к моделям винтовок на ВЫ, табельное и вовсе не жаловал. А я получал только хэнк.

хэнк хэнк хэнк хэнк андерсон

Пять.

Он был самым странным человеком, которого я знал. Однажды на обеде зашел разговор о страхах — Перкинс просто сказал, что ничего не боится, чем вызвал хохот у Рида.

— Ага, как же, — заржал он, — поэтому ты чуть ли не помирал в зале, когда вырубали свет и мишени двигались? — они говорили об академии, а я в их разговоры не лез, — ты темноту не перевариваешь, просто признай это.

Тот ничего не ответил, только пожал плечами.

— Я боюсь рынков, — вставила свое Хлоя, — а что? Там все эти фрукты лежат, и овощи… На самом деле, у меня аллергия не только на лимон, много на что…

Когда Рид повернулся к Лоусону, я не ждал ничего необычного.

— А у тебя на что аллергия, мисс Я-никогда-ничего-не-боюсь? Смотри, у всех есть свой страх, даже у Перкинса, так что не ври нам.

Я не ждал ничего удивительного.

— Я боюсь птиц.

Но брови мои поползли вверх, и тогда я заметил. При первом же удобном случае.

Мы были в парке, выслеживали курьера. Я смотрел на Коннора, но тот как-то по-тупому уставился на птиц. Как если бы те вдруг оказались в куртках. Или в штанах. Или же в тех же кепках. Или же с собственными пушками. Он словно был готов к этому, ко всему странному, держал руку на уровне пояса, как раз там, где находилось оружие. Черт возьми, Лоусон, это тебе не тир, а парк. Птицы не железные, не роботы. Обойдемся без смертей хоть сегодня?

Сам только не умри от страха, пожалуйста.

Так я тогда подумал.

В одну из ночей, когда нас оставили в архиве (снова), произошло кое-что странное. Телек работал на шестом канале, а мы рылись в бумагах.

Шесть.

На самом деле, работал один только Коннор, а я смотрел Охотников за приведениями. Работал Лоусон, потому что я заебался, а виноват был он.

— Неплохо они устроились, — я указал на экран, где Билл Мюррей держал свой супер-хренов-бластер для призраков, — хорошая работа, непыльная, — а затем посмотрел на Коннора, — хотел бы так поработать? Было бы весело.

Он был весь уставлен стаканами, завален бумагами, и сначала вроде бы даже не понял, что я от него хочу. Потом повернулся, посмотрел на экран и моргнул.

— Я смотрел это шоу, когда был совсем маленьким, — а затем развернулся ко мне, по-странному улыбнулся и произнес: — но охота за призраками не для меня, Хэнк.

хэнк

хэнк

хэнк

хэнк

Тогда меня аж всего пробрало. Я посмотрел на Коннора, но тот лишь пожал плечами и отвернулся. Продолжил работать.

Сейчас, лежа в снегу, я не понимаю, правда не помню, почему сразу не понял, что знаю его?

Комментарий к Огонь

Без шуток — работа в популярном по жанру Философия три дня была на 28 месте. А теперь она на том же месте в жанре POV. Всем спасибо:D

В роли Кэрри я вижу Амелию (жену Декарта). Спасибо их новому фильму.

Я думаю, сон Хэнка конкретно тут хочу объяснить. Ему снятся курсанты, что очевидно. Хлоя-лимон, Рид-черника. Перкинса Андерсон в своей голове ни с чем ни связывал, только с тем, что тот на работе доставал Коннора. А Лоусон яблоко — ест он сам себя, потому что отгородился от каждого, даже от собственной жизни. От сестры, от напарника, от друзей (а были ли они друзьями вообще? ему словно ничего и не нужно: кроме Майкла, конечно).

Семь?

Небо над головой похоже на перевернутую чашку. На одну, вторую, третью, четвертую… Целую полку чашек. Я смотрю на самое дно — мне навстречу несутся тысячи литров воды. Кто-то сверху опрокинул целое море. Сотни плотин разрушены. Мне придется пить соленую воду кружками — кружку за кружкой, чтобы выиграть секунду времени. Какая она? Последняя капля?

Я не знаю.

Наверное, яд.

На самом деле, я так долго ждал, что, наверное, зима кончилась. И этот дождь правда. Вокруг никого нет, только мой новый дом. Новые стены, двери и окна. Зеленый сад, Нэнси, жена и сын. Они едят на крыльце шарлотку, зовут меня, пьют сидр. Но что-то не так. Я захожу через главную дверь, прохожу все комнаты, все этажи. Ищу что-то, хоть что-нибудь, или кого-то, но там пусто. Проверяю руки и ноги, голову, пистолет. Кормлю собаку и возвращаюсь.