Юрий Иванов - На суше и на море. 1974. Выпуск 14

По просьбе Фирмана оператор разъяснил, как работает завод. Рассказ был довольно краток и сух: выходило, что работа по извлечению алмазов донельзя проста.

Многолетним опытом установлено, что алмазы Бакванги, как правило, не превышают по размерам 35 миллиметров в диаметре. Значит, нужно отсеять камни больше такого размера.

Затем, удельный вес алмаза выше, чем большинства других составных частей породы. И потому следует поместить породу в жидкость такой плотности, чтобы алмазы, как самые тяжелые, пошли на дно, а что полегче — всплыло и могло бы быть отброшено.

Так и работает завод. Здесь размягчают породу, отсеивают на вибрирующих ситах крупные камни, пропускают через сепараторы. Просто, не правда ли? Однако простота порой оборачивается сложным делом. Весь процесс от начала до конца автоматизирован, работа каждого звена точно пригнана к работе соседнего. Шестьсот тонн породы перерабатывает ежечасно в своем чреве завод, и достигается это путем точной, прямо-таки ювелирной наладки всего технологического процесса.

Оператор подчеркнул, что в диспетчерский пункт непрерывно поступают сведения о загрузке каждого сита, каждого сепаратора. Эти сведения отражаются на схеме, которая таким образом показывает в динамике всю жизнь завода. Гладкая на схеме и в описании работа в действительности, в цехе, выглядела иной, во всяком случае на участке вибрационных сит. Рабочим то и дело приходилось лопатами, скребками или другими подобными орудиями прочищать отверстия бункеров, сбрасывать прилипавшую к бортам сит породу. Узлы мышц под блестящей от пота кожей и жгуты жил на шее говорили о предельном напряжении.

В конических чанах сепараторов мешалки мерно кружили взбаламученную рыжую глину. Последующие сепараторы были меньше по размеру, их содержимое почище. И так ступень за ступенью…

Окончательная продукция завода (на техническом языке — концентрат, а на вид — разнокалиберный гравий) поступала на весы непрерывного действия. Уже немного посвященные в тайны производства, мы знали, что оператор в диспетчерской внимательно наблюдает за весами. Все, что оставалось, подхватывал закрытый транспортер и переносил в другое здание.

Это другое здание отгорожено от внешнего мира высоким каменным забором, увенчанным двумя рядами колючей проволоки под высоким напряжением.

Подойдя к наглухо закрытой массивной двери, Фирман нажал кнопку звонка. Послышался щелчок щеколды, и в двери открылся глазок. Фирман обменялся с кем-то за дверью несколькими словами. Что он сказал, мы не расслышали: говорил он полушепотом. Может, это был пароль?

В небольшой прихожей ожидал сухопарый бельгиец в рубашке и шортах цвета хаки. У него были совсем белые ресницы и рыжие волосы на жилистых руках. Он предложил каждому, включая Фирмана, расписаться в регистрационном журнале.

Наш новый знакомый выполнял функции куратора небольшого музея (вернее, геологической коллекции), а также учетчика и хранителя (до отправки) добытых алмазов. Похоже, что такие обязанности частенько обрекали его на вынужденное одиночество, и, надо думать, поэтому он охотно вызвался дать пояснения.

Мы узнали, что находимся на фабрике, где, собственно говоря, и производится извлечение алмазов. Добываемые здесь алмазы на девяносто семь процентов относятся к категории технических. Лишь три процента пригодны для использования в ювелирном деле. На мировом рынке здешние алмазы известны как алмазы Лубилаш — по имени реки, в долине которой находятся месторождения и которая недалеко отсюда сливается с Мбужи-Майи.

Рассказ сопровождался демонстрацией коллекций. Если ювелирные алмазы можно было принять за драгоценные камни, то технические выглядели очень неказисто. Они были непрозрачные, какого-то неопределенного цвета: у одних преобладали коричневатые, у других серые тона. Даже форма их расходилась с октаэдром, которую обязан иметь алмаз, согласно учебникам кристаллографии. Преобладали окатанные кубики, а некоторые были абсолютно правильной формы, как игральные кости.

Кубическая форма наиболее распространена в здешнем месторождении и в известной мере уникальна, так как редка в других алмазных россыпях. Выделялась и другая форма — плоские треугольнички. И что примечательно, они, как правило, были прозрачными — этакие сверкающие на черном бархате чешуйки! Беда в том, что они незначительны по размерам.

Мы допытывались, какой самый крупный алмаз нашли в здешних копях. Нам ответили, что такой алмаз весил пятьсот карат, или сто граммов, и был обнаружен случайно рабочим, отвозившим пустую породу в отвал. Поскольку этот алмаз не представлял ювелирной ценности, его раскололи, и он пошел по тому же пути, что и его более мелкие собратья. Рабочий получил вознаграждение за находку.

Мы пожалели внутренне, что дирекция не нашла нужным сохранить алмаз весом в сто граммов в коллекции.

Потом еще раз осмотрели мелкие образцы, а также сопутствующие алмазам минералы. Представляли, пожалуй, интерес гранаты, довольно крупные, густых тонов. Но их здесь не извлекают из породы и не обрабатывают, они идут в отвал.

Из музея-хранилища мы прошли прямо в производственное помещение. Перед нами предстали уже знакомые сепараторы. От ранее виденных их отличали гораздо меньшие размеры, и еще одна особенность — единый технологический поток разделился на три рукава по размеру гравия.

— Попытаем счастья, — произнес Фирман и запустил руку в сепаратор.

На его влажной ладони лежало несколько мелких галек. Алмазов не было, такие уж мы неудачники.

Некоторые примеси (в Бакванге наиболее част ильменит) имеют практически одинаковый или очень близкий к алмазу удельный вес. Колдовство с растворами уже больше не может помочь, поэтому в действие вводится магнитная сепарация. Алмазу магнитное поле безразлично. Ильменит же, напротив, прочно прилипает к полюсам электромагнита. На этом, собственно говоря, прекращается роль машин, и дальнейшие процессы доверяются глазам и опыту человека.

Двое рабочих отбирали алмазы с медленно двигавшейся ленты. Они были всецело поглощены своим делом. Рядом с латунной миской, куда клались алмазы, стояла пепельница, полная окурков: рабочие торопливо затягиваются табачным дымом, не отрываясь от работы.

Оставалось осмотреть контрольный пункт, где алмазы проходят последнюю перед выходом с завода проверку.

За широким гладким столом сидел контролер. Вытряхнув на стол привычным жестом порцию алмазов из латунной миски, он разровнял ее на поверхности стола. Его пинцет быстро нацеливался и выбирал из россыпи отдельные зерна. Он удаляет случайно оставшиеся примеси.

Окинув еще раз взором лежавшие перед ним алмазы, контролер смахнул их на ладонь и высыпал в другую латунную миску. На стол легла новая россыпь…