Бернар Вербер - Древо возможностей [сборник, litres]

В память о временах света Камиль проводил их торжествующим криком и мысленно поблагодарил Брюсселианду. Еще раз вдвоем они одержали победу.

Почему погасло солнце? Почему мир вступил в эру Великой Тьмы?

И вдруг появились руки, много рук, отовсюду, они крепко схватили Камиля и понесли. Через несколько минут он оказался перед человеком, от которого исходил странный запах эфира.

– Почему вы нападаете на людей, пытающихся вам помочь? – спросил громкий голос.

– Я защищаюсь, и только, – заявил Камиль. – А ты кто такой, чтобы мне указывать?

– Вас, насколько мне известно, давеча чуть не задавил мусоровоз, не говоря уж о машинах и мотоциклах. А когда кто-то хочет помочь вам перейти улицу, вы со всей дури бьете его вашей белой тростью.

– Какой белой тростью?

– Которую вам выдали органы Социальной помощи.

– Брюсселианда – дар богов. Я получил ее во сне.

– Пора уже вам признать очевидное. Так продолжаться не может. Не было никакой Третьей мировой войны. Мир не лежит в руинах и не погружен во тьму.

Молчание.

– Это не мир погас… это ваша способность воспринимать свет. Я офтальмолог, и с вашим зрительным нервом за одну ночь случилось то, что мы называем «скоротечной атрофией». Вы…

Камиль еще надеялся, что он не произнесет это слово.

– …слепой.

Это произошло без всякой огласки. Поначалу никто не заметил перемены. «Анимал Фарм», лаборатория генетических манипуляций, уже добилась кое-каких успехов, производя путем скрещивания пород домашних питомцев нового типа. В ее каталог входили «хомяк-попугай», повторявший все, что слышал, «кролик-кот», умевший мурлыкать, и «мышь-конек», миниатюрная лошадка, носившаяся вскачь под мебелью.

Однако «Анимал Фарм» готовила большой прорыв: улучшение первого друга человека, собаки. До сих пор собачники предпочитали питбулей или ротвейлеров, псов крупных, преданных, свирепых. Между тем выборочный опрос недавно указал заводчикам, чего по большей части потенциальные покупатели ждали от своих будущих собак:

1. Хочу иметь друга.

2. Хочу иметь друга, которого бы все боялись.

3. Хочу иметь друга, которого бы все боялись, но который бы слушался своего хозяина.

4. Хочу эпатировать окружающих.

«Анимал Фарм» досконально изучила ответы, проанализировала все факторы и сделала вывод, что теперь на повестке дня скрещивание собаки уже не с волком, но с самим царем зверей – львом.

Ученые действовали поэтапно, скрещивая поочередно суку со львом и кобеля с львицей. Конечный результат был назван собальвом. У животного был экстерьер льва, с гривой и длинным хвостом с кисточкой, но собачья морда и собачий лай.

Успех собальва превзошел все ожидания. «Анимал Фарм» рассчитала верно: другом человека, интересовавшим отныне клиентуру, была не собака, а именно лев. Престижнее, да и на вид внушительнее.

– А что, если нам, вместо того чтобы производить гибридов, непосредственно импортировать львов? – предложил один из высших руководителей на совещании по стратегии.

– Но наше предприятие специализируется на генетических манипуляциях! – возмутился президент и генеральный директор, озабоченный интересами акционеров. – Если мы будем только импортировать львов, где же чистая продукция?

Руководитель гнул свою линию:

– Мы привнесем наши знания и умения. Обычные львы не выносят ни нашего климата, ни жизни в квартире. Наше дело, стало быть, поработать с их ДНК, чтобы приспособить их к западным условиям и городской среде.

Весь цвет биологов «Анимал Фарм» засучил рукава и, потрудившись на славу, вывел льва-мутанта, устойчивого к холоду, к стрессам окружающей среды и к большинству распространенных в городах инфекций.

