Юрий Леляков - Журавлиная ночь

— А знаете, чей? Уж не… известного ли нам Лесных Ивана Павловича? — вдруг сообразил Вин Барг. — А время… Примерно середина 70-х годов! Во всяком случае, уже строился БАМ, и в «Технике — молодёжи» был опубликован проект такого транспортного средства: «фермобиль»! Отрезки рельсов, на опорах через 50 метров — а по ним движется нечто вроде фермы, длиной метров 120, что ли… И конечно — менее травматично для тайги при прокладке! Но только представьте: малейший перекос опоры…

— Да, я тоже помню, — ответил Мерционов. — Но значит, оба… работали над одной историей? Захар Кременецкий — и Иван Лесных?

— Выходит, так, — подтвердил Вин Барг. — И уже тогда, где-то в 75-м — такие политические прогнозы! А потом у него — сорвалось! Почувствовал, будто кто-то обвинял, зачем пишет такое…

— Но и не я же! — вырвалось у Тубанова. — Хотя речь будто обо мне!. И не Ареев…

— Никто и не говорит, что вы, — ответил Мерционов. — Но… кто-то же ему помешал?

— А сам я даже ничего не знал, не чувствовал! Хотя… — спохватился Тубанов. — Если там, в «архиве сорвавшихся», в тексте Лесных — наши фамилии… Разве Герм Ферх — тот, земной — не сказал бы Чжоу Мину?

— Но там одни обрывки, — предположил Вин Барг. — Вдруг как раз фамилий и нет!

— Да, вот так узел! И что, потом эта история… как-то перешла к Кременецкому? Как и та, о сказочном королевстве — что стала фильмом по сценарию другого автора?

— А тот, первый, на кого-то похож, — вспомнил Кламонтов. — Но не пойму, на кого…

— Имеешь в виду — внешне? — переспросил Мерционов. — Своим обликом?

— В том-то и дело! Тогда, в свои 10 лет — на кого-то уже постарше!

— Да, ну и узел, — Мерционов отложил листы на столик. — И мы ничего этого не знали! Вагон не сообщал… У него — своя логика, восприятие времени… А тут дальше — и старт, но уже подробнее; и это «Октант, 12 сентября»… по «Ийону Тихому»! Но — уже точно Кременецкого!

— Однако… и БАМ, и наши фамилии, и странные политические прогнозы, — не сразу ответил Тубанов. — И смотрите: что лезет в, казалось бы, никак не подходящую историю!

— Вот и я думаю, — согласился Кламонтов. — Ведь какие мотивы: подросток, не понятый на Земле, включён в состав космического экипажа — а взрослые готовы на всё, чтобы сломать ему жизнь! Просто из собственной никчёмности — ведь других причин нет! А сам — чувствует, что где-то терпит бедствие целая планета, и хочет ей помочь!.. Но вплетается чужеродное: против «атеизма», против БАМа — и ведёт мысль автора по иному пути…

И тут — будто молния сверкнула в сознании Кламонтова!

— …Подождите! Сколько — тому, кто начал историю о сказочном королевстве? В 43-м — 10 лет? А те оба: и настоящий Вячеслав Васильев, и неизвестный, что позже получил имя Родион Кременецкий? Оба 33-го года рождения; обоим — в 44-м было 11?

— Что ты хочешь сказать? — воскликнул Вин Барг.

— Не знаю. Пока предположение. Совпадение… Но… могло же быть: и провал памяти — вовсе не от переживаний, связанных с войной! А — в глубоком тылу, на оккупированной территории, из-за кошмара в королевском дворце — что мы даже не знаем, как объяснить? И тут — одна история будто объединила двоих…

…А взгляд Кламонтова тут же — будто сам собой скользил по тексту:

«…— Дурак, да и только! Ну, что тебе этот космос? Кем ты там будешь? Грузчиком? Я же говорю, в институт поступать надо…

— Нет, не грузчиком. Членом разведгруппы звездолёта… И там я принесу больше пользы, чем если буду сидеть в конторе какого-то там «Пивопроводснаба» и составлять никому не нужные проекты.

— А чем плохо? Что тебе этот честный труд? Что ты с него иметь будешь?

— В одной фантастической повести сказано: «Природа заинтересована в том, чтобы свою жизнь вы использовали во всей полноте…»— начал Тубанов…»

(«Точно… «Дрион» покидает Землю»!.. — вспомнил Кламонтов. — Он тоже читал!»)

«…— Замолчи, а то как дам, — перебил пьяница.

— Больше ты ничем не можешь доказать свою правду, да? Это понятно. Но что ты сможешь сказать самому себе, когда пробьёт час твоей смерти? Ведь ценность жизни человека определяется пользой, которую он принёс, и притом выраженной не в деньгах…

Но вино вытолкнуло из головы пьяницы все подходяще ответы. Он катался по полу в приступе бессильной злобы, изрыгая нецензурные слова…»

(«Нет, конечно, уровень доводов — не для спора с пьяницей. Но — ранний вариант. И потом, нужно для «психограммы»…»)

«…— Подожди некого, сейчас меня должны сменить, — сказал вахтёр, но, заметив Флантареса, передумал — Ничего, пускай лежит…

Вахтёр встал и начал надевать пальто. Флантарес, воспользовавшись этим, стащил со стола вахтёра пропуск и отдал его Тубанову. Вахтёр ничего не видел…

…Тубанов взглянул на часы. До старта оставалось ровно три минуты.

— 180, 179, 178, 177, 176, 175, 174…

Это координатор «Теллуриса» начал отсчёт. Тубанов поворотом рукоятки на боку подлокотника перевёл своё кресло в горизонтальное положение.

— До свидания, Земля…

…А там, снаружи, объективы теле- и кинокамер уже нацелились со всех сторон на отверстие шахты, из которой должен был появиться звездолёт…»

(Кламонтов вздрогнул: фраза Кременецкого… повторяла фразу Ивана Лесных!)

«…— 62, 61, 60…

«Сейчас ровно 5. 31…»— подумал Тубанов. И тут…

— В седьмой каюте, — раздалось объявление заведующего космодромом через координатор, — находится человек, не прошедший одной проверки. Срочно задержите старт!

Тубанов даже вздрогнул от неожиданности, Неужели всё провалилось?

«Нет, — тут же успокоил он себя. — То, что я смогу выдержать невесомость, известно и без проверки. Да и координатор это знает.»

— 54, 53, 52, 51, 50, 49, 48, 47…

«Обошлось…»— подумал Тубанов.

— 46, 45, 44, 43, 42, 41,40…

— Задержите старт, — повторил заведующий.

— 37, 36, 35, 34, 33…— продолжал отсчёт координатор.

«Ничего отключать они не станут, — пронеслось в голове Тубанова. — Всё в руках координатора. А с заведующим объяснимся потом…

— Вы меня слышите? — опять раздался голос заведующего. — Тревога! Координатор «Теллуриса» выведен из строя!

— 17, 16, 15, 14, 13, 12, 11…

— Открыть дверь шлюзокамеры! Срочно! Нет… Всё! — возразил сам себе заведующий. — Шахта уже закрыта!

— 3, 2, 1, 0!.. — в иллюминатор стало видно разноцветное радужное пламя: заработал двигатель звездолёта. Затем оно стало медленно темнеть и расплываться, но тут звездолёт вышел из шахты, и в иллюминаторе появились её окрестности, освещённые пучком ионов, вырывавшихся из двигателя. Звездолёт стартовал успешно!..»

(И… вот горькая ирония! Что — в тексте, а что — наяву!)

— И будто вправду было, — прошептал Тубанов. — Так знакомо! И «Дрион» тоже…