Владимир Лизичев - Москва — Маньпупунёр. Том I

Судя по творимому беспределу, кто-то очень могущественный знал, где спрятана необычная Панагия и был крайне заинтересован в её изъятии, столь сатанинским образом. Не случайно, среди москвичей старшего поколения ходили всякие разговоры, пересуды о том, что по столице прокатилась совсем недавно волна воровства ценных православных святынь и артефактов. Говорили, что часть из них подменяли затем, на внешне похожие. Но это были помеченные, невидимыми простым глазом кабалистическими знаками и символами на «ковчеге», «лефкасе» и даже самой росписи, тщательно маскируемые безбожниками подделки. А оборотную сторону икон — доску, дескать, мазали кровью толи собак, толи загубленных младенцев.

На стенах подземных переходов и стёклах вагонов метрополитена появились изображения чёрной, реже красной краской перевёрнутых звёзд и странных знаков, непонятных для непосвящённых, символов готов, сектантов, и прочих неформалов. Часто стали находить в пустых подвалах домов и лабиринтах технических зон московской подземки останки расчленённых животных и другие свидетельства оргий сатанистов.

Полно расплодилось всякой подобной нечисти. «Южный Крест» и «Чёрный Ангел» множили ряды, щедро финансируемые из-за бугра и доморощенными иудами. Куда девались эти артефакты, где томились ворованные чудотворные иконы и церковная утварь?

Власти городские и церковные, как могли, каждые по своему, успокаивали москвичей, встревоженных не столько реальными случаями утерь, сколько слухами, убедительно доказывали, что разгула всякой бесовщины не допустят, шайтан не пройдёт! А что касается молодёжи, то все лучше, пусть себе чего-то там рисуют, разные там граффити, чем пишут на заборах похабщину или курят анашу.

Мамай вытянул руку с извлечённой иконой наверх, на миг глаза его приобрели осмысленное испуганное выражение, но тут же потухли.

Икона, освобождённая из плена земли, блеснула в сумраке близкого утра, серебром и негранёными каменьями. Юноша Арсат, живо интересующийся ходом поисков, отшатнулся. Сверкнул жёлтым, тигриным глазом и приказал бомжу, грешному по всем позициям смертного списка скрижалей Давидовых, положить драгоценную вещицу в карман широких брезентовых брюк.

Соскальзывая ботинками по мокрой глине, невольный исполнитель негодной процедуры, нарушивший покой отошедшего в мир иной старика, наконец, вылез из развороченной могильной ямы и уже не так быстро поплёлся следом за своим господином. На ходу деребал волосы на широкой груди грязными ногтями.

Никого, не встретив, они по заасфальтированным дорожкам прошли до дыры в заборе, из сочленённых железобетонных плит, и вскоре уже шли знакомой тропой через пустырь, в сторону упёртой в небо дымящейся горы. В утреннем мареве колыхались далёкие дома просыпающегося города.

Спустя час, уже в утренней сутолоке и пробуждении мегаполиса, тандем благополучно прибыл в район участка, рядом с вагончиком, на самом верху плоского рукотворного холма. Один с чувством исполненного долга.

Другой, зайдя на минуту в будку и освободившись от известной вещицы, сомнамбулой вернулся в свою хибару и завалился спать, ничего не помня и не испытав. Проспал он до обеда, чем удивил немало соплеменников.

Ревнивая баба его постоянная сожительница, решив, что ночное отсутствие Мамая связано с какой-нибудь местной шалавой, благоразумно промолчала о своих подозрениях, сосредоточившись на приготовлении пищи. Знала зараза — путь к сердцу мужчины…

На «прииск» она в тот день не пошла, на правах особы приближенной. По случаю были извлечены НЗ, банка тушёнки и латвийских шпрот, а также в довесок — три картофелины, все припрятанное до лучших времён.

Сколько раз подводила нас эта вера в лучшие времена.

Жизнь на свалке опять шла своим чередом, со своими разборками, мелкими дрязгами, визитами экологов и бандитов. Очередные вереницы машин самосвалов свозили ежедневно, очередные же тонны грунта и строительных материалов, необходимых для превращения горы ТБО (твёрдых бытовых отходов), в пригодный для землепользования участок всего-то через 30—40 лет, согласно проекту.

Гораздо реже стали на учитываемых, а часто и не учтённых, машинах завозить на рукотворную гору неподалёку от сорок четвёртого километра МКАД, мусор. Заполнялись овраги и старые участки, поверх отсыпанного грунта засеивали траву, появился водный дренаж. Незаметно, по сантиметрам каждые сутки этот курган захоронений некогда любимых игрушек, модных предметов обихода москвичей и приезжих усаживался, теряя высоту. Теперь уже этот самый крупный полигон отходов в Европе стал походить издалека на естественный зелёный холм.

Ещё многое предстояло сделать, экологи признали неудовлетворительное состояние экологии в радиусе 2—3 километров. Но прежде, никто не представлял, как очистить этих людей? Почему, за что, вольные прежде люди на этой, возвышенной поверхности, скатилась до низкого рабства, презренной ловли ценных вещей, драгметаллов и денег.

Про то, чудесное ночное триумфальное исполнение Адажио, за сутолокой и новыми заботами, почти все забыли. А кто и помнил, то хранил это так глубоко в сердце, что доставать — «по случаю» не хотелось, могли и не понять.

Старик скрипач работал вместе со всеми. Медленно передвигаясь по кустам отходов старых и свежих привозов многотонных грузовиков, он шустро отскакивал в сторону, когда очередной самосвал грозил завалить его грунтом, сбрасываемым на утрамбованную смердящую массу. Ворочал отходы обретённой с утра, длинной палкой с гвоздём на конце, так было легче приподнимать разные куски, выброшенные горожанами вещи, утварь и пакеты.

Единственно, что после того, ему дали новое прозвище — Коржик, как-то сразу оно к нему окончательно прилипло и перешло.

А на кладбище, уже вовсю искали безбожников, вскрывших могилу военного. Особые претензии администрации были к ЧОПу и всей дежурной ночной смене. Репутацией дорожили, место было прибыльное — веночки, горшочки, цветочки, а основа — дорогущие участки.

Заоблачные цены от ста пятидесяти тыс. до полутора миллионов рублей и выше, явно намекали на то, что в земле 2,5 на 1,5 метра были залежи, как минимум, золота или палладия. Население страны явно отставало от роста цен на ритуальные услуги. Зная об этом Портянка, чья «резиденция» была не так далеко — напротив, обратился с просьбой похоронить его там же, на свалке, по возможности в брошенном мусорном контейнере или газоотводе.

Прибывшей часам к десяти утра милиции были предъявлены лопата и фомка, найденные на месте преступления. Гроб закрыли от греха крышкой, чтобы не шокировать посетителей, но до прибытия следственной группы не закапывали.