Александр Карнишин - Всячина [СИ]

Фигушки вам всем! Не дождетесь! Он еще крепкий мужик! Он еще — ого-го!

Хотя, спал плохо. Очень плохо.

И еще очень опухало лицо. Это нервное, конечно, от недосыпа и всяких дум и воспоминаний. Но — кому теперь жаловаться? Сам во всем виноват. Нет никого, чтобы прикрыть, чтобы взять на себя груз. Вот был бы этот, с баском, настоящим сыном, так разобрался бы давно со всеми остальными. Вот тогда и разговор бы пошел иначе. Тогда бы и родство было видно. А так — эх, да что тут говорить?

— Михаил Петрович, — начала скрипуче консьержка, поймав его взгляд. — Нельзя же так…

— А пошла ты в пень, карга старая, — ответил он и даже не почувствовал никакого стыда.

Потому что надоели все. Был бы пулемет — всех бы застрелил. Своими руками.

…

— Ой, дед, ты дома, что ли? А наши все говорят, что ты болеешь, — этот мальчишеский голос был последней каплей.

— Болею я, внук, — сказал Михаил Петрович и почему-то заплакал, сидя на полу у тумбочки.

Плакать старался неслышно, чтобы не пугать парня.

— Болею, да, но — дома. Это такая совсем нестрашная болезнь. Старость называется.

Хотелось говорить и говорить, вслушиваясь в чуть хрипящий…

— А ты что, простыл, что ли? — встрепенулся было.

— Да не-е… Это мы с Витькой с уроков сбежали. Вот, думали, куда кости двинуть.

— С уроков — это плохо, — начал Михаил Петрович, но малец тут же перебил:

— Ага, плохо. Как сам-то в детстве, так было можно, да? А теперь время, значит, другое, ага? Вот только ты еще не начинай, как родаки.

— А я и не начинаю, — все же начал Михаил Петрович.

— Мишка, Мишка! — донеслось из трубки.

Это, наверное, Витька подбежал — Мишкин друг. И так вдруг закололо сердце: Мишка… Внук…

— Дед, так ты нас пустишь с Витькой? Мы у тебя отсидимся до вечера, ага?

— Ага, — кивнул он в зеркало, вслушиваясь, впитывая такой знакомый родной голос. — Приходите, конечно. Я вам тут чаю поставлю. И бутербродов. Тебе, Мишка, и Витьке твоему…

— Ты у меня самый мировой дед! Скоро будем! Жди!

Связь оборвалась.

…

Когда Михаила Петровича хоронили, бабки у подъезда говорили, что вот был ведь человек-дрянь, ну, просто никому не нужный человек. И злобный такой всегда. Гонор свой всегда показывал. И не здоровался. И даже ругался со всеми. А вот же, умер-то с улыбкой. И смотри, смотри — совсем другой же стал. Хороший какой…

— Кто, откуда, куда, зачем? — строго спросил небритый мужик в грязном потрепанном серо-зеленом камуфляже.

Автомат у него тоже был потертый, местами добела. Два магазина скреплены простой синей изолентой. На ногах — легкие удобные кроссовки.

— Да-а-а, — сказал Мишка.

Он всегда начинал так, потому что немного заикался, и как бы разгонялся, когда надо было говорить.

— Стреляли! — выпалил он после длинного «да-а-а».

И рассмеялся. Уж этот-то фильм знали все.

Мужик нахмурился, рассматривая машину:

— А точнее?

— Еду вот вам привезли.

— Еда — это же хорошо! — обрадовался мужик и махнул своим рукой — мол, все в порядке, все по делу.

Парни в таком же камуфляже раздвинули обмотанные колючей проволокой рогатки и старая медицинская «буханка», чихая от плохой горючки, вкатилась на блокпост.

Стандартный блокпост — это бетонные блоки и мешки с песком. Обязательный ручной пулемет. Лучше, если их несколько. На богатых «блоках» стояли БМП и станкачи. Иногда даже были ротные минометы. А против чужой техники — гранатометы в каждом углу. Обычные одноразовые «мухи» — легкая артиллерия пехоты.

