Юрий Леляков - Журавлиная ночь

(И снова — было от чего вздрогнуть в ознобе! Похоже на… отсек капсул того, реального звездолёта!)

…А другая дверь — «…с громким металлическим гулом раздвинулась в стороны, открыв длинный коридор, стены и потолок которого были покрыты зелёным пластиком с поперечно-ромбическим голубым орнаментом. Здесь их встретил ещё един инопланетянин. В отличие от первого, уже знакомого им, его кожа была окрашена в жёлтый цвет, а место рук занимали щупальца, которых было не два, а четыре. Тубанов и Ареев так и застыли в изумлении: они не ожидали, что экипаж звездолёта мог состоять из разумных обитателей разных планет. А второй инопланетянин достал откуда-то маленький голубой шарик и нажал едва заметную зелёную кнопку на нём. Из шарика тут же раздался приглушённый металлический голос:

— Ваш электромобиль должен быть доставлен обратно на место катастрофы. Это нужно сделать для того, чтобы ваша так называемая милиция не попыталась проникнуть внутрь звездолёта…»

…То есть — по тому, отвергнутому варианту? Кременецкого подвела рассеянность (или скорее — усталость)?.. Тем более: там стоял и второй повреждённый при аварии электромобиль, и «…был ли в нём кто-нибудь, или он был пуст, Тубанов не видел, так как стекла его окон ярко блестели, отражая свечение потолка…

— Но это сделаем мы сами, — продолжал металлический голос из шарика, который держал второй инопланетянин… — Мы не оставим после себя никаких следов. Срочно освободите машину и зайдите в коридор.

Как только Тубанов и Ареев зашли в коридор, дверь с тем же металлическим гулом задвинулась.

— Что это за помещение? — спросил Тубанов. — Шлюзокамера?

На этот раз ответил первый инопланетянин. Он сразу понял, что Тубанов имел в виду не коридор, а то помещение, откуда они только что вышли — и сказал с нескрываемым чувством скорби и грусти:

— Шлюзокамера, бывший капсулодром.

Тубанов понял, что своим вопросом он вернул инопланетянина к какому-то очень неприятному и мучительному для него воспоминанию — и решил не переспрашивать о том, как капсулодром стал просто шлюзокамерой. Инопланетяне и без того расскажут всё сами.

— Начнём осмотр нашего звездолёта, — предложил инопланетянин, немного успокоившись. — Только не с этого, — добавил он, указывая на белую квадратную дверь, встретившуюся им сразу на пути по коридору. — Это санитарный узел. А здесь, — он подошёл к другой двери, располагавшейся напротив, — фильмотека нашего звездолёта и проекционный зал. Но сейчас осматривать их мы не станем. Это мы сделаем завтра, когда ознакомим вас с материалами нашей экспедиции. Пойдём дальше…»

(Да, так сразу — внезапное доверие инопланетян к землянам, осмотр звездолёта — кстати, севшего прямо на Землю, и имеющего некую скорее «планетарную», чем «космическую» архитектуру!)

«…Пройдя по коридору ещё дальше, они оказались в большом зале — правда, большом только по площади, но бывшем, как и коридор, не больше трёх метров высоты, что создавало несколько необычное впечатление. Зал освещался так же, как и шлюзокамера, со всей поверхности потолка, а его стены были покрыты пластиком с таким же ромбическим узором. Пол из какого-то серого материала был так чист, как будто на него никто никогда не ступал. Посреди зала располагался длинный стол желтовато-белого цвета, окружённый двадцатью креслами — по десять с каждой стороны. Все они были того же цвета, что и стол, только одно из кресел почему-то было чёрным. В стенах зала было двадцать дверей — по пять в каждой — и одна из них также была окрашена в чёрный цвет, в отличие от остальных, оранжевых. Тубанову сразу захотелось узнать, что это означает, но вместе с тем он боялся спросить об этом инопланетянина, чтобы не возбудить ещё какое-нибудь неприятное воспоминание.

— Это отсек собраний нашего звездолёта, — объяснил инопланетянин. — В него выходят двери всех жилых кают членов нашего экипажа. Что же касается чёрной двери… На наших планетах уже давно создано коммунистическое общество, достигли большого развития наука, техника и искусство — но рецидивы преступного мышления, хотя и редко, всё ещё случаются. И по непредвиденному стечению обстоятельств случилось так, что в экипаж космического корабля попал так и не распознанный вовремя преступник.

Эти слова инопланетянина глубоко поразили Тубанова и Ареева. Им трудно било поверить в то, что разумные существа, способные осуществить межзвёздный полёт, ещё не смогли полностью искоренить преступность в своём союзе планет.

— О том, что представляет собой человек, которого мы раньше называли командиром нашего корабля, — продолжал инопланетянин, — а теперь зовём преступником и негодяем, мы узнали только при исследовании планеты Арул. Так называют её местные жители — у вас же в мифологии вашего народа догонов она называется Ниан-толо. Это — спутник третьей, красной звезды в системе Сириуса, очень редко наблюдавшейся вашими астрономами, и мало известной им…»

(«И есть такая версия! — вспомнил Кламонтов. — Будто там — не две, а три звезды…»

«Но догоны всё перепутали, — ответил Тубанов (здесь). — Инопланетяне рассказали им об эволюции красных гигантов, а они… И ещё засекретили эту свою ошибку. Ладно хоть, донесли до современности, как сумели…»

«Давайте слушать, — сказал Мерционов. — Комментарии потом…»)

«…Мы нашли её биосферу в катастрофическом состоянии, — продолжал инопланетянин уже дрожащим от волнения голосом. — Фактически сохранились лишь двенадцать видов гипертрофированных — примерно до размеров вашего тетрадного листа — бактерий, также лишь отдельные иды особо устойчивых к вредным воздействиям цветковых растений, ракообразных, выродившиеся и постепенно вымирающие потомки бывших сельскохозяйственных животных — и разумная раса, представлявшая собой биофизических роботов, размножавшихся промышленным конструированием. Оказалось, некогда богатую природу Арула погубила жестокая, алчная и односторонне-развитая прежняя цивилизация, у которой существовало ложное учение о том, что разум как «высшая стихия» имеет полное право подчинить природу себе и использовать её в своих целях до полного истощения. Вот из-за этой теории начался развал как природы, так и цивилизации. В людях, привыкших к эксплуатации природы, стала проявляться ненасытная жадность. Они потребляли и потребляли всё больше, не замечая истощения планеты, породившей их самих. Даже исчезновение многих видов животных и растений не заставило их остановиться. Наоборот, они ещё и сами истребляли всё новые виды в угоду своим мелким хозяйственным интересам, помехой которым те являлись. И только когда было замечено исчезновение уже слишком многих видов, Центральный Совет Научных Деятелей планеты принял решение, что разумное существо должно выключиться из биологической борьбы как превосходящее природу по своей силе. Но люди, привыкшие без ограничений пользоваться всеми благами природы, не желали расставаться с лёгкой жизнью потребителя. А планета не имела ни армии, ни полиции — вообще никакого аппарата для контроля потребления и борьбы с преступностью. Всего же на ней было уже три миллиарда человек, и из них — два и две трети миллиарда преступников, не желавших ничего понимать, и не поддававшихся перевоспитанию. Страшная, невообразимая цифра! И их во имя спасения планеты надо было просто уничтожить — всех и сразу…»