Бернар Вербер - Древо возможностей [сборник, litres]

Я мог видеть под своей кожей желудок, печень, сердце, почки, легкие, мозг, сеть сосудов. Я был похож на макет человека, красовавшийся когда-то в моем классе биологии. Вот только я был живой. Большой живой макет.

Посмотревшись в зеркало, я невольно вскрикнул от ужаса и увидел, как сердце стало быстрее качать кровь. В зеркале я мог наблюдать все последствия моего страха: артерии яростно пульсировали, легкие вздувались и опадали, точно кузнечные мехи. Светло-желтый адреналин окрасил мою кровь в оранжевый цвет. Сеть лимфатических сосудов работала на износ, как старый паровой двигатель.

Стресс… вот, значит, как это выглядит?

Особенно меня ужаснули глаза. Мы привыкли видеть их двумя полумесяцами на лице, а тут я мог разглядеть целиком перламутровые сферы моих глазниц с присоединенными к ним мышцами и нервами – это впечатляло.

Немного придя в себя, я обнаружил, что комки пищи придают рельеф моему кишечнику. Я следил за их продвижением, заранее догадываясь, когда мне понадобится сходить в туалет.

Когда я задумывался, кровь поднималась по сонным артериям к мозгу. Если мне было холодно или жарко – приливала к капиллярам под кожей.

Я разделся, чтобы увидеть свое тело целиком.

Я был наг сверх всяких разумных пределов.

Внезапно до меня дошла одна вещь: я не знал, как произвести обратную метаморфозу. Я был прозрачен – но как снова стать непрозрачным? Я принялся лихорадочно искать код непрозрачности у моих подопытных свинок. Так я работал до утра, забыв о времени. Утром дверь моей лаборатории открыла уборщица… и упала в обморок.

Надо было поскорее одеться, пока не пришли мои коллеги. Как объяснить им, что это скопище пульсирующих органов в похожей на пластик оболочке – я? Первой моей мыслью было одеться с ног до головы, поднять воротник и нацепить на нос темные очки, на манер человека-невидимки Герберта Уэллса. Так я скрою свою приводящую в замешательство полупрозрачность.

Я поспешно оделся. Если не считать щек, все было прикрыто. Тональный крем, позаимствованный из косметички уборщицы, заполнил и этот пробел.

Послышался шум. Пришли люди.

Я бросился прочь. На станции метро какая-то уличная шпана наставила на меня выкидной нож. Пассажиры вокруг никак не реагировали, видимо, считая, что агрессия входит в число превратностей жизни.

Сработал спасительный рефлекс: я распахнул пальто. В первый момент он, наверно, подумал, что нарвался на извращенца, но то, что я ему показал, было куда интимнее. Напавший на меня мог видеть не только мое тело, но и вены, артерии и большую часть органов за работой.

Он покачнулся и потерял сознание. Тотчас же зеваки бросились приводить его в чувство, а на меня косились с опаской. Воистину мир перевернулся. Люди могут спокойно наблюдать кровопролитие, но не потерпят, чтобы человек отличался от других.

Я так разнервничался, что мне захотелось продемонстрировать мою необычность любопытным, успокаивающим агрессора, вместо того чтобы прийти на помощь жертве.

Их реакция была несоразмерной.

Меня едва не линчевали.

Показав им отражение их самих, я напомнил о том, что мы суть не только чистый дух, но и живая плоть, с позволения сказать, потроха, непрерывно работающие ради циркуляции всяческих жидкостей в разноцветных органах. Я был откровением того, что мы есть на самом деле под покровом кожи; истиной, которой никто не был готов посмотреть в лицо.

Когда прошло первое упоение победой, я понял, что отныне я пария, хуже того, монстр.

Я бродил по городу, без конца задаваясь вопросом: кто сможет вынести мой вид? И какой-никакой ответ я все же нашел. Есть люди, которые ищут именно непохожести вплоть до уродства и наживаются на них. Балаганщики.

И я отправился на поиски ближайшего цирка – им оказался цирк Магнум. Он славился тем, что выставлял напоказ самых необычных, самых безобразных существ, каких когда-либо носила земля.

Директриса, знаменитая лилипутка, приняла меня в своем роскошном кабинете. Сидя на груде подушек, наваленных в красное бархатное кресло, она смерила меня профессиональным взглядом:

– Итак, мой мальчик, ты хочешь наняться ко мне. Какой же у тебя номер? Трапеция, фокусы, дикие звери?

– Стриптиз.

Она удивилась и, помолчав, всмотрелась в меня внимательнее.

– В таком случае ты ошибся адресом. Здесь тебе не эротический театр. Мой цирк входит в число самых престижных в мире, так что дверь там.

Поскольку всегда лучше показать, чем рассказать, я быстро снял перчатку с правой руки, как бы желая пожать ей руку. Ни слова не говоря, она соскочила с кресла, схватила мою ладонь и подняла ее к неоновой лампе под потолком. Она долго рассматривала переплетение красных сосудов, которые, становясь все тоньше, тянулись к кончикам пальцев.

– Все остальное соответствует, – сказал я.

– Все? Вы что, марсианин?

Я объяснил, что я всего лишь землянин и даже ученый, высоко ценимый своими коллегами, просто мне слишком хорошо удался мой последний опыт. Директриса продолжала завороженно смотреть, как приливает и отливает кровь в ритме биений моего сердца.

– Много я встречала диковинных людей, но такого еще не видела. Постой-ка, я покажу мой новый аттракцион остальным! – воскликнула она и позвала своих артистов.

Человек без рук и ног, женщина-змея, самый толстый человек планеты, сиамские близнецы, шпагоглотатель и укротитель блох столпились в кабинете.

– Надо же, я и не знал, что печень работает, когда мы не едим, – заметил человек без рук и ног.

– А это что – надпочечники? – спросила лилипутка.

Самый толстый человек планеты счел, что почки до смешного маленькие, и все не могли насмотреться на это зрелище.

Женщина-змея, грациозная кореянка, первой дотронулась пальчиком до моей кожи, пробуя ее на ощупь. Наши глаза встретились, и я опустил взгляд. Прикосновение было холодным. Остальные зааплодировали ее мужественному поступку.

Я был тронут. Мне казалось, что я обрел новую семью.

Они быстро помогли мне поставить номер стриптиза, в котором, сбросив несколько слоев одежды, я снимал фальшивую кожу из латекса.

Успех каждый раз был потрясающий. Нагота, в конечном счете, – любимое зрелище единственного животного, прикрывающего свое тело слоями ткани: человека. Но, находясь в цирке, зрители почти не пугались. Принимая меня за какого-то нового фокусника, они силились угадать, в чем «трюк». Кстати, знаменитые иллюзионисты приходили посмотреть мой номер, выискивая бог весть какую игру зеркал.

Постепенно я приноровился к моему новому телу.

У меня вошло в привычку изучать себя. Так, я нашел объяснения некоторым феноменам, например, загадочным сокращениям желудка, которые я чувствовал по ночам. Оказывается, это надпочечники вызывают спазмы. Иногда я часами наблюдал в зеркале сосуды моего мозга.