На этом гранатометы были в наличии, и стволы пулеметов торчали в бойницы. Нормально живут, выходит.

— А что, — спросил я, осматриваясь. — Броню вам разве не дали?

— Да если бы дали, мы и сами за продуктами бы слетали, — махнул рукой парень чуть моложе меня на вид. — На всех просто не хватает.

Брони не хватало. Бои шли уже третий месяц, все БМП и БТР перекинули на самые опасные направления. Там и танки были. Не важно, что старые. Все равно — броня. Опять же — пушка там такая… А тут, если что начнется всерьез, так их сразу же сомнут. Ну, что пулемет против орудия? Ничто. Жалко парней. Но что поделаешь — служба у них такая.

— Что там у вас говорят? — расспрашивал старший, жадно закуривая свежую сигарету, полученную с пайком.

Остальные сгрудились вокруг бидона с кашей.

Самая правильная еда — гречка с тушенкой. Некоторые дома гречку не любили. Тут же едят за милую душу. Я давно, еще до войны, говорил тем, кто начинает кобениться, что в армию надо бы тебя, дорогой, в армию. Вот у меня одна знакомая девушка, например, совсем грибы не ест. Не потому, что вкус там у них какой или что — просто не ест. Принцип у нее такой. Скандалит в ресторане, если находит грибы в блюде, выковыривает, складывает горкой, морщится… Будто грибы — это жуть, как плохо. Ну-ну. В армию бы ее! Она тогда тоже, как эти парни, все грибы по окрестности соберет, на костре пожарит — и без соли и хлеба употребит. Армия приучает и воспитывает. Армия, блин, учит.

— Так что там? — и уже зажженной сигаретой плавно так в воздухе куда-то в сторону.

Мол, что там и как — вообще и в целом.

— Да-а-а, — опять потянул Мишка.

А потом выпалил очередью:

— Стреляют, однако.

— Ну, это и у нас тут слышно. А вообще — как? По срокам, может, что известно? А то мы тут сидим на отшибе, смену ждем, а оно все никак.

— Со сменой у всех сложности, — солидно вступил я. — Народа просто не хватает.

— Ну, да, — покивал, докуривая сигарету, небритый. — Где ж его тут взять… Когда кольцо практически. Откуда теперь брать пополнение… Степь. Понятное дело.

Мишка как-то вдруг насторожился и толкнул меня локтем в бок. Мол, осторожнее. А чего осторожничать? Блокпост, как блокпост. Вояки с автоматами. Костерок вон аккуратный. Шалаши со спальниками. Или на дороге что? Я специально на цыпочки привстал, по сторонам головой повертел — все в порядке, вроде. Спокойно уедем дальше.

— Да-а-а…, — опять завел Мишка. — А вы сами-то какой части? На кого нам потом списывать продукты? Кто старший тут у вас? Кто распишется в журнале за пайки?

Тут уже насторожился, подобрался как-то этот мужик. Руки на автомат положил, прищурился сквозь дымок сигаретный. И парни его, как почувствовали что-то — сразу вокруг встали.

— Так а вы-то сами — чьих будете? Кто сюда послал?

Ну, а что тут? У нас камуфляж старый. Автоматы тоже старые временем битые — в кабине лежат. Кроссовки я из дома взял, потому что в берцах летом не побегаешь. Брат старший сразу предупредил — он-то еще старую армию застал, в курсе.

Вот и стоим друг перед другом: мы в камуфляже — они в камуфляже. У них автоматы — и у нас автоматы. Только наши-то дальше положены. Говорим, вроде, на одном языке… Морды одним солнцем закопчённые. А вдруг такой жутью по спине, таким холодом по волосам — аж взмок сразу и в ногах такая слабость внезапная… Вот что ему сейчас ответить? А вдруг не так скажешь? А вдруг заехали не к тем? А вдруг, тут все наоборот? А ведь, говорят, эти-то не щадят никого. Тем более, мы в камуфляже, да с оружием…