Джеймс Баллард - Затонувший мир [авторский сборник]

На протяжении следующих ближайших часов и дней вопрос оставался без ответа. Был ли этот затонувший мир, как и удивительное бегство на юг Хардмана проявлением бессознательной логики вырождения, возвращения в прошлое? Керанс напрасно напрягал свою память, стараясь разрешить эту загадку, выяснить роль, которую играл Стренгмен. А Беатрис и Бодкин отказывались обсуждать этот случай, как будто их тоже тревожили какие-то свои вопросы, разобраться в которых он, Керанс, им мешал.

Разбуженный ревом приближающегося гидроплана, Керанс испуганно вздрогнул, его голова качнулась из стороны в сторону на изношенной подушке. Он остановил взгляд на ярко-зеленых параллелограммах, покрывавших потолок — отражениях венецианских зеркал, — слушая, как снаружи усиливается и затихает гул турбин, затем с трудом поднялся с постели. Было уже семь тридцать — на час позже времени его обычного подъема и беспощадный поток света, отражаясь от поверхности лагуны, уже запустил свои щупальца в затененную комнату, как хищное золотое чудовище.

С внезапной вспышкой раздражения он заметил, что забыл включить перед сном стоявший у постели вентилятор. Он теперь засыпал неожиданно, в самые неподходящие моменты, например, сидя на кровати и снимая башмаки. Стремясь сэкономить горючее, он отказался от спальни и передвинул тяжелую кровать в гостиную, но там ему так плохо спалось, что вскоре он был вынужден вернуть кровать обратно.

— Керанс!..

В коридоре внизу раздался голос Стренгмена. Керанс лениво направился в ванную, собираясь сполоснуть лицо, пока Стренгмен будет подниматься наверх.

Бросив шлем на стол, Стренгмен извлек из комбинезона термос с черным кофе и сушеные орешки, позеленевшие от времени.

— Презент для вас. — Он с дружелюбной улыбкой посмотрел в тусклые глаза Керанса и спросил. — Как дела в далеком прошлом?

Керанс опустился на край постели, ожидая, пока утихнет барабанная дробь призрачных джунглей в его мозгу. Остатки снов пронизывали реальность вокруг него.

— Что привело вас сюда? — безразлично спросил он.

Лицо Стренгмена окрасилось откровенной иронией.

— Керанс, это мне нравится. Вы все забыли. — Он снял с кондиционера какую-то книгу, улыбнувшись Керансу. — Конечно же, у меня есть повод — я хочу пригласить вас поужинать со мной сегодня вечером. Не трясите головой. Я посетил вас, и вы должны нанести ответный визит. Беатрис и старый Бодкин тоже будут, мы отлично проведем время — фейерверк, угощение и… сюрприз.

— Какой сюрприз?

— Увидите. Нечто действительно захватывающее, поверьте мне, я никогда не делаю ничего наполовину. Если мне захочется, я заставлю крокодилов танцевать на кончиках своих хвостов. — Он самодовольно кивнул. — Керанс, вы выглядите подавленным… Для вас будет лучше и полезнее отвлечься, это притормозит вашу безумную машину времени. — Настроение его изменилось, он стал глубокомысленным и рассеянным. — Я не думаю подшучивать над вами, сам я не выдержал бы и десятой доли психологического бремени, что вы возложили на свои плечи. Взять хотя бы ваше трагическое одиночество в триасовых болотах. — Он раскрыл книгу, — это были стихи Донна, — и наугад прочел строку:

— «Мир в мире, каждый человек — это остров в самом себе, плывущий через моря и архипелаги…»

Наполовину убежденный, что его все же дурачат, Керанс спросил:

— Как идут поиски?

— Не очень хорошо. Город расположен слишком близко к северу, чтобы в нем оставили что-либо ценное. Но несколько интересных вещей мы нашли. Посмотрите вечером.

Керанс колебался, сомневаясь, хватит ли у него сил для бесед с Беатрис и доктором Бодкиным, — он не видел их с момента своего печального погружения, хотя знал, что каждый вечер Стренгмен на своем гидроплане летает к дому Беатрис… Какого успеха он там этом добился, Керанс мог лишь гадать, но замечания Стренгмена — типа «Женщины похожи на пауков, они ткут свою паутину, подстерегая вас», или «Она предпочитает говорить о вас, Роберт» — давали ему надежду на то, что Стренгмен ничего не достиг.

Однако что-то в облике и интонациях Стренгмена говорило, что присутствие Керанса должно было стать гвоздем программы и что отказываться бесполезно. Стренгмен следил за ним, ожидая ответа.

— Слишком туманное предложение, Стренгмен.

— Мне очень жаль, Керанс, но если бы мы знали друг друга лучше, я уверен, вы бы не колебались. А сейчас сделайте скидку на мою маниакально-депрессивную личность. Мой стиль — экстравагантность.

Керанс разыскал две позолоченные фарфоровые чашки и наполнил их холодным кофе из термоса. «Знали друг друга лучше, — горько повторял он про себя. — Будь я проклят, если я вообще знаю о вас что-нибудь, Стренгмен».

Блуждающий по лагунам-городам, как преступный дух тонущего мира, воплощение его бессмысленной жестокости и грубости, Стренгмен был пол у грабителем, полудьяволом. Однако он играл и определенную положительную роль, как встающее перед Керансом говорящее зеркало, предупреждающее его, какую жизнь он выбирает. Это и еще нечто влекло их друг к другу, иначе Керанс давно покинул бы лагуну и устремился бы куда-нибудь на юг.

— Я надеюсь, это не прощальный ужин? — спросил он Стренгмена. — Вы не собираетесь покинуть нас?

— Что вы, Керанс, конечно, нет, — возразил Стренгмен. — Мне еще здесь не наскучило. К тому же, — глубокомысленно добавил он, — куда ж нам плыть? Больше ничего не осталось. Иногда, должен вам признаться, я чувствую себя, как финикийский мореплаватель на краю света… Великая роль, не правда ли?

…подводное течение с шепотом перебирало его кости. Когда он лежал или сидел, он забывал свой возраст, вспоминал юность и погружался в водоворот…

Стренгмен продолжал приставать к Керансу, пока тот не принял приглашения, затем торжествующе удалился. Керанс прикончил кофе и принялся зашторивать венецианские окна, выходящие на яркое солнце.

Снаружи, в его кресле на веранде, сидел белый варан и смотрел на него каменными глазами, выжидая, что произойдет.

Плывя по лагуне вечером к пароходу, Керанс размышлял о том, что же за сюрприз приготовил Стренгмен. Он надеялся, что это не станет искусно подготовленным розыгрышем. Усилия, которые он затратил на бритье и примерку белого обеденного пиджака, изрядно утомили его.

По всей лагуне были заметны приготовления к приему. Пароход стоял на якоре в пятидесяти ярдах от берега. Он был украшен гирляндами из цветов и разноцветных ламп, два катера систематически прочесывали лагуну, выгоняя из нее аллигаторов.

Керанс указал на большого каймана, которого матросы баграми гнали к выходу из лагуны и спросил Великого Цезаря: