Джеймс Баллард - Затонувший мир [авторский сборник]

— Отвратительный зверь, — заметил он, а затем вытащил из кармана большое ожерелье из фальшивых бриллиантов, перевитое водорослями, и продемонстрировал его Беатрис.

— Для вас, дорогая. — Он ловко застегнул ожерелье у нее на шее и с удовольствием посмотрел на результат. Водоросли среди сверкающих камней на белой коже груди делали Беатрис похожей на морскую наяду. — Как и все остальные жемчуга этого мертвого моря…

С этим цветистым выражением он отправился дальше; разрывы ракет и крики постепенно затихали во тьме. Трио осталось в тишине улицы рядом с еще содрогающимся обезглавленным аллигатором.

На протяжении следующих дней жизнь становилась все глупее и бессмысленнее. Без всякой цели Керанс ночами бродил один по темному городу — днем в лабиринте улиц было невыносимо жарко, — неспособный отвлечься от воспоминаний о старой лагуне и в то же время крепко привязанный к пустым улицам и полуразрушенным зданиям.

После первого удивления при виде осушенной лагуны он быстро впал в состояние инертности и апатии, из которого безуспешно пытался выйти. Смутно он понимал, что лагуна означала для него комплекс духовных и физических нужд, которые теперь следовало удовлетворять другим способом. Эта тупая летаргия углублялась, и он все больше и острее чувствовал себя человеком, заброшенным во временное море, окруженным массой реалий миллионнолетней давности.

Могучее солнце, бившееся в его мозгу, полностью заглушало звуки грабежа и разгула, взрывов и ружейных выстрелов. Как слепой блуждал он по площадям и улицам, его белый обеденный пиджак испачкался и изорвался, вызывая насмешки встречных моряков, которые панибратски похлопывали его по плечам. В полночь он бродил среди пьяных певцов на площади или сидел рядом со Стренгменом среди его пиратов в тени парохода, глядя на танцующих и прислушиваясь к стуку барабанов и гитарным переборам, звуки которых едва доносились сквозь биение огромного черного солнца.

Он оставил всякие попытки вернуться в отель — канал был закрыт двумя насосами и катерами, а соседние лагуны кишели аллигаторами. Днем он либо спал в доме Беатрис на диване, либо сидел в полудреме под кондиционером на верхней палубе парохода. Большинство членов экипажа спало среди упаковочных корзин или обсуждало свою добычу, с нетерпением ожидая сумерек. Они оставляли его в одиночестве. По извращенной логике оцепенелого сознания было безопасней оставаться рядом со Стренгменом, чем пытаться вернуть свою прежнюю одинокую жизнь. Бодкин пытался жить именно так, вернувшись в состоянии усиливающегося стресса на испытательную станцию — теперь ему приходилось взбираться туда по крутой пожарной лестнице, — но во время одного из своих полуночных походов по университетскому кварталу за планетарием он был сильно избит группой пьяных моряков. Примкнув к свите Стренгмена, Керанс как бы окончательно признал его абсолютную власть над лагуной.

Однажды он заставил себя проведать Бодкина и нашел его лежащим в постели. Работал самодельный кондиционер. Как и Керанс, Бодкин казался Робинзоном, изолированным на маленьком островке реальности в безбрежном море времени.

— Роберт, — пробормотал он своими разбитыми губами, — уходите отсюда. Берите ее, эту девушку, — тут он замолчал, вспоминая имя, — Беатрис, и ищите другую лагуну.

Керанс кивнул, стараясь поймать лицом поток прохладного воздуха от кондиционера.

— Я знаю, Алан, Стренгмен безумен и опасен, но я еще не могу уйти. Не знаю почему, но что-то держит меня здесь, на этих нагих улицах. — Он помолчал, размышляя. — Что это? Какой-то демон владеет моим мозгом, вначале я должен с ним разобраться.

Бодкин попытался сесть.

— Керанс, послушайте. Берите ее и уходите. Сегодня же вечером. Время здесь больше не существует.

В лаборатории внизу бледно-коричневая пена покрывала развешенные на стенах таблицы и рабочие лабораторные столы. Керанс машинально начал собирать упавшие на пол таблицы, но вскоре отказался от этого и следующий час посвятил стирке своего белого парадного пиджака в луже воды.

Возможно, издеваясь над ним, несколько членов экипажа вырядились в черные смокинги и нацепили галстуки. В одном из складов был обнаружен большой запас вечерних нарядов в водонепроницаемой упаковке. Подстрекаемые Стренгменом, с полдюжины моряков нарядились и понеслись по улице в бурном веселье. Полы смокингов развевались, они походили на участников какого-то загробного шутовского карнавала.

После первых стихийных вылазок грабеж был организован более серьезно и методично. Стренгмен почему-то больше всего интересовался предметами искусства. В результате тщательных поисков был обнаружен главный городской музей. Но, к огромному огорчению Стренгмена, он оказался пустым, единственной находкой была большая мозаика, которую его люди кусок за куском переносили из зала музея на верхнюю палубу парохода.

Это побудило Керанса предупредить доктора, что свое разочарование Стренгмен может выместить на нем. Но когда на следующий день к вечеру Керанс взобрался на испытательную станцию, он обнаружил, что Бодкин исчез. В кондиционере не осталось ни капли горючего, и, прежде чем покинуть станцию, Бодкин распахнул все окна. Теперь помещение было пропитано сыростью и запахом гнили.

Исчезновение Бодкина не встревожило Керанса. Замкнутый на своих видениях, он решил, что биолог последовал своему собственному совету и отправился на юг в поисках другой лагуны.

Беатрис, однако, оставалась здесь. Как и Керанс, она была постоянно погружена в смутные мечтания. Днем Керанс редко виделся с ней: она обычно оставалась в постели. Но по вечерам, когда становилось прохладнее, она спускалась из-под своего навеса среди звезд и присоединялась к Стренгмену и его пиратам. Она равнодушно сидела рядом с ним в своем синем вечернем платье, волосы ее украшали три-четыре тиары, которые Стренгмен обнаружил в одном из ювелирных магазинов, грудь ее скрывалась под массой сверкающих цепей и ожерелий, как у безумной королевы в кровавой трагедии.

Стренгмен вел себя с ней со странной почтительностью, но с оттенком вежливой враждебности, словно она была племенным тотемом, способным принести успех и удачу, но власть которого тяготит. Керанс старался находиться рядом с ней. В тот вечер, когда исчез Бодкин, он наклонился к ней через груду диванных подушек и сказал:

— Алан ушел. Старый Бодкин. Он виделся с вами перед уходом?

Но Беатрис, гладя мимо него на пылавшие на площади костры, ответила:

— Прислушайтесь к барабанному бою, Роберт. Как вы думаете, сколько тут солнц?

Стренгмен, выглядевший еще более дико, чем обычно, плясал среди лагерных костров. Иногда он пытался вытащить с собой Керанса. Наконец, довольно уставший, он раскинулся на диване. Его бледное лицо блестело от пота.