Юрий Леляков - Журавлиная ночь

(«Как мы её понимаем! — мысленно повторил Кламонтов. — Но в чём сомневаемся? Что чувствуем не так, как прежде?»

— …Нет, чтобы понять: время было другое, люди знали меньше, верили не в то! — продолжал Мерционов. — Невинный поступок — уже «троцкизм», или ещё какой-то «уклон»; случайное знакомство — предательство; оговорка в беседе — кощунство или разглашение государственной тайны; факт биографии родственника — клеймо на потомков!.. А, с другой стороны — можно запросто ограбить то же государство на миллионы рублей; принять «веру», за которой тянется вековой кровавый след; создавать банды для бессудных расправ, вводить в вузе порядки спецслужб, а в школе — почти концлагеря… и ничего особенного? А — личные переживания, прошлое конкретных людей, смысл воспоминаний? Как к ним относиться, если они вдруг — часть совсем иной истории? То всякий бизнес — кощунство; то — целый класс секут розгами на спортплощадке за непроверенную вину одного; то — опять же кто-то голодал в 33-м, но как понять: он пережил великую трагедию, или… Ведь — чего-то уже как бы не было; зато — возникло другое, о чём никто не помнил! Будто — кто-то режет, кромсает тупыми ножницами огромный толстый кабель со множеством переплетенных жил, и каждая — чья-то судьба! И вокруг летят их обрезки, болтаются концы оборванных ветвей, свищут в воздухе, как тот же «лифт Земля — Луна»… И страшно угодить под них — и что, с чем, как сомкнётся? А всякие исторические мародёры тут же пользуются: кто-то — уже ведёт род от «высшей расы», заседает в шариатском суде, добился льгот как «афганец», или националист времён второй мировой… Хотя — реален ли «тот, кто режет»? Есть тут в самом деле чья-то сознательная воля, или это — некий природный фактор, которому бессмысленно предъявлять счёты, как разумному существу? А люди — так ли виноваты… Я имею в виду: хорошие сами по себе? Им же вправду начинает казаться: всё было иначе! И вдруг — тысячи жертв вопиют о мщении; недавние лидеры — в растерянности, их уже не слушают; у целых народов — чувство, что их повели по ложному пути… И — кто повёл, кто взялся прокладывать путь остальному человечеству, отбросив всё плохое, что было в прошлом? Мы — единый советский народ, строитель коммунизма?..

— Вот я и хочу понять: что случилось? — ещё тише прошептал Кременецкий. — И почему так?

— А то, что ещё недавно единый великий народ — вдруг согласился признать себя вороватым быдлом! И старшие поколения — разрушили легенду о себе: захотелось «сказать правду»! Такую, что сразу вопрос — а кто же вы сами, терпевшие всё это? Особистов, стукачей, заградотряды, а в мирное время — дефицит, очереди? Как, за что вас теперь уважать, как вам верить?.. А из-под нас, младших — будто вырвали всякую основу надежд, искромсали чувство истории! А как случилось… Ну, 25-й кадр, гипнотическое кодирование — понятно, но это средства, механизм, но не причина! А — цель, первооснова? Есть тут чья-то воля — и на что конкретно она направлена? И если какие-то «вершители судеб» — сами лишь орудия, то чьи? Страшно, если тоже — свой минус-разум, и такие организации у него в услужении…

— И я даже не понял, как возникает этот минус-разум, — признался Кременецкий.

— Так не вполне поняли и горные жрецы, и звездолётчики, что доставили нас туда, — напомнил Мерционов. — Предположили: как бы зарождается из информационного мусора…

— А знаете, что я подумал? — вдруг сказал Ареев. — Есть же и легенды — как кто-то, стремясь к добру, отделяет от себя зло в виде некой конкретной сущности! Так вот, неужели…

И вновь все умолкли…

Хотя — да, знали как легенды…

— Нет, к такому вопросу мы не готовы, — начал Мерционов. — А тут… Представь ceбe поход, экспедицию — за золотым руном, жар-птицей… За чем-то — что символизирует всеобщее счастье, открывает пути, разрешает вековые проблемы! И вдруг — caмый старший и мудрый участник похода, которого все без сомнений признавали руководителем — садится на скальный выступ, пещерный сталагмит или болотную кочку, и начинает истерически рыдать! — Мерционов едва сдержал ярость. — А остальные, конечно, в шоке: ему же верили, думали, знал, куда ведёт! И теперь что осталось: возвращаться обратно под насмешки скептиков? А его завернуть в палатку и тащить с собой — не бросать же на полдороге…

— И до чего дошло, — добавил Apeeв. — Я уже читал: наших специалистов в Африке — из банка посылали за долларами к уличным менялам!

(«Сходится! — подумал Кламонтов. — Помню!»)

— И чего, с точки зрения сложившейся реальности, достойна такая страна? — возмутился Мерционов. — Как раз… уровня уличного менялы, а не советского специалиста? Не стоят, чтобы помогать — наоборот, вкатить скандал через международную прессу, чтобы со стыда сгорели? Но это — естественная реакция для обычных людей, а не для нас! Мы же помним, как было: нечернозёмная деревня — и так в развитой стране, а там бывшая колония! Вот и ехали туда, где надо помочь! И вдруг — Нечерноземье взвыло уже о собственной первобытности! Каково?

— А там… Наши специалисты рассказывали об устройстве Вселенной — но отрицали существование природных духов, — добавил Ареев. — А западные миссионеры — сразу со своей верой, с покорностью! Как непросто…

— Отрицали, по сути, не это, — уточнил Мерционов. — Сам подход к человеку как чему-то второсортному, игрушке, помехе на чьём-то пути! Ты, мол — скот и ничтожество, все твои помыслы греховны! Пусть даже помыслы о безотходных технологиях, бескорыстном познании мира, устройстве жизни для общего блага — всё равно тебя надо перетряхнуть, вырвать из тебя что-то, чтоб стал угоден «высшим силам»! Будто человек зависит от кого-то, кто на любую мысль и действие — ответит как враг, требуя насилия над собой! Хотя и тут — просто непонимание особенностей людей, народов, условий природных зон! Но странно: в эзотерических традициях такое — всюду, во все времена…

— Местное и временное — кодифицировано как «высшая истина», — добавил Ареев. — А потом вокруг этого — своя иерархия на плотном и тонком плане. И цепляются за привычное изо всех сил — дезориентируя тех, кто может понять больше…

— Зло от нежелания понять, — уточнил Мерционов. — Под видом великой тайной мудрости. И люди сами ищут такое на свою голову… Но что, если действительно — некий могущественный дух воспринимает всю массу людей в целом, не различая добрых и злых? И уверен, что здесь — его дом, а люди «в целом» ему мешают…

— А они, такие как есть, вправду несовершенны, — ответил Кременецкий. — И если в самом деле… кто-то решит, что лучше бы их не было? И тоже может менять прошлое…

— И тогда… кому или чему мы противостоим? — тревожно задумался Мерционов. — Кто и как, возможно, использует использующих мифы — и зачем? И есть ли о ком так говорить…