Бернар Вербер - Отец наших отцов [litres]

– Мы согласны, что мир обязан развитием недовольным? – спросила вдруг Лукреция.

– Скорее да, – ответил Исидор. – У людей, которых устраивает система, нет оснований ставить ее под сомнение, а значит, нет причин развиваться.

Он лихо продвигался вперед, прорубая путь мачете.

– Сама двуногость говорит о многом, – продолжил он. – Опираясь на одну ногу, человек теряет равновесие и обязан в последний момент опереться на другую. При таком способе передвижения есть постоянный риск упасть. Одно то, что человек ходит именно так, свидетельствует, что ради движения он готов рисковать.

– Верно, очень ненадежный способ передвижения. Как я раньше об этом не подумала? – Лукреция споткнулась и чуть было не растянулась.

– Потому вы и не падаете, что не думаете об этом.

Лес вокруг них становился все гуще и враждебнее.

– Давайте вспомним версии, которые мы собрали, – предложила юная журналистка. – Кто это ускользающее от нас существо?

То ли обезьяна, покоренная доктором Ван Лисбет.

То ли обезьяна, прирученная профессором Конрадом.

То ли астроном Сандерсон, мстящий при помощи подручных за утрату слуха.

То ли эколог, воюющий с учеными.

То ли Софи Элюан, прикинувшаяся похищенной Анджело Ринцули, переодетым в примата. Непонятно, правда, зачем ей было возвращаться в Африку.

– Ответ на это дал вождь масаи: с целью окончательно уничтожить улики и похоронить открытия бывшего мужа, – отозвался Исидор Каценберг.

Он предложил сделать привал. Вот-вот должно было стемнеть, а в темноте велика была опасность заблудиться. Обгоняя темноту, они поставили большую палатку и там, в тепле, залезли в спальные мешки и стали утолять голод при свете керосинового фонаря.

Потом Исидор задул огонек и пожелал спутнице спокойной ночи.

В следующий момент в палатку просунулись и ткнулись им в лица два ствола.

– Руки вверх! – приказал грубый голос.

Рядом враги. Они застали их спящими и окружили в их зловонном убежище. Стая выбирается наружу, чтобы увидеть, кто это. В этот раз им противостоят не бабуины.

Враги тоже ходят прямо, на задних конечностях, так же держат голову, так же смотрят, даже численно их столько же.

Вожак стаи приближается к другому вожаку и по привычке прибегает к устрашающим жестам. Но вожак другой стаи глазом не ведет. Еще более странно, что его доминантные самцы тоже сохраняют спокойствие, а самки безмолвие.

ЕМУ тревожно. Вожак ЕГО стаи продолжает угрожающе кривляться и скрежетать зубами, кричит, бьет руками по земле, скалится. Другой наблюдает, и ему, кажется, смешно. Самки ЕГО стаи помогают вожаку криками и пантомимой. Возможно, коллективными усилиями они добьются качественного устрашения.

Вражеский вожак сохраняет молчание и только внимательно смотрит.

Две стаи стоят друг напротив друга. Сходство очень велико, вот только те, другие, гораздо спокойнее.

Вожак ЕГО стаи знает, что больше ждать нельзя, и переходит к агрессии. Он ударяет соперника по макушке, давая понять, что тому следует принять позу подчинения.

Вражеский вожак наклоняет голову, но не в знак покорности, а просто чтобы подобрать с земли ветку. Он крепко сжимает ее в руке. Все происходит в каком-то замедленном ритме.

Видя, что противник склонил голову, вожак ЕГО стаи на мгновение ослабляет бдительность. Другой вожак размахивается веткой, но вместо того чтобы шумно сломать ее о колено, точным движением раскалывает тому череп. ЕГО вожак шатается, словно удар привел его в недоумение, а потом падает навзничь. Он мертв.

Вражеский вожак смотрит на свою деревяшку, на труп врага и приходит к заключению, что приобрел любопытный опыт, который двинет вперед науку и технологию эпохи.

Первая самка спешит отомстить за своего самца. Вражеский вожак снова размахивается своей деревяшкой и так же, как перед этим вожака, бьет ею по голове самку.

Она тоже мертва.

Палица творит чудеса!

В обоих лагерях все пятятся. До всех вдруг доходит, что вражеский вожак обладает силой умерщвлять.

ЕГО посещает предчувствие, страшное ощущение бессилия перед грозной силой. ОН вдруг сознает, что его стая отстает.

По сигналу своего вожака вся вражеская стая нападает на ЕГО стаю, по примеру вожака нанося смертельные удары деревяшками. Все бегут. Вражеская стая гонится за беглецами и разит их в большом количестве.

Несколько самок попались. Их отдадут в гаремы вожака и других доминантных самцов. Так гены стаи получают прививку чужих генов. Вражеский вожак интуитивно чувствует необходимость этого для спасения от вырождения.

Вражеский вождь изобрел не только палицу, но и такое явление, как военнопленные.

Они покорно подняли руки.

В глаза им ударил луч фонаря. Они слепо заморгали, а потом разглядели за стволами женщину с гордой осанкой в узкой охотничьей куртке, грубых штанах для буша и высоких кожаных сапогах. Облик у нее был аристократический: орлиный нос, ямочка на подбородке, суровый взгляд синих глаз. Софи Элюан.

Мужчина с ней рядом был, без сомнения, Анджело Ринцули: хитрые глазки, нависающие надбровные дуги, высокие скулы.

Две пары разглядывали друг друга с недоверием.

– Они? – спросила женщина в охотничьей куртке.

– Они самые, – подтвердил ее спутник. – Я заметил их, когда они спускались. Не иначе, они нас преследуют.

– Кто они такие? – спросила женщина, нагибаясь, чтобы войти в палатку.

– Сейчас мы вежливо обо всем их расспросим. А пока я хочу осторожности ради связать их, чтобы не сбежали. Начнем с девчонки.

Актер опрометчиво приблизился к Лукреции Немрод – и поплатился за это. Бывшая воспитанница сиротского дома безжалостно двинула его коленом в пах, потом предплечьем в ключицу. Схватив его ружье за ствол, она со всей силой врезала ему по коленям прикладом. Софи Элюан тоже вскинула ружье, но оно было выбито точным ударом ноги. Потом Лукреция сгребла нападающую за волосы и от души дернула. От этого занятия ее отвлек актер, вскочивший, напавший на нее сзади и схвативший за руки. Пришлось Лукреции выпустить волосы Софи.

Пока разгоралась схватка, Исидор Каценберг, чуждый всякого насилия, вылез из спального мешка, чтобы зажечь походный примус и вскипятить чаю.

Увернувшись от слепого удара кулаком по подбородку, он отвернул газ, чиркнул спичкой и, найдя в рюкзаке пакетик чая «Даржелинг», опустил его настаиваться в термос. Ситуация у него за спиной тем временем изменилась не в пользу Лукреции, уже лежавшей связанной на голой земле. Исидор пожал широкими плечами и проверил цвет воды в термосе.

– Когда вам наскучит забавляться, можно будет побеседовать, – сказал он. – Я заварил вам чай.