Герман Малиничев - На суше и на море, 1989 [антология]

Что же привело их сюда?

Стремление найти такое место на планете, где нет сильных конкурентов, нет ожесточенного соперничества.

И вот оно, это место: суровое северное болото, все трудности существования здесь компенсируются свободой, простором. Тут никто тебя не стесняет. Пусть холодно, пусть голодно. Но зато гарантируется независимая жизнь. Очеловечивая болотные травы, невольно подумаешь: быть может, и для них воля превыше всего.

Не нужно думать, что на мшаре эти растения находят оптимальные для себя условия — нет, они с удовольствием переселились бы на уютные и плодородные места. Но эти места заняты более сильными растениями. Спорить с ними бессмысленно. Мудрее — отступить.

Но куда, куда?

И вот природа словно пошла навстречу гонимым. Она расковала мощную энергию, затаенную в дотоле малозаметных сфагнумах. И мхи быстро завоевали обширные пространства. Фактически они создали новую среду обитания. Адаптироваться к этой среде нелегко. И все же нашлись растения, охотно переселившиеся сюда. Болото стало для них своеобразным убежищем, резервацией.

Отсюда пестрота болотной флоры. Как говорят ботаники, это политипная флора. Здесь нет исконных обитателей, сформированных болотом, нет специфических видов. Одни беглецы, одни пришельцы. Наскоро они приспособились к болотным условиям, проявив при этом недюжинную изобретательность. И все же можно подметить: эти приспособления еще не приняли окончательной формы. Перед нами не готовая, а становящаяся гармония, — она рождается в мучительных противоречиях.

Эстетическое своеобразие болот безусловно связано с политипностью их флоры. Это богатство форм! И форм необычных, парадоксальных. Самые диковинные, самые экзотические растения встречаются здесь, на болоте. Тут надо отрешиться от всего привычного, примелькавшегося. Тут все дышит новизной, романтикой, сказкой.

Какой разнообразный мир перед нами!

Представьте город, где на одной улице расположены пагоды и минареты, палаццо и фанзы, где перемешаны стили разных культур и разных времен.

В чем-то очень схожее разностилье мы находим и на северных болотах. Они не менее фантастичны, чем наш вымышленный город.

Как же складывалось это разнообразие? Откуда пришли на болото травы, кустарники?

Спросим об этом у вечнозеленой Кассандры.

Ответ на наш вопрос содержится в ее крайне странном жизненном цикле. Проследим за ним.

Начало мая…

Воздух еще студеный, но пушица цветет вовсю. Приболотные березки тоже проснулись — по их стволам движется сок. А вот Кассандра еще досматривает зимние сны. Никаких признаков пробуждения!

И вдруг…

И вдруг — сказочная метаморфоза. Да как же мы не уследили, когда на ветках Кассандры закачались белые колокольчики.

Пришла теплынь, и Кассандра мгновенно отреагировала на ласку солнца. Секрет этой мгновенности прост: растение зимовало с готовыми бутонами.

Осень…

На мхах алеет клюква. Осыпает семена горичник. Улетают зимовать журавли. И вот среди осенних красок — маленький фрагмент весны: белые колокольца Кассандры!

Как, почему она зацвела поздней порой? Конечно, это не массовое цветение. И все же свет золотой осени часто падает на распустившуюся Кассандру.

Теперь посетим болото в декабре. Кассандра — под снегом. Это очень важно для нее: прижавшись к земле, укрыться снежным одеялом. Но достанем из-под него одну-другую веточку. И принесем домой, в тепло. Это ли не подарок к новогодью? С поразительной готовностью — и без тени сомнения — Кассандра раскрыла свои бутоны. Сказочно красивой она выглядит на фоне морозных узоров.

Итак, Кассандра может цвести три раза в год. И это на северных широтах! Ритмы растения не совпадают с ритмами Севера. Эта рассогласованность, асинхронность говорит о. многом. Растение явно не является аборигеном, уроженцем этих мест. Пришло оно ни Север из далеких стран. Судя по всему, натура у него консервативная: Кассандра упрямо хранит в себе ритмы, чуждые для ее нового региона обитания. Она не хочет переводить стрелки своих биологических часов! Такова сила генетической памяти.

Заглянув в эту память, мы увидим… тропики.

Причем тропики другого полушария! Ведь жизненный цикл кустарничка как нельзя лучше соответствует их климатическим ритмам. Родина Кассандры — Южная Африка. Это ли не удивительно? Растение пересекло экватор; миновало столько стран; добралось до полярного круга. И однако сохранило в своих генах память о тропическом солнце.

«Чуждые ритмы»: это понятие означает, что циклизм растения не соответствует его новой обстановке. Такие ритмы мы обнаруживаем и у вахты. Почему она спешит зацвести до распускания листьев? Удивительное это зрелище: залитое полой водой переходное болото — и над ним тысячи розовато-белых кистей вахты. К свету, к свету! Растение явно торопится. Словно боится, что на него скоро упадет тень и оно не успеет завязать плоды. Однако вокруг открытое пространство. Значит, спешка у растения наследственная: оно хранит память о жизни в листопадном лесу. По весне этот лес прозрачен насквозь. Света в нем вдосталь. Но распустятся листья — и плотная тень упадет на лесное дно. Поэтому медлить нельзя. Вначале — цветы, потом — листья. Ибо цветы для растения — главное.

Вахта пришла на болота из леса. Этот же путь проделала и морошка, зацветает она тоже очень рано. При этом растение не учитывает, что на болоте холоднее, чем в лесу. Вот почему ее цветы часто побиваются морозом. Рассогласование ритмов? Да, безусловно. И потребуется еще очень много-много лет для того, чтобы гармонизировать ритмы среды и ритмы растения. Эта гармония в будущем. Вот снова мы убеждаемся в том, как молоды наши северные болота. Многое здесь пока не устоялось, не определилось. И потому нуждается в доработке, в подгонке.

Неисповедимы пути растений. Однако попробуем дознаться у вереска: откуда он? На болоте растение чувствует себя как дома. Но вот что интересно: вереск хорошо растет и на скалах. Среди замшелого камня — аметистовое полыханье. Это северный август, это у наскальных верещатников началась пора цветенья.

Высокая скала, и под нею верховое болото. Перед нами две резко различные экосистемы. Спускаясь вниз по скале, мы оказываемся у своеобразной границы: перед контрольной полосой кукушкиного льна остановились и марьянники, и очитки, и смолки. А вот вереск смело шагает на болото! Он является общим звеном двух экосистем. Можно подумать: это растение-универсал. У кого еще такая широкая экологическая амплитуда? Под вереском — камень, под вереском — сфагнум. Сколь различны эти субстраты, и тем не менее они в равной степени подходят для вереска.