Джеймс Баллард - Затонувший мир [авторский сборник]

Горелл подался вперед:

— Доктор, а если ужасно захочется, можно все-таки выглянуть в окно?

Доктор Нейл улыбнулся:

— Не волнуйтесь. Уличное освещение отключено. Теперь, как бы вы ни утомились, вы все равно не сможете уснуть.

Нейл выждал, пока его пациенты покинут лекционный зал, а потом спустился с кафедры и прикрыл за ними дверь. Это был невысокий широкоплечий мужчина, чуть старше пятидесяти, с четко очерченным нервным ртом и мелкими чертами лица. Он выдернул стул из переднего ряда и непринужденно уселся на него верхом.

— Ну и как? — спросил он.

Морли сидел на столе у дальней стены, вертя в руках карандаш. В свои тридцать лет он был самым молодым сотрудником Нейла, но по каким-то необъяснимым причинам Нейл любил обсуждать ход исследований именно с ним.

Морли понял, что Нейл ждет похвалы, и пожал плечами:

— Как будто все в норме. С чисто медицинской точки зрения выздоровление завершилось успешно. Сердечные ритмы, как показывает электрокардиограмма, в норме. Сегодня утром я просмотрел рентгеновские снимки — все просто безупречно.

Нейл насмешливо смотрел на него:

— Это звучит так, будто вы чего-то не договариваете.

Морли усмехнулся и поднялся на ноги:

— Поживем — увидим. — Он прошелся между столами, глубоко пряча руки в карманы распахнутого белого халата. — Пока ваша позиция безупречна. Гулянка только начинается, а гости уже успели набраться. Это не вызывает сомнений. Я считал, что трех недель будет недостаточно, чтобы вывести их из гипнотического состояния, но и в этом вы, очевидно, будете правы. Сегодня их первый самостоятельный вечер, подождем, какими они будут завтра.

— А чего вы ждете, если говорить прямо? — спросил Нейл с кривой усмешкой. — Бурной обратной реакции спинного мозга?

— Нет, — ответил Морли. — Психомоторные тесты убеждают, что ничего похожего не случится. Ни малейшей травмы. — Он посмотрел на доску, а затем с уважением взглянул на Нейла: — Ну что ж, похоже, что вы добились серьезного успеха.

Нейл оперся на локти, мышцы его лица разгладились.

— Думаю, то, чего я добился, — это больше, чем успех. Блокада синапсов отсекла ряд факторов, которые, как я считал, все-таки дадут о себе знать: отклонения психики, комплексы, незначительные фобии — в общем, нежелательные осложнения в психическом статусе. Большинство их отсутствует, во всяком случае не обнаружилось во время тестирования. Но все это побочные эффекты, а главное то, что благодаря вам, Джон, и всей бригаде мы смогли достичь основной цели.

Морли смущенно пробурчал что-то, но Нейл продолжал, по привычке проглатывая слова:

— Никто из вас еще не осознал это, но то, что сейчас сделано, — это гигантский скачок, сравнимый разве с тем, что совершил первый ихтиозавр, когда 300 миллионов лег назад вышел на сушу из моря. Мы наконец-то раскрепостили наше сознание, вытащив его из этой архаичной сточной канавы, именуемой сном, этого еженощного проявления биологического атавизма. Фактически одним движением скальпеля мы удлинили человеческую жизнь на добрых двадцать лет.

— Хочется верить, что люди сумеют найти им достойное применение, — прокомментировал Морли.

— Постойте, Джон, — парировал Нейл, — это не аргумент. Что они будут делать со временем, это их дело. Они воспользуются им точно так же, как всем, что уже имеют. Думать об этом, может, и преждевременно, но все же оценим все значение сделанного нами. Впервые человек будет активно жить все двадцать четыре часа в сутки, не превращаясь на треть суток в животного, наслаждающегося эротическими сновидениями.

Словно утомленный собственным красноречием, Нейл замолчал и потер глаза:

— Что же вас беспокоит?

Морли неуверенно повел рукой:

— Не уверен… просто я…

Он коснулся пластикового муляжа головного мозга на стенде рядом с доской. В одном из его элементов, как в кривом зеркале, отражалась голова Нейла, перекошенная, лишенная подбородка, с огромным, похожим на огурец, черепом. Среди столов и стульев пустого лекционного зала он выглядел каким-то безумным гением, с нетерпением ожидающим начала обструкции, с тем чтобы полностью разрушить своих оппонентов.

Морли двинул муляж рукой — отражение Нейла сжалось, а затем пропало совсем. Как бы там ни было, Нейл оставался единственным человеком, с которым он мог поделиться своими сомнениями.

— Я понимаю: все, что вы сотворили, — это отсекли несколько нервных узлов гипоталамуса. Признаю — результат оказался сногсшибательным. Очевидно, что произойдет величайшая со времен Адама и Евы социальная и экономическая революция. Однако по какой-то смутной ассоциации мне все время вспоминается рассказ Чехова, в котором речь идет об одном человеке, державшем пари на миллион, что проживет в полнейшем одиночестве целых десять лет. И все было бы прекрасно, но за минуту до конца срока он покидает свою комнату. Наверное, он сошел с ума.

— Вы так полагаете?

— Не уверен, но мысли об этом преследуют меня уже неделю.

Нейл хмыкнул:

— Мне кажется, вы подразумеваете, что сон есть нечто вроде групповой деятельности и что теперь эти трое лишены группового подсознательного общения в мире сновидений? Ведь так?

— Возможно.

— Ерунда, Джон. Чем глубже мы прячем подсознательное в себе, тем лучше. Мы как будто осушаем болота. Физиологи давно доказали, что сон — не что иное, как нерациональная реакция организма на кислородное голодание мозга. Но не с этим — совершенно ненужным человеку состоянием — вы не хотите расстаться, а со сновидениями. Вы изо всех сил цепляетесь за кресло в первом ряду вашего личного кинотеатра.

— Совсем нет, — мягко возразил Морли. Порой нетерпимость Нейла поражала его, казалось, что тот считает сон каким-то тайным позорным извращением. — Я просто опасаюсь, что хорошо это или плохо, но Лэнг, Горелл и Авери замкнулись сами на себе. А теперь они уже не Смогут выйти из этого состояния, даже на несколько минут, не говоря уже о восьми часах. А сколько бы вы сами продержались? Что если нам просто необходим этот ежедневный восьмичасовой уход, чтобы смягчить всю тяжесть неизбежности быть самим собой? Поймите, что ни вы, ни я не в состоянии ежеминутно опекать их, поддерживать всевозможными развлечениями, тестами и фильмами. Что случится, если они устанут от самих себя?

— Этого не будет, — Нейл, казалось, убеждал самого себя. Он встал, ему неожиданно надоели сентенции Морли. — Поскольку средний темп их жизни будет ниже нашего, то стрессов и неврозов у них не будет. Скоро они начнут смотреть на нас как на толпу безумцев, которые зачем-то развивают бурную деятельность, чтобы затем впасть в бессознательное состояние.

Он потянулся к выключателю: