Джеймс Баллард - Затонувший мир [авторский сборник]

Все шло как нельзя лучше, и вдруг этот кошмар, эта страшная встреча!

При воспоминании об этом Ларсена и сейчас охватывал ужас. На третий день, позавтракав, он решил проехать по пустыне и осмотреть забытую кварцевую шахту в одном из каньонов. Прогулка должна была занять не меньше двух часов, и он захватил термос с охлажденным мартини. Гараж смыкался с домом со стороны кухни и закрывался обитой стальным листом дверью на роликах, скользившей вверх и уходившей под крышу.

Ларсен запер шале, открыл гараж и вывел машину на бетонную площадку. Вернувшись за термосом, который он оставил на скамье у задней стены гаража, он заметил в темном закутке полную канистру бензина и решил захватить ее с собой. Ларсен отнес канистру к машине и пошел закрыть гараж.

Когда он открывал его, какой-то ролик заело, и плита застряла на уровне его лица. Теперь, навалившись на ручку всем своим весом, Ларсен смог опустить дверь на несколько дюймов, но закрыть ее полностью не хватило сил. Яркое солнце, отражавшееся от стального покрытия, слепило его.

Обхватив дверь ладонями изнутри, он чуть подтолкнул ее кверху, чтобы она по инерции легче пошла вниз.

У него перед глазами оставалась лишь небольшая щель, дюймов шесть шириной, но этого было достаточно, чтобы видеть внутренность гаража.

В тени у черной стены Ларсен ясно увидел фигуру человека. Незнакомец стоял неподвижно, небрежно уронив руки вдоль туловища, и глядел на Ларсена. На нем был светлый костюм, голубая рубашка и комбинированные бело-коричневые туфли, хотя пятна тени делали его фигуру какой-то фрагментарной. Он был крепкого сложения, со щеткой жестких усов над губой и пухлым одутловатым лицом; глаза незнакомца, не мигая, уперлись в Ларсена и в то же время каким-то загадочным образом смотрели в сторону.

Все еще держась за дверь обеими руками, Ларсен с недоумением уставился на незнакомца. Странным казалось не только то, как тот мог попасть в гараж, в котором не было ни окон, ни боковых дверей, — беспокоила явная агрессивность его позы.

Ларсен уже решился было окликнуть чужака, когда тот шагнул из тени и направился к нему.

Ларсен в панике отпрянул. Темные пятна, расчертившие костюм человека, оказались совсем не тенями, а очертаниями скамейки, стоявшей у того за спиной.

Тело человека, как и его одежда, было прозрачно. Словно пораженный ударом тока, Ларсен быстро схватился за дверь и резко рванул ее вниз. Трясущимися руками он накинул засов и привел его в положение «заперто», а сверху еще придавил коленями.

Почти парализованный, со сведенными судорогой мышцами, весь в холодном поту, Ларсен еще упирался в дверь гаража, когда через полчаса к его шале подъехал Бейлисс.

Ларсен нервно забарабанил пальцами по столу, потом поднялся и вышел в кухню. Принятые им три таблетки амфетамина, на этот раз не смягченные, крайне возбудили его. Он включил кофеварку, потом выключил, кое-как добрался до гостиной и, присев на кушетку, взял в руки толстый фолиант.

Он попытался прочесть несколько страниц; нетерпение его усиливалось. Как мог помочь ему Кречмер, было неясно. В книге в основном описывались различные случаи глубокой шизофрении и необратимых параноидальных явлений. Его же собственная проблема не казалась столь сложной, всего лишь маленькое отклонение психики, вызванное переутомлением. Почему Бейлисс так упорно не хочет признавать это? Трудно понять, но психиатр словно мечтал о более глубоком кризисе, как будто профессия будила в нем подсознательную потребность превратиться в пациента, чтобы глубже познать болезнь изнутри.

Ларсен отложил книгу в сторону и посмотрел через окно на улицу. Внезапно в шале потемнело, и домик как будто съежился, испугавшись открытой враждебности окружающего пространства. Ларсен быстро встал, вышел на воздух и прошел по бетонной площадке сотню ярдов в сторону.

Расположенные вольным полукругом шале, казалось, вжались в землю. Далекие горы выросли и стали гигантскими. Наступал вечер, уже смеркалось, небо над головой сверкало яркой вибрирующей голубизной, и пространство пустыни было покрыто темными пятнами теней. Равнина была безмолвна. Ларсен оглянулся на шале, но и там не было ни единого признака жизни, кроме слабого эха невыразительной музыки, долетавшей из домика Бейлисса. И Ларсену впервые показалось, что он стоит в центре миража.

Раздумывая над этим странным состоянием, Ларсен вдруг ощутил, как что-то уводит его мысли в сторону. Ощущение это нельзя было передать словами, оно походило на ускользающую мысль или на полузабытый сон. Ларсен пытался зафиксировать это чувство, но его отвлекала мысль, включена ли в доме кофеварка.

Дойдя до шале, он увидел, что оставил открытой дверь на кухню, и пошел закрыть ее. Проходя мимо окна гостиной, Ларсен заглянул в него.

На кушетке, скрестив ноги, сидел человек, чье лицо пряталось за томом Кречмера. Ларсену показалось, что это Бейлисс пришел проведать его, но в тот же миг он услыхал музыку Бартока, и понял, что в комнате был не Бейлисс.

Стараясь не шуметь, Ларсен вернулся к окну. Лица человека не было видно, но на нем был знакомый кремовый костюм и те же двухцветные туфли. Меньше всего он походил на галлюцинацию. Руки и одежда его были реальными и осязаемыми. Немного передвинувшись на кушетке, он перелистнул страницу и продолжил чтение.

Ларсену стало страшно, сердце колотилось в груди, и он не мог отвести взгляда от окна. Что-то в этом человеке, то ли поза, то ли манера держать руки, подсказывало Ларсену, что он уже встречал его раньше, еще до памятного эпизода в гараже.

Мужчина опустил книгу, а затем бросил ее на кушетку рядом с собой. После этого он выпрямился и поглядел прямо в окно, как будто уперся взглядом в какую-то точку всего в нескольких дюймах от лица Ларсена.

Ларсен смотрел, как завороженный. Да, он узнал его, узнал это пухлое лицо, эти нервные глаза, эти знакомые густые усы. Ошибки быть не могло, и он с ужасом понял, что знает этого человека так хорошо, как никто другой.

Этот человек был он сам.

Бейлисс спрятал остаток снотворного в кейс и поставил его на крышку проигрывателя.

— Термин «галлюцинация» в твоем случае совершенно не годится, — сказал он Ларсену, который ничком лежал на его кушетке и мелкими глотками пил из стакана разогретый виски. — Забудь это слово. Скажем так: «Возникновение образа большой силы и продолжительности на сетчатке глаз», но отнюдь не галлюцинация.

Ларсен плохо понимал слова. Час назад он ввалился в домик Бейлисса, едва живой от ужаса. Бейлисс успокоил его, затем силой приволок назад к окну гостиной и показал, что двойник уже пропал. При этом Бейлисс нисколько не удивился, что Ларсен столкнулся с самим собою, и этот факт тревожил Ларсена не меньше, чем сам феномен. Бейлисс что-то скрывал от него!