Илона Вандич - О чем мы никому не расскажем

Видел я и пару интервью с этими пипидомовцами. Странные они, конечно, ребята. Никто, говорят, ни разу не видел их вживую, а общаться они предпочитают по видео с синтезированной красоткой. Красотку зовут Шелли, у нее сексуальный голос робота-киборга из старых фильмов, отвечающий, впрочем, весьма осмысленно.

И что характерно, все отнеслись к этой особенности вполне понимающе. Или безразлично. Или вообще никак. Вот скажите, вам важно, как выглядит менеджер магазина, где вы покупаете кровать? Высокий он или лысый, и в какую сторону свернут его нос? Вот и мне неважно. Честно говоря, я предпочел вообще бы его не видеть. Меня в магазине интересует кровать, а не менеджер. А жильцов интересует их жилище. Чтобы свет горел, вода текла, а хозяин являлся собой как можно реже. А лучше вообще никогда. Особенно когда кончилась арендная плата.

С этой точки зрения Пипидом был идеальным хозяином. И мультяшку Шелли на экране совсем скоро заменили улыбающиеся квартиранты с новенькими ключами.

«Я живу в пипидоме! А ты живешь в пипидоме? Пипидом-пипидом-пипидом…»

Риэлторы на них практически молились. Стояли в очереди, заваливали письмами и завлекательными описаниями трущоб и незастроенных окраин. Шутка ли — за каждого жильца Пипидом отваливал весьма приличный куш. Не раскрою, какой, но такой приличный, что мы могли бы устроить фонтан из кальвадоса, настоящего португальского, а не этой кислющей бормотухи. Ума не приложу, зачем им выгодно так беспечно сорить деньгами, ну да не мое это собачье дело — мое дело разевать карман и раскрыть рот пошире, эге-гей!

Дела нашей конторы немедленно пошли в гору. Городок ожил, забурлил — на дармовые квартирки немедленно стал слетаться народ. Мы с мистером Роджерсеном немедленно составили стандартный договор, в котором мы представляем интересы хозяина бла-бла-бла, обязуемся предоставить, доставить, устроить, следить за состоянием коммуникаций, и прочее, и прочее. Как известно, Пипидом подписывает любую платежку, какую только не подложи, не особо сверяя означенные суммы. Сами понимаете, какая это золотоносная жила. Нет, везуха, так везуха, какая случается всего раз в жизни! Я с большим трудом упросил мистера Роджерсена взять меня в долю.

Когда мы продали первый дом, я сменил свой единственный потрепанный костюм, купленный за шестьдесят баксов на распродаже в Костко — на пару таких, за которые мне до сих пор не стыдно. Когда мы продали второй дом — я купил «Крайслер». Когда мы продали третий дом… когда мы продали третий дом, Ребекка переехала ко мне.

Я был счастлив до небес. Сами понимаете, я раньше не мог себе позволить такую мировую девчонку.

Тем временем народ к нам валил валом — опоссуму ясно, какой поначалу явился контингент: безработные, «заложники пособия», бездомные, за которых согласился выплачивать ренту муниципалитет — и в городе за какой-то месяц в сотню раз выросло число официальных бездомных. Представляете, что у нас творилось? Одно время вся эта разношерстная толпа повадилась ночевать у дверей нашей конторы, не давая пройти новым страждущим, так что нам пришлось погрузить их в автобусы и препроводить во временное убежище — покинутые ангары недалеко от пипидомовской площадки. По сути дела, идеальный наблюдательный пункт!

А дома эти пипидомовские росли не по дням, а по часам. Работали вроде бы ночью, да так тихо, что никого не тревожили — вот что значат современные технологии! Кейл, наш районный попрошайка, все удивлялся: что за чертовщина, говорит — стоит семь этажей, ложишься себе спать, спишь, как младенец, ни стука, ни звука, просыпаешься — и нате вам, этажей уже девять! Будто выросли сами по себе за ночь, как грибы.

«Инновационные технологии выращивания био-домов — наш технологический секрет» — говорилось в пипидомовской рекламке.

Черт его знает, что у них с этим выращиванием, но я сам видел — дом как дом, все на месте. Вода, свет, газ, чего вам еще не хватает? Нормальные современные дома, новенькие с иголочки. Стекло, сталь, бетон, керамоплитка, окна, балконы — все с ними совершенно в порядке. Если б не было в порядке, народ бы валом не валил, ведь верно?

Самое замечательное во всем этом — что после всего этого андерграунда всегда приходит средний класс. Кто-то же должен учить, лечить и кормить целые кварталы. А средний класс у нас тоже падок на дармовщинку, а ежели кому вдруг пипидома не хватило или у вас повышенные запросы — перед вами, наши дорогие клиенты, лучшие в мире покинутые коттеджи Томбтауна!

За какие-то полгода мы расстались почти со всем нашим квартирным неликвидом.

А я купил Ребекке бриллиантовое кольцо.

Попробую описать Ребекку: у нее мягкие темные волосы, круглое лицо и мягкий голос. А еще она работает медсестрой в госпитале, и я отчаянно ревную ее ко всем пациентам и отчаянно завидую тем, кто изо дня в день видит мою красавицу в зеленой больничной униформе, которая на всех вокруг выглядит, как бесформенная пижама, а Ребекка в ней такая — будто сошла с рекламного плаката.

А еще она умница и готовит самый вкусный в мире пирог из батата. И даже заваренный ею чай вкуснее, чем заваренный мной — уж не знаю, как такое получается, ведь пакетики же одинаковые!

Так что эта пипидомовская история вышла нам как раз на руку. И все шло как по маслу, благословенные три года. Пипидом отстроил нам целых четыре квартала отличных многоэтажек, а денежки к нам с Роджерсеном так и текли рекой.

А потом случилась беда. Причем случилась она исподволь, поначалу мы даже не поняли, что же такого произошло.

Вышли мы как-то с Роджерсеном на ланч, окинули взором наших собственных рук дело — хорошо! Аккурат за нашей двухэтажной улицей первый пипидомовский квартал начинается. Зелени там еще не хватает, но озеленением мэрия занимается, а в мэрии, как известно, на ленивцах воду возят…

— Тебе не кажется, что что-то не так? — вдруг спросил меня Роджерсен.

— Все так, — довольно ответил я ему. — Посмотри, как светит солнце. Посмотри, как вырос наш город! И пообедать теперь есть, где хочешь — хоть у китайцев, хоть у итальянцев, хоть у Дженни в гамбургерной. А раньше стояла одна пиццерия на всю улицу. А чисто как стало! Даже просторно!

— Вот именно, что чисто, просторно, — поморщился Роджерсен. — Что здесь не так, Стеф? Никак не докумекаю.

— Все так, босс, говорю. Это тебе кажется. — А у самого нехорошее ощущение тоже вдруг начало расти под ложечкой. А что не так — и сам не пойму.

А вечером поделился с Ребеккой — вот говорю, день странный, что-то не так, а что — не пойму никак.

— Я тебе скажу, что не так, — сразу отозвалась Ребекка. — Пациенты куда-то делись. У меня на сегодня было записано двадцать шесть человек. А прибыло семнадцать. Нет, всегда бывает, что кто-нибудь не приходит, но обычно они заботятся, чтобы отменить очередь. А сегодня — без отмены, без предупреждения, раз — и треть куда-то запропастилась.