Александр Спиридонов - Пленник Калугулы

— Оратория. «Все люди братья».

— Намек понял. Пусть даже неоконченная. Но своя. Своя тропа, как в «Умке», куда ты просто обязан после такой речи написать хотя бы пару строк!

— Ну, ты и змей! Да напишу еще, напишу! Отстань ради Христа.

— Впрочем, я не ответил на твой вопрос «Как я отношусь к телевидению?» Изучаю со стороны, как Медузу Горгону, не глядя. Врага надо знать, чтобы ему эффективно противостоять. Удовлетворен?

— Героя создают трудности. Чем больше трудностей — тем круче герой.

— Если он их преодолевает.

— «Нормальные герои всегда идут в обход». Поэтому если бы все пошло как по маслу, то читателю стало бы неинтересно через десяток страниц. Что же говорить про самого героя. Вспомни любую компьютерную игру. И обязательно должен быть коварный враг, персонифицированное зло. Этакий Мальчиш-Плохиш.

— А если женского рода?

— Хм… Старуха Шапокляк.

— Да нет, та, о которой я думаю, на старуху не похожа.

— Ты имеешь ввиду Эолиту?

— Как тебе сказать. Я когда вспоминаю ту встречу, не могу отделаться от странного чувства. Какая-то смесь обиды и злости. Обиды за людей. Мы какие-то насекомые по сравнению с ними. И они нас изучают.

— Дело ведь не в Полярном круге как таковом.

— Я не удивлюсь, если животным дать возможность мыслить, они бы начали войну с людьми. Как в «Скотном дворе» или «Войне с саламандрами». Хотя там другое, но близко. Понимаешь, как закон: или ты должен быть таким же как мы или ты враг. А враг должен быть уничтожен.

— Или стать другом.

— Это самое сложное. Легче развести полномасштабную войну, переколотить уйму народа, вместо того, чтобы стать друзьями, братьями.

— Ну, попытки-то были…

— Ты имеешь ввиду колунистов? Хороша попытка, нечего сказать. Своих извели полстраны, так, оказывается, теперь выясняется, что под лозунгами братства и равенства хотели весь мир захватить. И был бы уже не ГРОБЛАГ, а ГЛОБАЛАГ.

— Можно ли рассматривать человечество как организм? Или как некий вид. Если да, то, как в любом организме, в нем должны существовать механизмы регуляции, поддержания равновесия, борьбы с инфекцией. Не есть ли то, что случилось с Гроссией и с Греманией — болезнью, а те жертвы, понесенными их народами — планетарным кровопусканием?

— Но кровь пустили не только им, досталось почти всем.

— Красные тельца атакуют чужеродн… Слушай, мне сейчас пришла одна мысль: а что если эта инфекция вообще внемлянского происхождения?

— Мерсов что ли?

— Почему бы нет? Им должна быть близкой идея мононации, моночеловечества. У нас что? Сплошная мозаика, потому и неразбериха вечная. А у них один народ, один язык, даже город один — Едес.

— Если вдуматься, то просто кровь в жилах стынет. Получается, что это даже хорошо, что две людоедские системы сцепились друг с другом и миллионы людей погибли в войне… Волки от испуга скушали друг друга.

— Согласен, мысль кощунственная… А Гнилтеру памятник поставить. В обнимку с Ластом.

— Выходит, те, кто стремится к господству над всеми, уничтожению прочих разных шведов…

— Как раковая клетка сам подлежит уничтожению. В назидание остальным. Иначе всему организму хана.

— Но я не призываю к уничтожению кого-либо. Даже мерсов. Пусть живут себе и другим не мешают.

— Сразу на себя примерил? Пока придраться не к чему. Пока. Но, как известно, благими намерениями…

— Он очень странный, ваш роман. И чем дальше, тем страннее и страннее.

Где-то бухнул взрыв и стекла в доме отозвались легким звоном.

— Это карьер, добывают гравий.

— Карьер?

— Он мне напоминает картину. Сначала эскиз, потом подмалевок и окончательная отделка. В нынешнем своем состоянии он — подмалевок. Хотя есть куски вполне законченные. Есть и легкие наброски, наметки будущих глав. Чем он мне нравится, так это то, что он живой, ведь это процесс, постоянно идущий процесс создания какого-то фантастического полотна. Зритель, то есть читатель, наблюдает за этим процессом; это как прямой эфир, можно задавать вопросы, вносить предложения, поправки, участвовать самому, наконец. Все привыкли — если роман, то в форме книги. А здесь новая форма. К тому же автор сам иллюстрирует свой текст.

— А может быть текст поясняет иллюстрации? Потому что на иллюстрации это зачастую мало похоже.

— Вспомните Дон-Кихота. Уберите ветряные мельницы и что он?

— Мне тут попался журнал «Семь пядей». Об одомашнивании животных. Наш гроссийский академик, не помню уж фамилии, выдал гипотезу о том, что человек, благодаря своему вмешательству, создал за 15 тысяч лет неимоверное количество разновидностей животных. С помощью экспериментов он доказал, что происходила селекция по поведению. Отбирались не злобные и агрессивные, которые в естественной среде более приспособлены к выживанию, а миролюбивые и смышленые. И сразу же происходит взрыв изменений. Меняются условия существования, меняется психика, меняется эндокринная система, вырабатывающая гормоны. Те, в свою очередь, активизируют гены, находящиеся в спячке и только ждущие своего часа, чтобы начать производить потомство, оптимальным образом приспособленное к существованию с человеком. В природе все незыблемо, тысячи лет проходят с небольшими изменениями в эволюции того или иного вида. А человек вносит возмущение, расшатывает установившееся равновесие. И рождается лавина… Может быть и с человеком было то же самое?

— Кто-то прикормил пару обезьян? По кличке Адам и Ева?

— Зачем нужны зеркала, не повторяющие в точности движения оригинала. Таким зеркалам место на помойке. Чтобы тогда было? Я, предположим, причесываюсь, а отражение в носу ковыряет. То же и с искусством. Больше того, хорошее зеркало — зеркало, которое делает меня лучше. Умнее. Красивее. Человека это окрыляет, вдохновляет и зовет.

— Куда? К еще более правдивому, в кавычках, зеркалу?

— Хотя бы. Лично я в кривое смотреться не стану.

— Наш роман назвали как-то целомудренным. Хорошо это или плохо? С точки зрения коммерческого успеха, то, наверное, плохо. Но для меня важнее рассматривать его как средство общения. Прежде всего с самими «умками», а здесь чистота — залог здоровья. Нравственного. Белый медвежонок должен быть белым. Ну, а если золотым, то без примесей.

— По совести не знаю, может и не получится, но хотя бы по уму жить надо.

Звонок Гаузу.

— Здравствуйте.

— Здравствуйте.

— Гор Гауз?

— Да.

— Вас беспокоит Алекс Спиро. Я занят сейчас тем, что подготавливаю к переизданию книгу об Эгвекитауне. И хотел бы поговорить с вами о вашем возможном участии в финансировании этого проекта.

— Я знаю вас? Как вы сказали? Алекс Спиро?

— Да. Возможно, знаете. Я прожил лет пятнадцать в Эгвекитауне. В 1996 году с главой администрации графства Мак-Саймом выпустили небольшую брошюру, а сейчас хотелось бы, используя возможности калугульского издательства, выпустить книжку посолиднее. На хорошей бумаге, с прекрасными цветными фотографиями…