Сергей Буянов - Культура прокариотов

Михаил Иванович стоял возле лабораторного стола в нескольких шагах от деда Трофима. Он колебался, прийти на помощь деду или встретить достойную смерть на месте. Цель жизни была достигнута и уничтожена. Михаил Иванович уже ничего не боялся. Хотелось лишь подороже отдать свою жизнь.

Слон продолжал плавное движение, не спуская глаз с деда Трофима.

— Стой! — сказал дед. — Говори!

— Дед Трофим, зачем тебе формула?

— Твои предложения?

— Торговаться с учителем? Ни за что! Согласен на любую цену!

Стоя напротив друг друга, они разговаривали на древне-кельтском наречии. Так что, даже читающий по губам смог бы различить лишь отрывочные звуки.

— А не кажется ли тебе, что эта формула обычная туфта?

— Не кажется. Слишком много людей задействовано, — Слон кивнул назад через приподнятое плечо. Дед Трофим понял, кроме собственных врагов добавились ещё и заморские. Чего и следовало ожидать.

— Формула уже уничтожена.

— Тогда… — Слон пожал плечами.

— Остаётся зачистить концы, — продолжил дед Трофим.

— Теперь никто из нас не имеет ценности.

— Получается, мы союзники?

— Да, — Слон протянул руку. Увидев, что дед Трофим не спешит пожимать её, сказал: — ладно, ни к чему эти церемонии. Выведу вас отсюда. На свежем воздухе сообразим.

— На троих? — спросил дед по-русски.

— На пятерых! — улыбнулся Слон. Он понял, напряжение растаяло. Дальнейшее — дело техники. Вскоре сам дед Трофим подарит формулу, в каком бы агрегатном состоянии она не находилась. Слон больше склонялся к мысли, что это таблетка. Маленькая такая, кругленькая в золотистой оболочке.

— Ты отдал приказ убрать туристов? — дед Трофим снова перешёл на абракадабру.

— Не вижу смысла.

Не отрываясь, дед посмотрел в глаза ученику. Он понял, Слон не врёт. Но это ещё больше усложнило дело.

— Уходить надо!

— Так пойдём!

— Пригожин! — окликнул дед, стоящего за спиной Алексея Исаевича. Пригожин понял, что этот полудурошный дед на самом деле начальник самого Слона! С каким почтением Слон Григорьевич относится к нему.

— Я! — ответил Пригожин по-уставному. Язык его снова начал заплетаться. Всплеск адреналина, вытеснивший хмель, закончил своё действие. Вновь пьяненький Пригожин ощущал себя своим среди своих. Слон и даже дед Трофим не внушали ему брезгливого ужаса, который он испытывал от одного упоминания о генерале Быкове или его помощничке Петрушке. Больше команд не последовало, Пригожин понял и подошёл к деду Трофиму.

— Чтобы выглядеть элегантно, это необходимо, — сказал Слон, принимая из рук Пригожина пару наручников.

Дед Трофим кивнул племяннику. Зверев протянул согласно обе руки. В этот момент очнулся студент. Увидев, что деда уже сковали, а Михаилу Ивановичу надевают браслеты, Сергей сообразил — пришёл конец их путешествию. Закончат они совсем не как барон Мюнхгаузен, но как Емелька Пугачёв. Умереть проще, чем испытывать пытки. Тем более, когда не знаешь, в чём нужно сознаваться. А времени на раздумье у него, как у дождевого червя под нависающим цилиндром движущегося асфальтного катка. Вглубь земли невозможно, но есть надежда зацепиться за колесо и подняться с ним. А там, будь что будет. Сумбурный шквал мыслей в течение доли секунды едва не отключил сознание Сергея. Собрав все силы, студент резво вскочил на ноги, схватил пробирку и выдернул пробку.

Ни один из профессиональных разведчиков не успел и ойкнуть, как горе-студент влил себе в глотку коричневатый бульон с культурой прокариотов-убийц.

Алексей Исаевич смотрел за происходящим глазами праздного созерцателя. Счастливая улыбка миротворца не сходила с его лица. Пригожин сложил руки на груди и с чёткой философичностью, свойственной пьяному интеллектуалу, наблюдал за реакцией экс-чекистов.

Пацан, едва сглотнув этой гадости, упал, захлопнув глаза. Похоже, это и была формула. Учёный с пристёгнутыми на одну руку наручниками кинулся к парню. Но профессионалы его опередили. Первым возле студента оказался Слон. Что ж, определил Пригожин, молодость победила опыт. Хотя, у Слона-то, опыта поболе будет. Что мог видеть дедок, кроме выдуманных врагов народа? Тем более, руки старика скованы. Учёный, как водится, добрался до студента последним. Хотя расстояние преодолел в два прыжка. М-да, физподготовочка страдает, Михаил Иванович! Пригожин улыбнулся ещё шире. Он вытянул шею. Что же они там делают?

На шее студента оказалась растопыренная сморщенная ладонь Слона поверх скукоженной от старости руки деда Трофима. Они переглянулись и поняли, что ощущают пульс друг друга.

Михаил Иванович поднял пробирку с пола. Остался осадок бульона цвета мясных помоев. Зверев не удивился, что Сергей сразу отключился. Подготовленные прокариоты широкого спектра действия в первую очередь должны нарушать функции жизненно-важных центров. В частности, дыхательного и сосудодвигательного. Михаил Иванович в этот момент увидел себя со стороны. Стоит человек с учёной степенью по медицине и, вместо того чтобы оказывать помощь умирающему, в первую очередь хватает свою драгоценную пробирку. Выходит, жизнь человека ничто в сравнении с этой проклятой формулой?! Но Зверев тут же понял, почему он поступил именно так.

Теперь его заставят реанимировать эту гадость по продуктам её жизнедеятельности. Молодец пацан. Правильно сообразил!

Пригожин почти прочёл мысли Михаила Ивановича, а когда увидел, как Зверев сунул пробирку в рот и даже стукнул по донышку, похвалил себя за сохранность ясного мышления.

Вопреки ожиданиям, Михаил Иванович не отключился сразу. Он размахнулся от плеча и швырнул пробирку в пролом, откуда извлекли полузамёрзшего Сергея.

— Зачем?! — выкрикнул дед. Его глаза сверкнули и тотчас погасли.

— Что они выпили? — спросил Слон, предвидев ответ.

— Мою волю.

Слон разомкнул наручники. Дед Трофим понял, спектакль с его спасением отменяется. Старик стоял перед бывшим учеником и смотрел куда-то за его плечо. Ученик, немногим младше учителя, не подался на трюк. Слон безучастно разглядывал набухшие вены на руках старика, образовывающие неправильную сетку.

Глядя на двух динозавров контрразведки, по-прежнему улыбался пьяненький Пригожин. Он лишь развёл руками, когда Михаил Иванович, стоя спиной к стене, сполз по ней и шлёпнулся набок.

— И этот готов, — сказал Слон, не шелохнувшись. Ему всё было ясно. Чтобы не досталась формула врагам, оба чудика пожертвовали жизнями.

Дед Трофим, глядя на мёртвого единственного родственника, совсем сник. Тело его окостенело. Напрягся каждый мускул, каждый волосок мышечной ткани, и это напряжение было запредельным. Положение тела деда Трофима на глазах стало каким-то неестественно скованным. Сейчас старика можно было брать голыми руками, с ним справился бы и младенец. Такая мысль пришла в головы одновременно всем троим. И решение было принято одинаковое.