Александр Спиридонов - Пленник Калугулы

— Двести пятьдесят-триста.

— А в каком виде они пребывают?

— Как в каком? В живом. Здесь, в садке ползают.

— Угу.

Повернувшись кругом, несостоявшийся покупатель пивного деликатеса вышел на улицу. Проходя мимо знакомого здания травматологической поликлиники, он непроизвольно пару раз согнул и разогнул пальцы левой руки.

Строящийся особняк. Выйдя на площадку, он в нерешительности остановился: улица обрывалась, и внизу шумел лес. На склоне, цепляясь за огородики, горбатились сараи, пестрели кучи мусора. Разглядев тропинку, ведущую вниз, осторожно начал спускаться».

«Удивительное дело, насколько обострились межнациональные отношения. Особенно в последнее время. Казалось бы, все должно быть наоборот. Прекратилось противостояние, начался процесс объединения в Жиропе. И одновременно столько локальных конфликтов. Не зря, видимо, говорится: „Для того чтобы объединиться, надо разъединиться“. Только вот, к сожалению, без крови это не получается».

Аэропорт. Мужики захлопнули «Москвич». Ходят вокруг. Ключи внутри. Багажник с перегородкой. И так и эдак, не могут открыть. Сразу советчиков куча: «Обожми, прижми». Ключи свои пробуют. Ничего не получается. Ломать? Тут парень один, лет двадцать, говорит: «Открою. Ничего не будешь говорить?» «Нет, конечно!»

Достает линейку металлическую и между стеклом и дверью ее вниз, — только — щелк! «Езжай!» Все рты раскрыли. Ну, понятное дело…

— Фанера, как известно из физики…

— Бетон, как известно из физики…

Ранний визит неизвестного мужчины.

— Я доволен спектаклем, стулья в целости.

— Почему в провинции нет никакой игры мысли?

— Обомни сарафанчик.

Ося. Татуировка Наполеона с кружкой пива.

Яростно, наотмашь, хлопала створка троллейбусной двери.

— Ты — не гросс. Настоящий гросс любит свою родину, а ты не любишь Гроссию.

— Родину или Гроссию? Не надо путать две вещи: родину и государство.

— А разве это не одно и то же?

— Конечно, нет. Государство — это огромный паразит на теле родины. И не только у нас. Возьми любую страну только у нас. Возьми любую страну, государственный аппарат, в принципе, мало чем отличается друг от друга. Аппарат подавления и управления. Армия чиновников. Система, которая работает прежде всего на себя, прикрываясь святыми для каждого словами: родина, патриотизм и тому подобное. Надо только устроить жизнь по уму и отпадет надобность в этих монстрах. Из-за которых, кстати, все беды. Ты о гражданском обществе что-нибудь слышал? Нет? Ну то-то же. В свое время колунисты говорили об отмирании государства, что эта короста со временем отпадет. Но в результате отмирать стал народ. Короста превратилась в панцирь и мы, как черепахи еле ползем по дороге прогресса.

— По-моему мы на нее и не выбирались. Сидим в болоте. Как Тортилла с золотым ключиком. Буратино нет. Папы Карло, чтобы его вырезал из полена. Педро Первый тоже любил точить на станке. Это снимает напряжение. Касание руками шлифованной поверхности — непередаваемое ощущение. Кусок дерева превращается в нечто… Я еще гончарный круг сделаю.

На археологических раскопках происходят странные случаи: иногда исследователь может быть погребен рухнувшим слоем. Шмат штукатурки, упавший вам на голову, может набить изрядную шишку, прогнившие стропила размозжить ее, но слой земли и глины весом в двадцать тонн похоронит ваше бренное тело без услуг ритуальных контор.

— Много воздуха.

— Много света.

— Мало света.

— Мало воздуха.

— Я не писатель. Я, как выразился мой приятель, листописец.

— Наша жизнь как запущенный сад. Кое-где попадаются плодоносящие яблони и кое-кто живет неплохо. Другие довольствуются дикоросами. В принципе, жить можно и так, если не завидовать. Но слишком многим яблочков наливных хочется, а их на всех не хватает. Вот отсюда вся смута и идет. Оно, конечно, ежели все окультурить и облагородить, жизнь слаще будет. Но за садом-то следить надо: копать-поливать, где ветки подрезать, где вредителей уничтожить. Опять же селекцию проводить надо, прививки делать, генофонд улучшать. А кто все это должен делать? Садовник. С другой стороны, хлопотное это занятие. Чуть зазевался — болезни, холод, воры лишат всего урожая. А дикие они и без пригляда растут, с голоду не помрешь.

— Какого черта я иду туда? Что мне от них надо?

— Жид? Хорошо, что вы не сказали игла для примуса, что (принципиальной), впрочем, никакой разницы не имеет…

То, что происходит перемещение в пространстве, понятно. Но что происходит, в таком случае, со временем? Ведь, судя по всему, здесь время словно застывает, будто бы я вошел в тоннель и сразу же вышел. На самом деле прошло не меньше…

— Но ведь он прав. Человек такое же растение, как и остальные. Его надо научиться правильно выращивать.

Чтобы быть писателем достаточно не врать.

— Я понимаю, что некоторые работы наводят на мысль о левой задней ноге. Но что делать, они такие, какими я их вижу.

— Может быть потому, что не покупают?

— Хороший вопрос. Может быть. Но я решил исправить этот недостаток. Кое-какие работы можно будет приобрести.

— Глупо превращать удовольствие, игру в работу. Работу в игру — пожалуйста. Достаточно того, чтобы возместить расходы на материалы.

— Но ведь на что-то надо жить?

— Есть другие виды деятельности. Мне пришлось освоить разные специальности. На кусок хлеба заработаю. Кстати, гонорар за статью прошу перечислить на счет детской организации «Умка». Надо помочь детям!

На память пилигрим-исследователь подарил эмблему Ассоциации «Полярный Трек» и детской организации «Умка».

— Ну, тогда как психолог, вы должны знать о так называемом «синдроме Мартина Идена».

Пирог с гусиной печенкой.

По гравийной дороге шел человек с походной сумкой на ремне, то и дело поправляющий свою неудобную ношу. Сумка была тяжелой и сбивала шаг. «Явный перегруз, — думал путник, чувствуя, как натирает ногу выпирающий через грубую брезентовую ткань угол планшетки, — ее-то можно было и не брать. А вот схему пути забыл, склеротик, и это хуже. А главное, спросить не у кого». Он твердо помнил, что от городка Буэрто до конечной точки семь киломиль. Лежащую на середине пути деревеньку и речушку с забавным названием Лоханя он миновал и теперь силился вспомнить, что было изображено на схеме, сделанной еще в Калугуле.

По обеим сторонам росли деревья и кусты, запорошенные пылью: красноречивое свидетельство тому, что какой-то транспорт здесь все же ходит. В этом он скоро убедился, когда подняв тучу пыли, его обогнал небольшой фургон «Нулазик», проигнорировав семафорившего Спиро. Это был, естественно, он. Все, что Алекс услышал и узнал об общине, разожгло желание увидеть все собственными глазами, встретиться с Морозом. Но самое главное — попытаться сделать газету общинников, найти дружащих с пером. По отработанной схеме. Поэтому Спиро пришлось кроме обычного набора документов, прихватить стопку бумаги, краски и кисти. Там же находилась видеокассета с записями телестудии «Умка» и коробочка со слайдами видов Эгвекитауна.