Владимир Лизичев - Москва — Маньпупунёр. Том I

Ещё была одна причина — хотелось самому «порулить» в столь серьёзный момент (сверху по городу пришли указания по устранению последствий шквала), надоел старый хрыч. Ох, как надоел! Сам-то уже не молод, а спину гни.

Зам. лично проверил, как убрана территория снаружи у забора и въездных ворот учреждения. Дважды, сначала спустя 3 часа после начала работ, а потом что-то около 16.00, когда уже заканчивали работы. От греха подальше, все в столице знали взбалмошный характер мэра. Он любил по субботам неожиданно наехать куда-нибудь наобум и гонять руководителей предприятий за грязь, некрашеные заборы и неухоженную территорию. Мало кто после таких визитов оставался в должности.

В целом, оставшись довольным, Иван Петрович Казаков, так его звали, с чувством выполненного долга отправился домой, успев на дорожку опрокинуть пару лафетничков Зубровки, которую в последнее время часто пользовал, сугубо в медицинских целях.

Кстати спина-то и вправду что-то разболелась. И навалились все циститы-простатиты не к месту и не ко времени. Так прошли субботник и воскресенье.

Но как оказалось, зря не позвонил, Лепецкий не появился и в понедельник. Телефон и домофон не отвечали, консьержка отрапортовала — из дома (на Трускавецкой), квартира №278 никто при ней не выходил. Звонить в дверь решились только спустя полсуток.

Пока нашли и вызвали участкового со слесарем, поскольку ни ответа, ни привета прошло ещё полсуток. Наконец — с утра во вторник, комиссия из зама, секретарши, лейтенанта милиции и трезвого слесаря, с двумя понятыми затрапезного вида, вошла в квартиру Лепецких.

У самых дверей к ним присоединился неприметный мужчина в галстуке, о чем-то пошептавшийся с участковым в сторонке.

Из присутствующих здесь ранее никто не бывал, как говорят жители туманного Альбиона — Мой дом, моя крепость, и хотя Евген Арнольдович не был англичанином, крепость свою блюл строго.

Гостей доктор не любил. Дальние родственники либо уже отошли в мир иной, либо зная эту черту его характера, даже бывая в Москве к родственнику ни-ни. А жена его Софья — София была женщина тихая, во всем потакавшая мужу, подруг не имела, идеальный домостроевский персонаж.

Квартира была богатой, все здесь было и площади и потолки, и мебель деревянная на заказ, не опилки, и фарфор и фаянс и техника. Телевизор в полтора метра диагональ висел, как и положено, на стене в гостиной, моноблок Apple в двадцать четыре дюйма стоял на столешнице огромного резного стола в кабинете.

Там же по стенам разместились в определённом порядке две среднего размера картины, неплохой натюрморт и копия «Крика» Эдварда Мунка, несколько фотографий и дипломов в стеклянных рамочках.

Одного только не было в квартире — хозяев. Лицо лейтенанта русого и малого росточка сделалось сначала недоуменным, а затем надменным как у генерала.

«На даче, небось, они, а кто теперь замок чинить будет?». И посмотрел с надеждой на слесаря. Слесарь, понурив лысую голову, тут же откликнулся — «У меня лишних денег нету».

«Ах, оставьте», — взяла на себя инициативу секретарша, сухая вобла не первой свежести. Глядя на неё исчезали всякие сомнения относительно исполнения этим образцом плоскости, обычных для этой должности дополнительных услуг сексуального характера озабоченному руководству.

«Вот тысячи рублей хватит?» — и полезла в сумочку за кошельком, но медленно так, чтобы кто-нибудь опередил из джентльменов. Таковых не оказалось.

«Да на тыщу …. Я только за работу тыщу возьму — выдал уже с явным вызовом и обидой работяга. Пять гоните, али как?». И заговорщицки косо посмотрел на участкового.

В дело вступил Иван Петрович — зам. Как ни боролся в нем врач психолог с хозяйствующим менеджером, победил прижимистый хозяйственник — «Побойтесь бога, какие такие 5 тысяч? Здесь на все про все 2 штуки от силы», попытался он убедить представителя угнетённого класса.

Теперь уже харизма слесаря расплылась в саркастической улыбке, большие уши оттопырились и порозовели, глаза налились справедливым гневом.

«Да здеся личинка одна аглицкая импортная, не найдёшь днём с огнём». И дальше пошёл крыть своим слесарским сленгом, из которого стало ясно только одно, позиции свои он сдавать, не намерен ни в жисть!

Не известно сколь долго продолжалась бы словесная перебранка — торги этих уважаемых людей, если бы сбоку не вякнул понятой, что пошустрее — «Мы могем идти?». Второй алкаш ковырял в носу, вытирая сопли, пока никто не видел о шикарные обои из льняной ткани нежного персикового цвета.

Заметив, что на них обратили внимание, оба сникли, сделав виноватые лица. Потому как такие лица ожидали увидеть все знакомые им милиционеры, всякие другие выражения «вонючей морды лица» могло быть истолковано, как вызов.

На что лейтенант справедливо отрезал — «Куда идти! А Протокол?». Из чего для всех присутствующих становилось предельно ясно, кто и главное что здесь самое важное.

Руки в стену, ноги в пол. Ну и что, что женский пол?! Составляем протокол!

До лейтенанта, наконец, дошло, что писать в протоколе придётся какую-то ерунду и от этого настроение его совсем упало. Втравили айболиты хреновы его в историю. Пахло нагоняем от начальства, а вдруг да объявившийся с дачи или откуда ещё, профессор да жалобу настрочит за сломанный замок и дверь? «За понятыми глаз да глаз, не дай бог, чего сопрут, скандала не оберёшься».

Пора было принимать какое-то мудрое решение, а его как назло в русой голове не находилось, память не отягощённая уже забытыми знаниями, почерпнутыми в милицейской академии тоже не помогала, а опыта тю-тю.

Мужчина в галстуке демонстративно отошёл в угол комнаты и отвернулся, будто разглядывая что-то. Дистанцируется сволочь. Ни богу свечка, ни черту кочерга.

«Ой, плохо».

Наконец участковый собрался с духом и нарочито строго молвил — «Слушайте сюда».

Вскоре дверь была заколочена на гвозди и опечатана. Заму, как лицу, заявившему о пропаже, возбудителю «чёртовому», предписано взять на себя ремонт замка и двери. Сегодня же отправить на дачу потерпевшего кого-то из сотрудников с целью установления места пребывания пропавших главврача и супруги. О результате доложить немедленно, по телефону номер… Протокол всеми действующими лицами комиссии прочитан и подписан, после чего все предупреждены и распущенны.

Осталось только и всего узнать, где Лепецкий, так как уже к вечеру выяснилось, на даче в Сосенках его нет! По Заявлению к розыску подключились органы (поначалу в некой связи с материалами по казино на Серова).

Просмотр камер наблюдения вблизи дома и по Минке ничего не дал. Ни с одного вокзала или аэропорта человек с такой фамилией в последние три дня из Москвы не выезжал.