Александр Спиридонов - Пленник Калугулы

— Хорошо, а от меня вы что хотите?

— Участия в финансировании ее выхода.

— Я не смогу.

— Вы не сможете.

— Нет.

— Хорошо, до свидания. Да, поговорили…

Алекс подумал о том, как он будет все это описывать и решил, что проще будет нарисовать.

«Путь Умки долог. Закончится моя тропа, продолжат наши сыновья, внуки, правнуки».

— А что это вы все записываете?

— Как что? Встречу нашу. Ведь это будет очередная глава «Золотого Умки».

— Что вы хотите сказать? Что я там буду фигурировать? В вашем романе?

— Ну да… Вы, Джо Келер…

— Минуточку, минуточку. В романе — я? Как это у вас все запросто: раз — и в роман… Дайте сообразить. А нельзя ли под другим именем?

— Другим? Можно и другим. Жорж Леклерк вас устроит?

— Вполне.

— Мое время истекло? В таком случае, позвольте откланяться.

Мистер Келер (теперь уже Леклерк), проводил Алекса до двери.

— Бывают такие куски мяса: жуешь, жуешь, а прожевать не можешь. Проглотить — слишком большой, выплюнуть — жалко. Вот и ваш роман такой же.

— Значит, надо маленькими кусочками. Так и подавиться же можно!

Над домом, где-то совсем рядом, пророкотал геликоп, но выглянув в окно, Алекс ничего не увидел.

В комнату вошел поддатый мужик лет тридцати. Девчонки бесились. Взял гитару.

— Сейчас успокою. Концерт сыграю. Какой вам?

— Веселый!

Спиро различал отдельные слова: «Карфагестан. Мы в атаку шли… Город, город Кандаланг… Родина… Сынок».

Сначала сидели тихо.

— Чего вы хохочете? Там ваши отцы, братья гибли.

На каждом шагу красота и тайна.

Ося. Татуировка Наполеона с кружкой пива.

А что, разве я похож на человека, у которого могут быть родственники?

Прошлогодний снег.

Человек корчился от нестерпимой муки, из его груди вырывались рыдания:

— Но где же я-то?! Где я сам? Кто я, Господи! Где настоящее!..

Замерев, он уткнулся головой в спальный мешок и вцепился руками в волосы. Так он лежал неподвижно несколько минут. Потом дыхание стало ровным, он перевернулся на спину.

— За что мне такая мука, Господи?!. Почему ты мне ничего не сказал? Молчишь?.. А, впрочем, я и сам знаю. Я сам…

— Юридической силы этот документ не имеет.

— А зачем нам юридическая сила? Здесь важнее сила нравственная.

— Если бы АПП продавала, например, козу, а Калугульское отделение покупало эту козу, тогда да, этот документ не имел бы значения. А так как речь идет о вещах более тонких, чем коза…

— Далась тебе эта коза!

— «Имею возможность купить козу, но…»

— Что такое хорошо, что такое плохо?

— Хорошо — когда всем хорошо. Плохо — когда всем плохо.

— А если миллиону хорошо, а одному плохо?

— Значит, плохо на одну миллионную. Уже не хорошо на все 100 процентов.

— Начнем исправлять ситуацию, лечить организм. Вылечим одного, поплохеет десятерым, начнем дальше исправлять и в итоге «залечим» всех.

— Ну, так обычно все и происходит. Выходит, что общество больно. В здоровом организме все здорово. И хорошо. Человечество болеет, страдает потому, что это еще не организм, а скопище частей организма, соединенных, порой, совершенно фантастически — вместо одной части тела другая. Понятно, что страдания неизбежны.

— Этакий доктор Моро, безумный вивисектор, тяпает по живому, создает то одного монстра, то другого.

— Наше общество — это Франкенштейн. Может быть, когда-то оно превратится в нормального,.. нормальное существо.

— Не существо, а че-ло-ве-ка. Причем в здорового. А для того, чтобы человек был здоров, он должен быть прежде всего цельным, ясно понимать кто он и зачем, и следить за свои здоровьем, укреплять дух.

— Мама, а что такое снег?

— Это… Белые снежинки такие…

— Как тополиный пух?

— Да, только они холодные и тают на руке.

— Как сахарная вата?

Женщина задумчиво смотрит в окно. Что она видит сейчас?

Дом Учителя находился напротив магазина «Жмуркурий» с рекламой вездесущей «Кока-Лыко», рядом с ним приткнулась москательная лавка «Краски для авто». Ниже адвокатская контора и магазин «Секонд-хенд». Дальше художественный музей и салон «Искусство» (закрытый).

Паркетный пол, высокие потолки с вмонтированными в пластиковые панели светильниками. Широкий коридор, двустворчатые двери с латунными ручками. Чугунная лестница с кованными решетками и двухметровое зеркало в старинной раме на верхней площадке второго этажа. Стулья по стенам с пенообоями. Недавно сделанный ремонт. Расписание занятий на двери, ведущей в приемную.

— Не знаете, занимается кто-нибудь литературно одаренными детьми? Может быть есть детская литературная студия? Мне во Дворце непомеров порекомендовали к вам обратиться.

Оказалось, что таковая имеется на базе Дома учителя и ведет занятия некто.

Угостившись кофе с пирожным, Алекс распрощался с гостеприимными сотрудниками и отправился к Тыриным.

Исчезла будка. Скворчал громкоговоритель. Пуч «Любовь, похожая на сон».

Алексу во 2-й (?) части приснился серебряный медвежонок, бегущий по глобусу.

Корабль, плывущий по волнам.

— Причем, плывет он вверх дном, — добавил Алекс.

На третьем обороте нитки исчез. И появился на третьем.

«Шли по лесу и встретили программиста».

Лес, поляны, заросшие осокой, гравийная дорога. Лес кончился. Проехали мост. Картофельные поля.

Белый снег, темное небо. Валил дым из трубы, падала копоть.

«Значит есть, есть зима!»

Может быть так?

«По свежим после вчерашнего дождя улицам города шел человек в голубой выцветшей кепке-бейсболке и кроссовках на босу ногу. Плотные черные джинсы скрывали эту подробность туалета, в нагрудном кармане легкой рубашки цвета хаки торчал потрепанный блокнот и гелевая ручка. На плече на брезентовом ремне висела тонкая планшетка ярко-оранжевого цвета.

Наклоняя голову, чтобы очередной порыв ветра не унес кепи с вышитыми на нем буквами «АL», он энергично пересек улицу Сизифа и направился в сторону огромной трубы из красного кирпича, возвышавшейся над новыми и старыми зданиями. Ориентир.

Из-под кепки, через слегка затемненные стекла очков, взгляд, с прищуром серо-зеленых глаз, в которых прыгали иронические искорки, как бы говорил: «Посмотрим, посмотрим, госпожа Калугула…»

Только что происшедший разговор в помещении отдела рекламы дал новую пищу для размышлений.

«Давненько я…»

По правую сторону вывеска ОАО «Бухус», АО «Бастион». «Мясо, живая рыба, раки».

Кепконосец, помедлив, завернул в открытую дверь магазинчика. Окинув взглядом прилавки с тушками и лоснящимися боками представителей речной и морской фауны, он спросил продавца:

— А раки у вас есть?

— Только мороженные. Свежих нет.

— А когда есть, то сколько стоят?