Александр Спиридонов - Пленник Калугулы

— А буэртинский парень-то остался до часу ночи.

— Так он же привычный.

Алекс помог покрасить детские кроватки и это его доконало. Плюс три стакана чая с мятой. Есть он уже ничего не мог: переел еще в обед, да и в ужин натрескался макарон с сыром. Все это стояло у горла, когда лег спать. Почуяв неладное, Спиро заворочался на кровати уже через пять минут. Не успел добежать до туалета: начал одеваться, вместо того, чтобы пулей лететь. Пришлось подтирать тряпкой. Конфуз.

Утром Спиро чувствовал себя вполне прилично, но мысль о конвейере вызывала спазм. Зарядку с пробежкой — по боку.

— Умкомпресс… Пора ставить… — пробурчал Спиро, умываясь холодной водой

— Как чувствуешь себя, Александр?

— У меня, наверное, морская болезнь от этого чертового транспортера…

— А у многих то же самое. И так же рвет. Хочешь каши?

— Боюсь.

Суббота завершилась баней. Баню общинники любили и строили уже третью. Самая первая банька была возведена при основании общины и представляла собой уже музейный экспонат. Рядом с ее темными от времени бревнами притулилась еще одна. Парились мужики самыми последними, уже в темноте, после всех, чтобы никто не мешал.

В гостевой домик любили прибегать ребята, они знали, что Марта их угостит чем-нибудь вкусненьким. Топот ног в коридоре означал, что время вечернего чая началось. Позвали и Алекса: общинникам был интересен новый человек. Пользуясь случаем, Спиро рассказал о народном романе, проекте объединения, своих приключениях. Марта покачала головой:

— Отношения не имеешь к «Тропе»? Моя знакомая подруга была у них, но ушла.

Алекс уже слышал о некой секте под таким названием и попросил рассказать поподробнее. Услышанное мало что добавило к тому, что он знал. Но вот рассказ о самом основателе был впечатляющ. «По сотне человек валит движением руки — такая энергетика».

— А почему ты решила, что я имею к ним отношение?

— У тебя подзаголовок в романе так называется — «Тропа Алекса». И у других тоже тропы.

— Совпадение. А тропа? Каждый в жизни тянет свою тропку…

— Да, это кому что на роду написано… Я лечила, когда в Гербмании жили. По двадцать человек за два-три часа. Приходила домой никакая. Муж ушел… Вижу людей. Они разного цвета.

Алекс не удержался от вопроса, какого цвета он.

— Ты? — Марта немного подумала, наклонила голову. — Ты радужного цвета.

Где-то бухнул взрыв, и стекла в домике отозвались легким звоном.

— Да, да, я знаю: это карьер, добывают гравий.

Сидящие удивленно переглянулись.

Алекс, наконец, вспомнил, кого так напоминал ему Христо — знаменитого комика всех времен и народов — Чарли Чапа.

В глазах Морзе Алекс читал удивление, иногда он быстро смотрел на Спиро, усмехался и негромко хмыкал. Правда, рассказ Спиро не мешал ему время от времени давать распоряжения попадавшим в поле его зрения общинникам. От летней столовой их путь лег к строящейся гостинице. Там возились рабочие-строители, шла внутренняя отделка.

Морзе задумчиво вертел в руке детскую игрушку — рыжую обезьянку.

— Вы, наверное, видели наш камень с надписью при въезде… Это основной принцип общины. Иначе — беда. Каждый творческий человек немного мессия. Мессия здесь должен быть один. Не нарушать гармонического равновесия, вот что важно. Приезжало много прекрасных людей. С идеями, вполне устоявшимися. Людям нравится, когда их слушают. Естественно, им хочется, чтобы слушателей было как можно больше, происходит экспансия.

Алекс прокашлялся.

— Я ведь, собственно, ничего такого не проповедую… Пытаюсь найти единомышленников, партнеров…

— По игре? То, что вы пытаетесь делать, только по форме игра. Я прав?

«Ого, — подумал Алекс, — а ведь он щупач. Психозондирование — непременный атрибут лидера, тем более в таких условиях. Без этого здесь не выжить. Интересно, как он относится к проблеме мерсов? Впрочем, об этом сейчас рано».

— В Калугуле я нашел пару человек, но маловато для такого города.

Мирт бросил обезьянку в садок с детскими игрушками.

— Калугула — мещанский и погрязший в мелкой обыденности город. Кстати, моя жена калугулчанка, так что можешь ругать Калугулу на все корки.

Молодая женщина засмеялась и, взяв на руки малыша, вошла в дом. Морзе проводил их взглядом и, сцепив руки за головой, качнулся на стуле с высокой спинкой.

— В последнее время перестали приезжать, у нас много требований. Сколько лет?

— Я уже старый, вы ведь отдаете предпочтение людям до тридцати…

— Да, действительно, старый. — Мирт скосил глаза на Алекса — не обиделся? Спиро спокойно пил чай. — Какие планы? Время от времени приезжать? Это был бы идеальный вариант.

— Я не обещаю, но желание такое имеется. Правда, с возможностями туговато. А пока хотелось бы в порядке эксперимента…

Алекс рассказал о своем плане поиска способных ребят.

— Газета? Пожалуйста, есть компьютеры, печатные возможности. Попробуйте увлечь этим. В их жизни преобладает практическая сторона.

Итак, согласие получено, Мирт дает слайд-проектор. Газеты, слайды, телепередачи «М-180», все пойдет в дело. Это вечером, а пока придется поработать у плотника.

— Ну, ладно, я пойду. Мне кое-что постирать надо… Вчера на погрузке изгваздал.

Взяв у Марты немного стирального порошка и полутюленевый тазик, Алекс вышел из гостевого домика и стал прикидывать, где можно расположиться. Постирал белую фуфайку от спортивного костюма «Hen & Pol». Стирка производилась в тазу на деревянной крышке старого колодца.

Бросались в глаза рельефные силуэты двух гусей на его верхней части. Алекс невольно вспомнил про пирог с гусиной печенкой.

— Это становится навязчивой идеей. Пора возвращаться в Калугулу.

Алекс отдал слайд-проектор Мирту по дороге домой. Было уже темно, на веранде горела лампа, за столом сидели люди. Пахло жареным мясом и очень вкусно. «Не иначе гусь, — подумал Алекс. — Ай-яй!..».

— Ну как? Тебя дети не задавили?

— Да ну…

Перед сном Спиро прочитал ребячьи заметки и остался доволен.

«Эта девочка, Валли Конэхэн, вполне могла бы стать корреспондентом „Умки-Пресс“. Есть чувство слова, способность связно излагать мысли. Надо только помочь развить. А что? Сделать ее редактором „Анархии“, пусть выпускают газету регулярно. Но, но, но… Ведь никто без тебя этим заниматься не будет. А остаться я не могу, как бы ни хотелось. „Я“ не пускает…».

К беседующим неторопливо подошел бульдог, обнюхав Алекса, он стал внимательно смотреть на Морзе.

— Это Макс. Добрый пес.

По поляне рысцой пробежала группа ребят с арбалетами. Замыкал ее высокий парень на лошади с ружьем в руках. Они свистнули пса и тот, сохраняя достоинство, последовал за ними.