Владимир Корчагин - Узники Страха

— Отлично, О-Чейз! Ты нарисовал словами целую картину. Неправда ли, дети, вы словно увидели все это?

— Да…

— А если бы сохранить этот рассказ? Чтобы и завтра вы словно увидели все это. И через год. И через много-много лет, когда и О-Чейза не будет. И даже те, кого нет сейчас с нами, скажем, ваши папы и мамы, тоже словно бы увидели все, что сказал О-Чейз…

Дети понимающе заулыбались: добрый чужеземец приглашал их послушать веселую шутку. О, они так любили эти шутки. Только очень уж редко звучали шутливые речи в их убогих жилищах.

— А ведь это легко сделать, — неожиданно заявил Артем. — Не верите?

Нет, они не верили. Это было видно по глазам.

— Тогда скажите, рассказ О-Чейза состоит из слов? Одних слов и ничего другого?

Да, с этим они согласны.

— А если каждое его слово изобразить на олотоо? Слова — недоумение. Как это изобразить? Нарисовать что ли? Нарисовать можно дерево, стол, человека. Но слово?

— И я сделал это, — продолжал Артем. — Послушайте! Он взял олотоо в руки, и, медленно водя пальцем по написанным им строкам, громко прочел:

— О-о, там так красиво! Кругом — трава, цветы. А вдали горы. Высокие — страшно смотреть! И над всем этим — небо. Огромное, синее. И белые облака, как пух ягненка… Дети раскрыли рты от удивления.

— Ну что? Вот вы и снова услышали рассказ О-Чейза. И, глядя на мое олотоо, сможете услышать его и завтра, и послезавтра, и через много лет. И нет здесь ничего мудреного. Любое слово можно действительно изобразить на олотоо. Как? А вот как. Возьмем какое-нибудь всем знакомое слово. Скажем, слово «мама». Оно состоит из звуков: «м», «а», «м», «а». Так? А если для каждого Пука придумать свой рисунок, свой значок? Смотрите! — он поднял олотоо и начал рисовать. — Пусть для звука «м» это будет значок М, а для звука «а» — значок А. Тогда слово «мама» можно легко изобразить этими значками: МАМА.

Он взял другое олотоо и, снова написав: «мама», поднял его высоко над головой:

— Что вы видите на этом олотоо? Что за слово изображено здесь?

— Мама… Мама! — сначала неуверенно, потом все более убежденно ответило несколько голосов.

— И что вы словно бы увидели, глядя на эти значки? — продолжал Артем.

— Маму. Маму! Мою маму! — понеслось со всех сторон.

— Видите, как все просто, — улыбнулся Артем. Значки, которые я вам показал, называются буквы Их совсем немного. Еще до конца лета вы будете знать все буквы до одной. И сможете написать и прочесть любое слово, воспроизвести любое событие, любую понравившуюся ним картинку. А теперь поучимся рисовать те две буквы, какие я уже показал.

Все головы склонились над олотоо. Дети усердно выводили первые в своей жизни буквы, писали первое слово, а некоторые даже пририсовывали тут же изображение того, что оно означало — портрет самого любимого на свете существа, своей матери.

Артем поздравил себя с удачей. Был сделан первый, самый трудный, самый ответственный шаг. Теперь важно было не потерять доверие ребят. Он переходил от стола к столу, показывая, как удобнее держать в руке годоро, терпеливо исправлял очертания букв, а главное, где шуткой, где улыбкой, где ласковым словом помогал избавиться от стеснительности и робости детей перед столь необычным для них занятием. А они старались вовсю. Кое у кого даже волосы взмокли от пота. Надо было дать их ручонкам передохнуть, занять, ребят чем-то новым, интересным.

Артем отошел к своему столу:

— А сейчас, друзья, я познакомлю вас еще с одной возможностью выражать свои чувства и настроения. Кто из вас был на последнем празднике или недавно вечером на берегу озера, где я играл и пел?

— Я! Я! И я! — сразу раздалось со всех сторон.

— Значит, все вы знаете, что значит играть и петь. И понравилось вам это?

И вмиг загоревшиеся глазенки были красноречивее всяких слов.

— А ведь петь могут все. И взрослые и дети. И я и научу вас этому прямо сейчас.

Дети переглянулись: что он, снова шутит? Однако странный чужеземец взял комизо и весело кивнул им головой:

— Вот послушайте для начала. Подойдите ко мне поближе.

Артем заранее, еще дня три назад, с трудом отремонтировав изуродованный инструмент, сочинил на эрхорниотском языке несколько простых, легко запоминающихся четверостиший, подобрал к ним мелодию одной из наиболее ритмичных детских песенок и теперь, ударив по струнам, запел:

И надо было видеть, что сделала немудреная песенка со сгрудившимися вокруг него маленькими дикарями. Глаза их разгорелись, щеки разрумянились, рты раскрылись от удивления и восторга.

— А теперь давайте все вместе. — Артем медленно, по слогам повторил слова первого куплета и, пройдясь по струнам, снова запел.

Дети молчали.

— Ну, давайте же, давайте! Вместе со мной! — Артем отошел от стола, подсел ближе к ребятам. — Итак:

«Бе-лым пу-хом плы-вут об-лака в си-неве…»

— Так-так! — радостно взмахнул он рукой, услышав наконец ломкий голос О-Чейза.

«Алым пла-менем све-тятся маки в тра-ве…» — зазвенел нежный, как колокольчик, голосок О-Фанни.

И вот уже целый хор мальчишеских и девичьих голосов подхватил заключительные строки куплета:

«Мы под музыку с песней идем по лугам, Даже небо и солнце завидуют нам.»

Не прошло и полчаса, как песня была разучена от начала до конца и, подхваченная двумя десятками молодых звонких голосов, понеслась над всем озером, взламывая веками устоявшуюся здесь тишину.

— Ну, вот и отлично, дети, — сказал Артем, откладывая в сторону комизо. — Можете петь теперь эту песню дома, в городах, папам, мамам, дедушкам и бабушкам. А сейчас садитесь на свои места, еще немного попишем наши буквы. Все снова склонились над столами. Вдруг полог шатра распахнулся, и Артем увидел О-Гейма.

— Что это такое? Что здесь происходит? — с ходу закричал тот, заглядывая через плечи детей на разложенные перед ними олотоо.

— Прежде всего, здравствуй, Мудрейший, — спокойно ответил Артем. — Дети, поздоровайтесь с Мудрейшим.

— Здравствуй, Мудрейший! — раздался нестройный хор голосов.

— А теперь выйдем, поговорим, — обратился к нему Артем.

— Что значит выйдем? — встал в позу О-Гейм.

— Выйдем, выйдем! — Артем взял Мудрейшего за локоть и почти вынес его из шатра.

— Так чем ты здесь занимаешься?! — рявкнул О-Гейм с перекошенным от злобы лицом.

— Я учу детей грамоте, — все еще сдерживая себя, ответил Артем.

— Какой еще грамоте? Кому и зачем это нужно? И что за вой подняли вы на все озеро — хоть уши затыкай! — орал Мудрейший, размахивая руками перед самым лицом Артема. — Кто разрешил тебе, чужаку, вмешиваться в наши порядки?