Сергей Буянов - Культура прокариотов

— Слыхал? — дед поднял палец. Михаил Иванович присел, но от этого его слух не стал лучше.

— Ничего не слышно.

— Оттуда! — дед Трофим показал рукой на стену, за которой лежал Сергей.

Зверев без слов понял родственника, схватился за край плотного пенопласта и рванул его на себя, с треском оторвав кусок в проломе стены.

— Вот и пацан наш, тёпленький! — обрадовался дед, — правда, не совсем, — сказал дед, щупая горло студента.

— Не он, или мёртвый?

— Просто продрог, бедолага. И кто ж тебя понёс на край стены?

Сергей ничего не ответил. Веки налились приятной тёплой тяжестью, глаза закрылись. Дед сдёрнул с него одежду, принялся растирать кожу. Михаил Иванович присоединился. Вскоре тело туриста стало розоватым, а потом и ярко-красным. Кожа его покрылась пупырышками, как у курёнка. Затем разгладилась, словно задышала. Сергей засопел, как человек, видящий счастливые сны. Дед вынул из внутреннего кармана спортивной курточки Сергея пробирку, заткнутую винной пробкой.

— Было три.

Зверев взял пробирку, осмотрел на свет.

— Он слил всё в одну. Сделал это неаккуратно. — Зверев показал деду равномерную взвесь в пробирке. — При смешивании культура разрушилась.

— И конец твоей формуле.

— Чтобы получить клетки-киллеры, нужно заново посеять их. А из этого, — он опять тряхнул пробиркой, — ничего не сделать.

— Получается, эта дрянь уже ни к чему?

— Именно так, дедушка!

— Не дедушка, а дядя! Я ещё о-го-го! — Дед Трофим потряс плечами.

Михаил Иванович потёр замёрзшие ладони. Странно, после растирания парня кожа должна бы задымиться, а она посинела от холода.

— Одеваем студента и рвём отсюда когти! — сказал дед Трофим.

Михаил Иванович, торопясь, только мешал деду одевать Сергея. Но худо-бедно, студента всё же одели полностью. Едва они нахлобучили шапку, как свет стал в три раза ярче. Михаил Иванович сожмурился и потёр глаза. Дед Трофим, наоборот, раздвинул пальцами веки — он ощутил опасность всем позвоночником.

Волнами шевелился окружающий воздух. Дед прокрался к пролому в стене, где обнаружили продрогшего Сергея. Автомата за перегородкой не было. Похоже, студент обронил его в шахту. У побитых охранников в кобурах лежал разный хлам: пачки презервативов, спички, — такое оружие малопригодно для боя на средней дистанции. Это непосвящённые люди, решил дед Трофим. Зато те, которые подкрадывались к лаборатории, отнюдь, не были чайниками. Звуки их шагов мог бы расслышать только индеец на тропе войны. Дед Трофим слышал. Двое двигались в стороне от возможного сектора обстрела, одновременно, не упуская из виду потенциальную цель. «Скрываться не имеет смысла, нас давно уже вычислили», — решил дед.

— Миша! — громко сказал он. — По наши души движутся профи. Выброси эту пробирку, от греха!

— Дед Трофим! — раздался голос из-за перегородки.

— Алексей Исаевич! — удивился Зверев. — Это ты, что ли, профи?

— Михаил Иванович! Это я! Дед Трофим, он того, любит пошутить. Это же всего-навсего, подземная подстанция на случай войны. Какие тут профи? — Пригожин говорил издалека, оставаясь за обломками перегородки. — Только посмотри на этих увальней, что пытались арестовать вас! Это обычные гражданские диспетчеры, как и ты.

— Только их двое, а меня отправили одного.

Дед поиграл пальцами на губах, предлагая продолжать разговор. Михаил Иванович понял, надо уболтать Пригожина. Зверев продолжил разговор. А дед Трофим по изменениям в голосе, пытался определить, что делает Пригожин: куда движется и что держит в руках.

— Для чего испытывали мои нервы? Могли бы предложить по-человечески. Мол, вспомни последнюю разработку!

— Это не мои штучки! Я всего лишь наёмный работник энергосбыта.

Зверев продолжал молоть чепуху, Пригожин — неохотно оправдываться. Дед Трофим не уловил никаких движений, Пригожин не двигался. Похоже, второй разгадал замысел деда и преспокойно приближается. Дед прижал палец к губам. Михаил Иванович прервал разговор на полуслове.

— Ты уж договаривай, Михаил Иванович. Если по оплате, то ошибаешься, никто тебя не обманывал! — Алексей Исаевич говорил, выделяя некоторые слова совсем не по логическому смыслу. Дед Трофим понял: маскирует передвижения напарника. Он улыбнулся, слушая бестолковую речь экс-контрразведчика. Измельчали людишки, измельчали! По каждому акценту в речи Пригожина дед Трофим буквально читал передвижения невидимого противника, которому он отдавал должное. Так действовать может человек хорошей школы: ещё военной, или тотчас после неё. То есть, такой же старик! Пригожин для схватки не годился, даже в роли статиста. Дед Трофим решил, что при удачном раскладе у него есть все шансы на победу.

Слон был в лучшем положении, потому что знал деда Трофима. Невозможно забыть своего легендарного учителя. Единственного из преподавателей его называли дедом Трофимом, в глаза и за глаза. Его сухопарая фигура, острые глаза и стальной голос внушали курсантам тайное почтение и вызывали открытое уважение. Слон понимал, что дед Трофим давно просчитал все его передвижения. Как бы ни заливался Пригожин, всё же трели соловья хороши лишь для влюблённых. Разведчику полезнее уметь слушать вопящий лягушатник.

Когда включился общий генератор энергии, Слон снизил подачу тока в лабораторию. Теперь, включив на полную мощность, он убедился, что дед не растерялся. Стало быть, навыков не утратил. Хотя автомат они уже потеряли, в руках деда Трофима обычная булавочка может оказаться страшнее стилета. Стоя за перегородкой, Слон физически ощущал, как напрягся дед Трофим. Разумеется, учитель выбрал удачную позицию, не дающую нападающему никаких шансов.

— Заткнись! — Слон прервал монологи Пригожина. — Дед Трофим, я пришёл с миром!

— Слон, — сказал дед без тени удивления, — зачем Пригожина приволок?

— Расслабьтесь, дед Трофим. Мы прибыли выручить тебя и твоих спутников.

— Ищешь формулу, Слон Григорьевич?

— Ищу.

— Заходи, поболтаем!

Слон молча соображал. Какой сюрприз приготовлен старым смершевцем?

— Хочешь лишних ушей? — спросил дед Трофим тем голосом, каким опрашивал курсанта к концу экзамена, когда уже определялся с оценкой. И эта оценка, помнил Слон, была отличной.

— Я иду, — сообщил он.

— Не нужно поднимать руки кверху, — посоветовал дед, не видя Слона.

Слон хмыкнул, опустил руки, но предусмотрительно раскрыл ладони кпереди, держа их подальше от карманов. Он согнул ноги в коленях и, не опуская головы, вошёл в пролом.

Пригожин остановился в двух шагах от входа в лабораторию, отсюда открывался хороший обзор. Слон Григорьевич ему не дал никакого знака, поэтому Алексей Исаевич расслабился. Он ослабил одну ногу, приняв положение «вольно».