Бернар Вербер - Древо возможностей [сборник, litres]

Вдруг заорало радио:

– Слушайте новости дня, сейчас прогноз погоды.

– Заткнись! – крикнул Люк, испепелив взглядом приемник, который тотчас умолк.

Но на смену ему пришел телевизор:

– Всем добрый день. Вы, должно быть, сейчас завтракаете, и я от души желаю вам прият… – затараторил диктор с сияющей улыбкой.

Люк вырвал провод из розетки. К счастью, радио и телевизор были достаточно допотопными, чтобы их можно было выключить вручную. Гаджеты же нового поколения были снабжены вечными батарейками, впаянными в металл, и вынуть их не было никакой возможности.

Люк шумно жевал, наслаждаясь передышкой, предложенной тостером.

– Спасибо, тостер, – сказал он, уходя в спальню.

– Не за что, Люк. Я знаю, что такое встать не с той ноги.

Люк не обратил на этот ответ никакого внимания. Фразы, которые произносили гаджеты, были записаны на магнитных носителях. Компьютерная система создавала полную иллюзию, воспроизводя диалоги людей. Поначалу эти диалоги были просты, типа: «Да, нет, спасибо, пожалуйста», но мало-помалу программы усложнились. Они умели говорить: «Завтра будет другой день», «Не переживай, все обойдется», «Спокойствие, не надо портить нервы из-за такой ерунды», «Погода, кажется, сегодня получше» и другие ничего не значащие фразы, призванные подбодрить, если человек не в настроении. «Все приветливее, все человечнее» – таков был девиз производителей гаджетов.

– Осточертели мне эти говорящие вещи, – процедил Люк сквозь зубы.

– Звонок! – в ту же минуту сообщил видеофон. И, не дождавшись от Люка ответа, заорал громче: – Звонок, к тебе гости!

– Я понял, – сказал Люк.

– Подойдешь, или включить запись? – спросил видеофон.

– Кто там?

– Женщина, молодая.

– Какая из себя?

– Хорошенькая, немного похожа на твою бывшую, – ответил видеофон.

– Это не лучший критерий. Надо полагать, очередная истеричка. Ладно, давай ее мне.

На экране появилось миловидное личико.

– Месье Люк Верлен?

– Он самый. Чему обязан?

– Меня зовут Джоанна Хартон, я провожу опрос.

– Что за опрос?

– Мы затеяли исследование с целью усовершенствования фраз-диалогов эротического робота женского пола.

Камера видеофона взяла крупным планом ее грудь, надо сказать, весьма авантажную.

Люка смутила эта инициатива, но он вынужден был признать, что именно такие подробности его живо интересовали.

– Я внизу, у вашего подъезда. Можно подняться?

Люк почесал подбородок. Жаль, что он так плохо выбрит сегодня, но вчера он растоптал свою электрическую бритву, когда она вздумала побрить его за завтраком. Надо было купить новую.

– Ладно, входите.

Блондинка оказалась воровкой. Едва открылась дверь, она, направив на неосторожного хозяина пистолет, легко с ним сладила.

Три минуты спустя, привязав Люка Верлена к стулу, гостья деловито грабила его квартиру.

– Что, месье Верлен, спеси-то поубавилось, когда вы не защищены бронированной дверью и камерами видеофона? – усмехнулась Джоанна Хартон, чья грудь вблизи выглядела еще лучше, чем на экране.

Схватив тостер, она бросила его в большую сумку, потом взялась за кофемашину.

– На помощь! – в панике закричала машина.

– Смотри-ка, это же одна из тех новых машин, которые делают отличный колумбийский кофе, – заметила Джоанна.

– Да, – нехотя признал Верлен.

– Ай! – вскрикнула она.

Дверь в коридор прищемила ей пальцы.

Яростным ударом ноги она сорвала ее с петель.

– Прекратите, – сказал Люк, – это всего лишь вещи, они не живые.

– О, неживое, есть в тебе душа? [3] Цитата из хрестоматийного стихотворения А. де Ламартина «Милли, или Родная земля». – вздохнула она, засовывая в сумку видеомагнитофон.

– Сейчас приедет полиция, – предупредил Люк.

– Бояться нечего, они не почешутся, если видеофон их не вызовет, а я выдернула провода.

И действительно, бедный видеофон тщетно силился набрать номера полиции и пожарных, даже не замечая, что отключен.

– Извини, Люк, – вздохнул он после нескольких попыток.

– Не переживай, Люк, мы найдем способ тебя вызволить, – шепнул ему стул, к которому он был прикручен, и стал раскачиваться и трястись, отчего путы ослабли.

Потом к веревкам, связывающим его руки, подкрался перочинный ножик.

– Тсс, это я. Делай вид, будто ничего не происходит.

И ножик принялся бесшумно резать узлы.

Джоанна подошла к связанному Люку Верлену и с сардонической улыбкой наклонилась к самому его лицу. Так близко, что он чувствовал запах ее духов и пота. Что она с ним сделает? Она наклонилась еще ниже и прильнула к его губам долгим поцелуем, глубоким и страстным.

– Спасибо за все, – выдохнула она и ушла.

Он дернулся на стуле. В ту же минуту веревки за его спиной лопнули благодаря усилиям ножа. Люк упал головой вперед и потерял сознание.

Очнувшись, он нащупал на лбу болезненную шишку. Квартира была полностью разорена. Двери сорваны с петель, исчезли тостер, кофемашина, будильник. И стало тихо. Он был один. Должен ли он поблагодарить эту воровку, избавившую его от кошмарных услужливых вещей, или, наоборот, пожалеть о механизмах, пытавшихся ему помочь?

Ему надо было выйти. Эта пустота становилась невыносима. Он с трудом поднялся и надел куртку.

Он спустился в кафе на первом этаже дома. Заведение было уютным и привычным.

– Что-то вы неважно выглядите, старина, – заметил бармен, усатый толстяк, пропитанный пивом до кончиков ногтей.

– Да, у меня было одно желание. Оно сбылось, и теперь я жалею.

– Что за желание, парень?

– Не зависеть больше от гаджетов.

Стул, на котором он сидел, прыснул, следом засмеялись барная стойка со стаканами и все остальные клиенты.

– У тебя дома больше нет гаджетов?

– У меня все украли.

– В таком случае тебе, должно быть, очень одиноко. Я понимаю твое горе, вот, угощаю, – сказал автомат с соленым арахисом и, сам опустив в себя монету в один евро, великодушно протянул ему чашечку, полную орешков.

– Говорят, что никакая вещь не может сделать человека счастливым, – пробормотала сахарница. – Я с этим не согласна.

– Я тоже, – подхватила пепельница.

Приуныв, Люк Верлен ничего не сказал. Даже не притронувшись к орешкам, он дотащился до больших стенных часов, решив поговорить с ними с глазу на глаз.

– О, неживое, есть в тебе душа?

К его немалому удивлению часы как будто проснулись. Щелкнув, они ответили ему тягучим женским голосом:

– Нет, не думаю. Мы мало что из себя представляем, месье. Безделушки, созданные не особо изобретательными инженерами. Мы всего лишь электроника. Ничего духовного в нас нет. Ничего духовного.

– Йес, – подтвердил музыкальный автомат, – мы всего лишь запрограммированные машины, только машины.