Артём Яковлев - Три недели в настоящем

И все удивлённо повернулись к нему.

— Ну, врёт же! Вы что не видите? Теперь, когда машины времени нет, он начал сочинять себе подвиги… Жутких подробностей навыдумывал. Проверить-то всё равно невозможно! А эти джамперы, кстати, вон в магазине продаются! Он нас за дурачков всех держит!.. Кто сможет проверить, что тот майор куда-то улетел?..

Обвинения мне были понятны. Я сказал:

— Одну минуту, сейчас выясним! — и достал из кармана китайский смарт.

Номер Вяземского нашёл быстро. После сигнала о запросе, долгих пять секунд была тишина. Шёл поиск. Иннокентий Семёнович тогда держал телефон при себе. И, будь он где-нибудь рядом, скорее всего быстро бы мне ответил. Я звук переключил на громкую связь. Когда время прошло, все в моей комнате услышали женский голос: «Абонент недоступен. Оставьте сообщение после сигнала».

— Но это может быть всё, что угодно… — тут же сказал Сергей. — Я не верю, что это оттого, что он поймал какую-то прыгалку.

— Серёжа, замолчи! — вежливо попросил его Олег. И тут же повернулся ко мне. — Ты думаешь, он сейчас там?

— Скорей всего, он нигде… — помрачнев, ответил я. — Как сказал тогда Владимир: «…джампер и детектор вообще никуда не попадут, растворятся». А зона действия прибора, до полуметра. И Вяземский за него держался. Так, что если он не попал в будущее, то значит тёмная материя увеличилась значительно. А Иннокентия Семёновича больше нет.

— Это ты из ненависти так говоришь… — снова подал голос Сергей.

— Я говорю так, потому что тоже не верю, что он погиб. — парировал я. — И я вообще жалею обо всём, что со мной случилось за последние две недели… Почти обо всём. — тут же исправился я, увидев глаза Лики.

Она посмотрела как-то с сожалением, и я хотел сказать, что уж встречу с ней я к своим неудачам, достойным только жалости, никак не отнесу.

— Где-то на энской трассе со вчерашнего дня ведутся какие-то работы. — сказал Фокин. — А Олег говорил, что ты там…

— Ладно! Потом это обсудим. — прервал братана Олег. — Я обещал Марии Семёновне, что верну дочку через час. А уже прошло часа два. Я должен её отвезти. А вы пока можете поговорить.

Я проводил Лику за руку до своей прихожки. И она мне улыбалась. А, когда Лика с Олегом ушла, я вернулся к себе в комнату. Здесь пока меня не было все о чём-то спорили. Но, когда я зашёл, все замолкли… Неловкое выражение на их лицах я предвидел. Меня самого одолевала неловкость. Но я всё равно сказал:

— Я зла ни на кого не держу. Тот случай был просто от недопонимания…

— Да, мы что-то наговнячили в тот день. — поддержал меня Петька. — Если бы не этот майор…

— И Профессор… — зло добавил Сергей.

— Все хороши! — тут же огрызнулся Димка.

— И я тоже хорош… — сказал я, соглашаясь. Ссора сейчас была не нужна.

Двое удивлённо повернулись ко мне. Пришлось пояснить:

— Я ту обманку на руку пристроил для задержки, чтобы до возвращения никто не успел ничего понять…

— До какого, гляди-ка, возвращения? — тут же спросил Петька.

— Что за обманка? — встрепенулся Сергей.

Только Дима ничего не спросил. Он один знал про обманку. Но не хотел об этом говорить и сидел словно оплёванный, стараясь не глядеть на нас. Я его таким никогда раньше не видел.

— Я в тот раз пошёл на встречу, чтобы определить, кто из вас с Вяземским, а кто — со мной. Мне союзники были необходимы… Если бы я знал, что так выйдет, я бы всё отменил и сразу пошёл бы уничтожать часы… А сомневаться я стал, когда мне позвонил Майоров…

Петька с Сергеем переглянулись.

— Да-да! Не знаю почему, но у вас вышла накладка… — я не хотел выяснять нюансы предательства. Просто эта неприятная тема сама никак не хотела заканчиваться.

— Мы делали всё под контролем сотрудника ФСБ… Это он придумал использовать мой гараж. — сказал Сергей. — А о работе с сотрудником, меня попросил Дима.

Бедный Дима! Сегодня был явно не его день! Во всех грехах именно он оказался главным виновником. Но то, что обвинять начал именно Сергей, мне показалось высшей несправедливостью.

— Серёжа! Сам напомни-ка мне, это не ты, попав мне кулаком в челюсть, навалился на мою левую руку с часами?.. У меня синяки на руке остались до сих пор. Или тебя Калашников это заставил сделать?

Сергей приуныл. Вот так! Нельзя обвинять во всём других, когда сам не честен! Сергей промолчал. И Петька тоже приткнулся. Но Диму это нисколько не взбодрило. Он по-прежнему выглядел подавленным. И старался не смотреть в мою сторону.

— Давайте о чём-нибудь другом! — предложил я. — Я тоже, Дима перед тобой виноват. Я не догадывался, что именно тебя пригласят для снятия часов. Вот и навязал на руке узлов. Я думал, они сами… Я тогда к гаражам подошёл уже после того, как всё кончилось. Там горел свет и слышны были громкие разговоры. Я прицепил часы на плече за локтем, соорудил на запястье обманку и нырнул на договорённое время назад… А потом, когда время вышло, я там исчез, а возвращаясь обратно, ломанулся к выходу, пока ворота не закрылись, и там сбил с ног кого-то…

— Меня! — тут же вставил Петька Фокин. И осторожно потрогал заметную ссадину на лбу.

Я представил, что там с ним было…

— Извини! При выходе из прыжка у меня не было возможности затормозить, и ты передо мной возник в самый последний момент…

— Прямо, смотри, как паровоз… — Петька Фокин, похоже, за тот случай не очень сердился на меня.

— А с Олегом мы потом поехали на энскую трассу… Точнее, Олег меня довёз только до выезда из города. Там был какой-то подозрительный пост, и я оттуда пешком пошёл… Километрах в пятнадцати на бетонное основание поставил часы с макетом руки, выставил дату и время, когда там была ещё пустая яма и заслал… Потом пришлось отбежать подальше, потому что мне сказали, что будет чудовищная воронка.

— А кто это тебе сказал… — с прежним подозрением спросил Сергей.

— Конечно, можете не верить, но меня там четыре недели ждал один человек из будущего…

Сергей хмыкнул. Я посмотрел на остальных. И Петя и Дима смотрели на меня внимательно.

— Это тот, с кем мы сегодня прыгали в август две тысячи сто пятнадцатого года. Арсен Родионович Пушкарёв. Родной дед Анжелики.

— И кто он такой? — не мог успокоиться Сергей.

— Он заведовал кафедрой релятивистской механики университета Санкт-Петербурга.

— Механики?.. И что, разве есть такая кафедра?.. — снова ехидно спросил Сергей.

— Пока ещё нет! — вздохнул я. — Но через двадцать пять лет будет создана! Это будет в две тысячи сорок третьем…

Я понимал, что это не очень надёжное объяснение. Но другого не было. И нам приходилось, как всегда, верить Пушкарёву на слово. Я замолк. Молчали все, а я старался вспомнить, о чём собирался рассказывать.

Петя Фокин, братан, видя мои затруднения, спросил: