Джеймс Баллард - Затонувший мир [авторский сборник]

— Что, в сегодняшнем меню — жаренные аллигаторы?

Гигантский горбатый мулат, стоявший на носу катера,

неопределенно пожал плечами:

— Стренгмен дает сегодня вечером большое представление, мистер Керанс, действительно большое. Увидите.

Керанс встал и подошел к борту.

— Великий Цезарь, давно ли вы знаете капитана?

— Очень давно, мистер Керанс. Лет десять, может, двенадцать…

— Он странный человек, — продолжал Керанс. — Его настроение меняется так быстро. Должно быть вы и сами заметили это. Он иногда пугает меня.

Огромный мулат улыбнулся.

— Вы правы, мистер Керанс, — заметил он со смешком. — Вы совершенно правы.

Но прежде чем Керанс сумел задать очередной вопрос, их окликнули в мегафон с борта парохода.

Стренгмен приветствовал каждого из своих гостей по мере их прибытия на верхних ступеньках трапа. Он был в отличном настроении и восторженными репликами прокомментировал появление Беатрис. На ней было длинное бальное платье из синей парчи, лазурная краска вокруг глаз делала ее похожей на экзотическую райскую птицу. Даже Бодкин сделал уступку приличиям, подровняв бороду, надев старый респектабельный пиджак и повязав вокруг шеи полоску крепа вместо галстука. Но, как и Керанс, он был погружен в себя и участвовал в разговоре за ужином автоматически.

Стренгмен, казалось, не замечал этого, а если и заметил, то никак не реагировал, ибо был очень занят. Какими бы ни были его мотивы, он затратил много труда и энергии для подготовки этого приема. Над палубой был натянут новый белый тент, похожий на парус: он легко поднимался, давая возможность широкого обзора лагуны и берега. Большой круглый обеденный стол стоял у перил, вокруг него разместились низкие диваны в египетском стиле с позолотой и инкрустацией из слоновой кости. Множество разномастной, но яркой золотой и серебряной посуды украшало стол, для напитков были поставлены высокие бокалы из золоченой бронзы.

В припадке расточительности Стренгмен покусился и на свой склад антиквариата — несколько почерневших бронзовых статуй стояли у стола, держа подносы с фруктами и цветы, а к трубе парохода была прислонена огромная картина школы Тинторетто. Называлась она «Свадьба Эсфири и царя Ксеркса», но вид венецианской лагуны и дворцов Большого Канала и костюмы шестнадцатого века персонажей картины делали ее, как съязвил Бодкин, скорее похожей на «Свадьбу Нептуна и Минервы», и было очевидно, что Стренгмен хотел сказать этой картиной. Царь Ксеркс, хитрый пожилой венецианский дож с клю-вообразным носом, выглядел покоренным скромной черноволосой Эсфирью, в которой просматривалось отдаленное, но явственное сходство с Беатрис. Рассматривая картину, среди изображенных на ней множества гостей, Керанс внезапно заметил знакомый профиль — резкое жесткое лицо Стренгмена в одеянии Члена Совета Десяти, — но когда подошел поближе, это сходство исчезло.

Свадебная церемония Ксеркса проходила на борту галеона, пришвартованного ко дворцу дожей и искусно выписанный такелаж старинного судна казался продолжением стальных тросов парохода. Кроме переклички пейзажей — живописного и окружающего, похожи были и персонажи; команда Стренгмена, казалось, только что сошла с полотна с капитаном, матросами-неграми и гондольерами.

Потягивая коктейль, Керанс обратился к Беатрис:

— Узнаете себя на картине, Беа? Очевидно Стренгмен надеется, что вы поступите с ним так же, как Эсфирь с Ксерксом.

— Вы, как всегда, правы, Керанс. — Стренгмен подошел к ним и с ужимками поклонился Беатрис. — Я надеюсь, вы не лишите меня надежды, дорогая?

— Я крайне польщена, Стренгмен. — Беатрис оглядела картину, затем повернулась и встала у перил в облаке пара, глядя на воду, — но я не уверена, что хочу видеть себя в этой роли.

— Но, мисс Дал, это неизбежно. — Стренгмен жестом указал стюарду на Бодкина, сидевшего в задумчивости в углу, потом схватил Керанса за плечо. — Верьте мне доктор, скоро вы увидите…

— Хорошо бы, а то мое терпение на исходе.

— Неужели после тридцати миллионов лет ожидания вы не в силах подождать пять минут? Я вскоре верну вас в настоящее.

На протяжении ужина Стренгмен дирижировал последовательностью смены вин и блюд, время от времени совещаясь о чем-то с Адмиралом. Когда принесли десерт,

Стренгмен наконец перестал суетиться и подмигнул Керансу. Два катера в это время отплыли в разные концы лагуны и скрылись в протоках, третий занял позицию в центре, а затем из трех точек в небо вознеслись и рассыпались фонтаны огня.

Последние солнечные лучи еще золотили поверхность воды, но их превосходили яркостью огни фейерверка: огненные колеса и россыпи были как бы выгравированы на смеркающемся небе. Усмешка на лице Стренгмена становилась шире и шире, он откинулся на своем диване и чему-то улыбался, резкие тени от фейерверка на лице подчеркивали его сходство с сатиром.

Керанс наклонился к нему, чтобы узнать, когда же будет сюрприз, но Стренгмен предвосхитил его.

— Вы ничего не заметили? — он осмотрел всех за столом. — Беатрис? Доктор Бодкин? Вы трое слишком отстранены. Вынырните из глубины своего отсутствия хоть на мгновение.

Необычное молчание нависло над кораблем, и Керанс вдавился в спинку кресла, чтобы быть наготове в случае какой-нибудь выдумки Стренгмена. Случайно взглянув на нижнюю палубу, он вдруг заметил двадцать или тридцать членов экипажа, неподвижно смотревших на поверхность лагуны, их эбеновые лица и белые фуфайки жутковато мерцали при свете фейерверка, как у команды корабля-призрака…

Удивленный Керанс осмотрел небо и лагуну. Сумерки наступили раньше, чем он ожидал, и стены зданий, окружавших лагуну, слились с берегом. В то же время небо оставалось светлым, верхушки растений и вода тоже были хорошо освещены.

Ритмичный гул слышался отовсюду, перекрывая звуки фейерверка. Вода вокруг парохода стала странно вязкой и неподвижной, обычное легкое волнение пропало. Раздумывая, не решил ли Стренгмен поразить их выступлением дрессированных крокодилов, Керанс смотрел вниз на воду.

— Алан! Во имя неба, взгляните! Беатрис, вы видите? — Керанс вскочил со своего места и подбежал к перилам, в изумлении указывая на воду. — Уровень понижается!

В сполохах фейерверка сквозь поверхность воды теперь смутно вырисовывались прямоугольники крыш затонувших зданий, их окна, похожие на глазницы огромных черепов. Они становились все ближе и ближе, возникая из-под воды, как затонувшая Атлантида. Вначале показались десять, затем двадцать зданий, их карнизы и пожарные лестницы все яснее вырисовывались сквозь утончавшийся слой прозрачной воды. Большинство из них было в пять этажей — часть района небольших магазинов и учреждений, окруженных более высокими зданиями, определяющими границы лагуны.