Виль Быков - На суше и на море, 1990 [антология]

Перевалив через Готтентотский хребет, который, как и Столовая гора, кутался в облака, мы стали спускаться к морю. Готтентоты, а также бушмены — основные скотоводческие племена, жившие когда-то на этих землях. Теперь об этом можно узнать только из книг. Первые колонисты, оттесняя аборигенов, частично смешались с ними. От браков европейцев с африканцами произошла довольно многочисленная группа, именуемая в ЮАР «цветными». В те далекие времена, не в пример нынешним, в смешанных браках не видели ничего особенно предосудительного. Сохранились сведения, что сам основатель колонии европейцев — голландский врач Ван-Рибек был женат на африканке. Любопытно, что среди первых ста поселенцев, высадившихся вместе с ним на берег Африки, было несколько русских. И позднее судьба забрасывала сюда людей из России. Участники экспедиции на фрегате «Паллада» встретили здесь бывшего русского солдата, родом из Орловской губернии, участника войны с Наполеоном. Вначале он был взят в плен французами, затем при Ватерлоо — англичанами. Последние и завезли его на Юг Африки. Здесь он женился на африканке и прижил с ней шестерых детей. Но те патриархальные времена давно миновали. В ЮАР браки между европейцами — «белыми» и африканцами — «черными» или «цветными» запрещены и строго преследуются законом. Таковы парадоксы исторического развития Южной Африки!

…Ван-Дейк остановил машину у придорожного ресторанчика, предложив перекусить. Он доверительно сообщил нам, что здешняя кухня пользуется большой популярностью. И по тому, с каким аппетитом он поглощал подаваемые нам кушанья, мы легко угадали в нем гурмана. Месье Жак, наоборот, был к еде равнодушен и задумчиво водил вилкой по тарелке. Нас же, привыкших к сытному и регулярному судовому рациону, не надо было упрашивать.

А еще через час мы подъехали к геофизической обсерватории, расположенной на плоском морском побережье. Деревья здесь не росли, зато ярко зеленели аккуратные английские лужайки.

Осмотр лабораторий не занял много времени. В обсерватории занимаются изучением магнитного поля, регистрацией космических излучений. Многие приборы оказались нам знакомы: на наших антарктических станциях установлены такие же.

Директор обсерватории рассказал нам, что геофизики ЮАР начинают вести исследования в Антарктиде. Их станция будет создана на побережье Земли Королевы Мод, к югу от мыса Доброй Надежды.

Мы сфотографировались на лужайке с научными сотрудниками обсерватории, в основном молодыми людьми, облаченными в белые халаты. Африканцев среди них не было. Полное отделение «белых» от «небелых» в ЮАР почти исключает какое бы то ни было участие африканцев (кроме подневольного труда) в жизни привилегированного «белого» общества. Политика притеснения, жестокой эксплуатации и изоляции коренного населения — «черных» и «цветных» — государственная политика. В ЮАР она приняла, пожалуй, наиболее жесткие, категоричные формы и стала известна под названием «политика апартеида». Но конечно, мы не собирались уличать в расизме гостеприимно встретивших нас ученых. Помня наставление помощника капитана «не вмешиваться во внутренние дела», мы рассуждали только о научных проблемах. А на прощание пожелали друг другу успехов в антарктических исследованиях.

У машины не без сожаления расстаемся с тезкой жюль-верновского героя, задарив его на прощание значками и марками. Он растроганно смотрит на нас с высоты своего паганелевского роста и выражает надежду, что, может быть, нам еще удастся встретиться в Антарктиде.

…И вот мы снова, с Ван-Дейком за рулем, мчимся по южноафриканскому шоссе. Домой, на судно, мы должны вернуться по другой дороге, с восточной стороны Столовой горы. Шоссе идет теперь вблизи океана, и мы любуемся роскошными, манящими пляжами.

Купающиеся, однако, редки.

— Еще не сезон, — поясняет наш водитель. — Но в декабре — январе, в разгар летней жары, будет многолюдно. У Кейптауна море всегда слишком прохладное, температура воды всего 15°.

— Ханд оф Антарктика, — оживляется Василий Евграфович. Это уже его специальность. — Холодное Бенгельское течение, зарождается в Южном океане и идет вдоль берегов Юго-Западной Африки.

— Иес, иес, — закивал головой Ван-Дейк. — А здесь, к востоку от мыса Доброй Надежды, гораздо теплее.

— Теплое течение мыса Игольного, — снова комментирует Василий Евграфович.

— Вы лучше нас тут все знаете, — усмехается Ван-Дейк.

Почти не сбавляя скорости, мы проскочили Саймонстаун. В уютной гавани этого городка около месяца стоял фрегат «Паллада». Отсюда до Кейптауна, как записано у Гончарова, всего 24 английские мили, или 36 верст. На такой скорости, с какой ведет машину Ван-Дейк, на это уйдет не больше получаса, можно успеть на Адерлей-стрит до закрытия магазинов. Это понимает Василий Евграфович, и его настроение все более улучшается. Привстав с сиденья, он обращает наше внимание на то, что в саймонстаунской бухте изрядно военной техники — эсминец, торпедные катера, подлодки. Но это довольно деликатная тема, да и сам Василий Евграфович вдруг мрачнеет, не иначе серые, ощетинившиеся дулами орудий корабли напомнили ему его драгоценное приобретение — безобразную колючую рыбу.

От этих реалий современности, однако, никуда не уйти. ЮАР, как известно, располагает достаточно крупным военным потенциалом. Оснащенная самым современным оружием, армия этой страны представляет собой серьезную полицейскую силу, призванную сдерживать и подавлять национальное освободительное движение на всем Юге Африки.

Об этом мы, конечно, не стали говорить с нашим водителем, так как были уверены, что ни он, ни его коллеги из геофизической обсерватории тут ни при чем.

Ван-Дейк притормаживает у развилки и вопросительно смотрит на нас. Широкое шоссе идет прямо на Кейптаун, узкое сворачивает налево, к мысу Доброй Надежды.

Оказаться в двух шагах от знаменитого мыса и не побывать на нем — просто невозможно. Это понятно всем, и даже Василий Евграфович не возражает, хотя теперь его надеждам вернуться в город до 5 часов приходит конец.

Дорога к мысу бежит по холмам. Селения редки, зато часто встречаются автобусы с туристами. Очевидно, почти всех прибывающих в Кейптаун возят сюда на экскурсию. И наши моряки тоже сегодня должны были побывать здесь.

Вынырнув из ложбины, дорога окончилась. Вот он, знаменитый мыс: узкий скалистый хребет остро выдается в море. На вершине — башенка маяка. Вниз — обрыв метров на 200–300, взглянешь — дух захватывает. У подножия бушует прибой.