Вадим Артамонов - На суше и на море, 1988 [антология]

Да и многие посетители заповедника ведут себя не лучше. На том же острове Херон им по приезде объясняют, что здесь запрещено собирать раковины, ломать кораллы, охотиться на рыб. Но некоторые просто не могут устоять перед соблазном прихватить на дне несколько красивых раковин или ветвей кораллов. Они приносят их в кемпинг, а потом, опасаясь штрафа, выбрасывают. После уикэнда их вокруг валяются целые кучи. И это в самом сердце заповедника, о сотнях других островов нечего и говорить…

И все-таки, по словам Рона Эллиса, главную опасность для заповедника в настоящее время представляют не его посетители, а… фермеры в прибрежных районах. На своих полях они широко применяют удобрения и ядохимикаты, которые смываются в реки и затем выносятся в Большую лагуну, отделяющую Большой Барьерный риф от материка. Концентрация ядовитых веществ в ее водах настолько велика, что многие коралловые рифы и их обитатели на материковой стороне ББР уже погибли. Как бороться с этим бедствием — пока не ясно. «Ведь нельзя же запретить фермеру, живущему в десятках миль от побережья, возделывать землю согласно правилам современной агротехники!» — так отвечают местные власти на обращения администрации заповедника.

— Но мы не отчаиваемся, — рассказывал Рон Эллиот. — Тем более что первый, самый важный шаг — создание национального морского заповедника — уже сделан. Если бы Большой Барьерный риф оставался неохраняемым еще лет десять — двадцать, он бы погиб, превратился в гигантский памятник невежественной близорукости человека. Появление заповедника не только привлекло внимание людей к неповторимым красотам ББР, но и заставило осознать его уязвимость…

Эти слова австралийского океанолога вспомнились мне, когда я просматривал последние сообщения печати, касающиеся Большого Барьерного рифа. Увы, когда мы беседовали с Роном Эллиотом о бедах этого уникального творения природы, никто из нас не предполагал, что вместо того, чтобы убывать, они будут множиться. Так, журнал «Острэлиан пост» с тревогой пишет, что дельцы с Тайваня ежегодно вылавливают в неохраняемой северной части ББР более миллиона тонн морских моллюсков, нанося непоправимый ущерб его фауне. Это в расчет не берегся, поскольку моллюски пользуются спросом у богатых гурманов.

В самой Австралии назревает война между защитниками окружающей среды и нефтяными компаниями, от исхода которой зависит будущее Большого Барьерного рифа. Дело в том, что, по заключению специалистов, в этом районе имеются богатые подводные месторождения нефти. Федеральное правительство запретило бурение разведочных скважин, пока не будут проведены детальные исследования последствий для экологии ББР. Однако власти штата Квинсленд уже выдали лицензии на разведку четырем компаниям. При этом они заявили: мы не желаем, чтобы правила, устанавливаемые в Канберре, распространялись на нашу прибрежную зону. Со своей стороны председатель Комитета по спасению рифа А. Кэтфорд утверждает, что в результате бурения морского дна может произойти утечка нефти, последствия которой будут катастрофическими. Поэтому комитет требует объявить весь район Большого Барьерного рифа национальным морским заповедником. «В конце концов нам нужно принять решение, что для нас важнее: добывать нефть или сохранить для человечества уникальный риф?» — заявил А. Кэтфорд.

Очерк

Художник М. Константинова　

В наши дни практически невозможно найти человека, не читавшего книг или не видевшего фильмов Джой Адамсон о ее львах. К сожалению, у судьбы есть одна пренеприятная черта: она нередко обрывает события на самом интересном месте, ничуть не заботясь о «счастливом конце». Так произошло и с прославившейся на весь мир Джой Адамсон. После ее трагической гибели в 1980 году Джордж Адамсон несколько лет старался сохранить львиное «содружество» в заказнике Кора на севере Кении, чтобы попытаться выполнить поставленную задачу: вернуть искусственно созданный человеком прайд к жизни на воле. По его мнению, лишенному родителей молодому льву нужно около двух лет, чтобы приспособиться к самостоятельному существованию в диком буше: «За это время он должен научиться охотиться и усвоить необходимость защиты своей территории от чужаков».

Но в конце концов Адамсону пришлось свернуть свои работы. Сторонний человек может подсчитать потери и спросить, что же все-таки достигнуто им. Сам Джордж Адамсон полагает, что сделал немало. А именно доказал возможность выращивать оставшихся сиротами львят и возвращать их к вольной жизни. Во всяком случае он добился того, что еще не удавалось никому. В Кора на свободе живет прайд, образовавшийся не сам собой, а созданный человеком. Правда, за это время один служитель-африканец погиб, а братья Адамсон и Фитцджордж серьезно пострадали от львов.

Впрочем, Марк и Делия Оуенз, выпускники биологического факультета университета штата Джорджия, не задумывались о таких «мелочах». С самонадеянностью новичков они считали, что все «львиные авторитеты» шли неправильным путем — лишь наблюдали за хищниками, да и то преимущественно издалека. А нужно войти в прайд, стать в нем своим, чтобы до конца разгадать повадки зверей. Этим они и решили заняться, а для чистоты опыта выбрали такую точку, где «львы наименее испорчены цивилизацией».

«…От долгого лежания на твердой земле у меня затекла вся левая сторона тела. Пришлось перевернуться. Но сколько я не ерзал среди жестких пучков травы и камней, ложе оставалось ничуть не лучше, чем в захудалом мотеле. Только здесь жаловаться было не на кого. Накануне вечером, еще перед заходом солнца, мы отправились колесить по долине, стараясь держаться в пределах слышимости ворчания вышедшего на охоту прайда. Часов около трех утра раздался громкий рев, затем все стихло. Мы уже не были желторотыми новичками, чтобы сломя голову мчаться туда, где он только что прорезал утреннюю тишину, и подобно незваным гостям нарушить царскую трапезу. Поэтому мы поступили разумно. Не стали искать прайд — все равно он никуда не денется, а вытащили спальные мешки и улеглись перед радиатором нашего «лендровера» (как будто кто-то мог угнать его здесь, посреди пустыни).

Чья-то сытая отрыжка, весьма далекая от правил этикета, нарушила мой легкий предутренний сон. Я приподнял голову и тут же невольно затаил дыхание. Футах в пяти по прямой от моих пяток стояла огромная львица, весом никак не меньше 300 фунтов. Черная кисточка у нее на хвосте беспокойно мела песок, словно ее хозяйка сбивала крем для моего бритья. От растерянности я вцепился в пучок травы и ждал, что будет дальше. Делию раньше времени я решил не волновать. В конце концов, что особенного, если львица нанесла нам утренний визит?