И на сей раз фирме не пришлось долго ждать – городской лев сразу стал любимцем публики. Львята были такие миленькие. Игривее щенков, пушистее котят, лучшей живой игрушки для ребенка не придумаешь.

Первым публичным человеком, выгуливающим льва на поводке, стал сам президент республики. Он быстро смекнул, что с черным лабрадором выглядит теперь несерьезно. Главе государства нужен царь зверей. И лев с золотистой шкурой занял достойное место в Елисейском дворце, одним своим присутствием усилив почтение, которое сам по себе внушал его хозяин.

Так родилась новая мода. Чтобы впечатлить свое окружение, не было отныне ничего лучше, чем завести льва. Разумеется, купить и содержать это животное стоило куда дороже, чем собаку или кошку, зато его владелец мог быть уверен, что идет в ногу со временем. Все больше парижан и парижанок выходили на прогулку с маленькими и большими львами.

Конечно, не обошлось без эксцессов. Невоспитанный лев запросто мог пообедать собакой. Питбули, считавшие себя хозяевами тротуаров, вскоре открыли для себя обратную сторону моды. Другим хищникам пришлись больше по вкусу коты, чьи ошеломленные хозяева не могли умерить их царский аппетит. Что поделаешь, эти большие кошки – лакомки, и привычки, приобретенные испокон веков в африканской саванне, не искоренить за одно поколение.

Когда лев покусал ребенка, начали все же поступать жалобы, но ассоциация владельцев львов уже успела вырасти в могущественное лобби, поддерживаемое тузами мясной промышленности. Лев как-никак запросто может съесть десять килограммов мяса в день, и прибыли последних благодаря новому поветрию возросли многократно. Образовался союз в защиту львов. Все законопроекты, направленные на ограничение продажи и содержания львов в городах, с треском проваливались в Национальной ассамблее, не желавшей вызвать недовольство такого количества организованных потребителей-избирателей. И потом, поставленное перед свершившимся фактом правосудие раскачивалось так медленно, что все нарушители оставались безнаказанными или отделывались жалким штрафом, а то и простым предупреждением. Даже если погибал человек.

Разумеется, любители собак и кошек (даже дети) пытались поначалу протестовать, но очень скоро оказались в меньшинстве. Да и лобби производителей кормов было далеко не так богато, как воротилы мясной промышленности. Закон естественного отбора сработал таким образом между владельцами львов и владельцами более слабых созданий. В лагере противников львов поселился страх.

И общество мало-помалу менялось, адаптируясь к этому новому раскладу.

На улицах пешеходы изменили свои привычки. Завидев льва на поводке, все старались держаться от него подальше и перебегали улицу, не боясь даже машин, которые, по крайней мере, слушались своих водителей. Некоторые и вовсе покинули тротуары, оставив территорию в полном распоряжении львов и их хозяев. Уже необязателен был даже поводок, бесполезность которого признавали все стороны. Когда лев бросается, чтобы схватить собаку или ребенка, попробуйте-ка его удержать. Да и все равно львы, крупные дикие кошки, очень неохотно давали надеть на себя ошейник, намордник или красивую зимнюю попонку. Они любили разгуливать во всей своей первозданной красе, довольные собой, внушая уважение простым рыком или быстрым ударом лапы. Так что хозяева львов чаще всего отказывались от всех ненужных аксессуаров, чтобы дать своему питомцу свободно побегать и справить малую и большую нужду, где ему вздумается. Один смельчак имел однажды наглость возмутиться: «Вы могли бы хоть убрать за вашим животным!»; его могилу теперь можно найти на Монпарнасском кладбище. Говорят, бальзамировщикам пришлось очень постараться, чтобы собрать его тело по кускам. Стали открываться институты красоты для львов. Парикмахерам повезло, что у львов огромные гривы, и они смогли оторваться по полной. Их заплетали, подстригали, завивали, укладывали.