Мадлен Л’Энгл - Большие воды [litres]

Иалит тоже засмеялась:

– Что они сказали?

– Они сказали… ну, мне так кажется, чтобы я выздоравливал и пребывал в мире. И не боялся. Во всяком случае, мне кажется, что я их услышал, и я не думаю, что это лишь мое воображение.

Внезапно Деннис обрадовался, что здесь нет Сэнди. Сэнди – скептик и прагматик. Он вполне мог бы решить, что у брата галлюцинации из-за солнечного удара. В школе, если Деннису случалось замечтаться, Сэнди всегда изобретал для него какую-нибудь отговорку.

– Да, именно это звезды тебе и сказали. – Иалит повернулась к нему; в свете звезд хорошо видна была ее радостная улыбка. – Вот видишь! – обратилась она к Оливеме. – Не каждый способен слушать ночь. Если звезды велели тебе пребывать в мире, День, возможно, именно ты сумеешь помирить моих отца и дедушку.

– Сомнительно, – покачала головой Оливема.

– Но вдруг, вдруг он сумеет! – Иалит снова повернулась к Деннису. – Что еще ты слышишь?

Деннис прислушался снова. Услышал, как ветер шуршит листьями пальм, словно листами бумаги. Кажется, в голосе ветра тоже были слова, но он не мог отыскать в них смысл.

– Ничего не могу толком разобрать.

Иалит убрала руку и переплела пальцы. Покачала головой. Открыла глаза:

– Ветер, кажется, говорит о времени, когда он будет с огромной силой дуть над водой. Странно. До ближайшей воды отсюда много дней пути. Я не понимаю, что он пытается сказать.

– Ветер дует, где пожелает, – отозвалась Оливема. – Иногда он нежен и прохладен. Иногда яростен, бьет по глазам и жалит кожу, словно насекомые, и нам приходится прятаться в шатры, пока он не успокоится. Хорошо, милый День, что ты пришел не тогда, когда над песком несется горячий ветер. Сейчас, когда он мягче, а виноградники и сады растут, тебе легче выздороветь.

Потом они сидели молча, слушая, как предрассветные звуки становятся громче, как птицы и обезьяны готовятся встретить день. Деннис нерешительно потянулся к руке Иалит. Девушка легонько сжала его пальцы, потом высвободила руку и вскочила:

– Нам пора возвращаться в шатер. Довольно для первой прогулки! Как ты себя чувствуешь?

– Чудесно! – воскликнул он. Но потом признался: – Немного устал.

Неплохо было бы прилечь на мягкий лен, постеленный поверх шкур. Поспать немного. Выпить чего-нибудь прохладного. Деннис подавил зевок.

– Пойдем. – Оливема протянула сильные руки. К удивлению Денниса, ему понадобилась ее помощь, чтобы встать.

Когда Иалит и Оливеме требовались мази и притирания для обгоревшей кожи Денниса, Ана или Махла, если вдруг та оказывалась дома, отводили их через оазис к ближайшему скоплению домов и лавок, к Тигле, сестре Аны.

– Мне это не нравится! – заявил Иафет жене. – Я не люблю, когда ты ходишь в подобные места!

Оливема наклонилась и поцеловала мужа:

– Мы не заходим внутрь. Я бы сама не повела Иалит в такое место, если бы не Махла…

– Да что это стряслось с Махлой?! – с болью и гневом воскликнул Иафет.

– Все мы выбираем, милый, – тихо произнесла Оливема, – и не все выбираем одно и то же.

– Но почему я не могу принести то, что тебе нужно?

– Любимый мой, это дом для женщин. Тебе там не будут рады.

– Я видел, как оттуда выходили мужчины. И нефилимы.

– Иафет, любимый, пожалуйста, не спорь. С нами ничего не случится. Ана – надежная женщина.

– А Махла?

Оливема обняла мужа и прижалась щекой к его щеке. Но не ответила.

Махла все реже и реже ходила с Оливемой и Иалит, потому что она все реже и реже бывала дома. А когда она там все-таки появлялась, то всегда поздно, когда все уже спали, потом сама спала допоздна и так избегала столкновения с Матредой.

Матреда сама позволяла Махле избегать ее. Она ждала, чтобы дочь пришла к ним вместе с женихом, с Угиэлем, как того требовал обычай, но Угиэль не приходил, а Махла ничего не говорила, и Матреда не заговаривала с Ноем о помолвке Махлы с нефилимом. Пока помолвка не состоится, согласно обычаю, и не будет признана семьей Махлы, ни о какой свадьбе речи идти не может.

Бракосочетания зачастую были делом обыденным, не более чем соглашением между родителями: мать и отец невесты отводили ее в шатер жениха. Матреда любила, чтобы все было сделано как положено, без перехлеста, но как надо. Две старшие сестры Иалит и Махлы, Сира и Хогла, вошли в шатры своих супругов после того, как Матреда и Ной приготовили пир, где в изобилии лилось доброе вино Ноя.

Элишива, жена Сима, тихо вошла во владения Ноя и шатер Сима в сопровождении своего вдовца-отца и принесла несколько золотых колец и свои терафимы, статуэтки родовых божеств. У Аны, как говорила Матреда, была очень вульгарная свадьба, с толпами гостей, многие из которых явились незваными. Там были музыканты, танцовщицы и чересчур много вина качеством похуже – а чье вино способно сравниться с вином Ноя? – и празднество продолжалось слишком много дней. Такие излишества не просто неуместны – они неблаговидны!

Убираясь вместе с Иалит в большом шатре, Матреда сказала:

– Я не понимаю Махлу.

Иалит вытряхнула шкуру-подстилку для сна.

– Я тоже. Лучше бы она пришла и поговорила с тобой и с отцом, а не пряталась от вас.

Матреда принялась свирепо выбивать пыль из шкуры-половичка.

– Если твой отец узнает, что она натворила, он будет в ярости. Он что-то задумал, что-то такое, о чем он мне не говорит, иначе бы заметил ее странное поведение. Как ты думаешь, этот Ух…

– Угиэль.

– Этот нефилим – ты думаешь, он собирается на ней жениться?

– Не знаю. – Иалит начала оттирать песком каменный светильник. – Махла думает, что да.

– Поговори с ней! – попросила Махла. – Попытайся ее убедить! Ей только и нужно, что прийти с этим нефилимом к нам и сказать, что они помолвлены, и мы приготовим все для свадебного пира.

– Я попытаюсь, – кивнула Иалит, – но не уверена, что она станет слушать. – Махла всегда была ближе к старшим сестрам, чем к младшей Иалит, да и походила больше на них. – Я попытаюсь, – повторила она.

На следующий день она пошла с Оливемой и Аной за свежим запасом мази, смягчавшей струпья Денниса. Может, Махла окажется там вместе с рыжей Тиглой и тогда Иалит сможет поговорить с ней.

Ана двигалась медленно, покачивая, как обычно, бедрами. Иалит с Оливемой шли впереди.

– Тигла меня пугает, – прошептала Оливеме Иалит. – Я знаю, что она сестра Аны, и она, быть может, самая красивая девушка в оазисе, но…

– Ее красота на продажу, – ровным тоном произнесла Оливема. – Но это еще не повод бояться ее.

Они свернули на узкую дорожку между невысокими каменными домами.

– Мне не нравится ходить сюда, – пробормотала Иалит.

– И мне тоже, – согласилась Оливема, – но нам негде больше взять мазь для Деня. Последние струпья отпадут через несколько дней. Тогда можно будет позабыть про мазь. Хватит и травяного настоя, который приносит пеликан.