Лев Могилев - Окно в прошлое

Листая этот странный альбом, я все больше удивлялся. Один пейзаж сменял другой, и все они были необычными. Вот древний лес. Несомненно, это - древовидные папоротники. На другом снимке - желтые утесы. Синее, ядовито-синее море. Пустынный берег. А вдали на воде вырисовывается какой-то неясный силуэт. То ли лодка, то ли обломок дерева. Нет, ни то и ни другое. Животное! Ну конечно! Дельфин? Но где же спинной плавник? А! Вот - знакомое: из густой зелени подымается длинная шея с маленькой головкой. Диплодок!-

Профессор молча наблюдает за мной. В глазах*- хитринка. Просмотрев альбом, я вопросительно уставился на него. Я ждал пояснений, но он, видимо, не торопился или даже не собирался их давать.

- Пожалуйте чай пить, - раздался голос Марии Семеновны.

Профессор провел меня в столовую. За чаем он говорил на безразличные темы, явно избегая интересующего меня вопроса. Он расспрашивал меня о работе, об университетской жизни, о прежних своих сослуживцах, о моих семейных делах. Шутил, каламбурил, ну, словом, всячески испытывал мое терпение.

- Курите? Нет? Хорошо! А я вот грешу! Всю жизнь собираюсь бросить -не получается!

Я томился, я страдал от жгучего любопытства, я не мог думать ни о чем другом, кроме загадочного альбома.

- Виктор Григорьевич!

- Э, батенька, постойте, постойте! Всему свое время.

Я убедился, что сегодня никакого разъяснения не получу. Время позднее. Пора домой. Да и хозяин, хоть и не показывал вида, конечно, утомился. Все-таки возраст! Я стал прощаться. Воробьев не удерживал меня, ко, провожая до дверей, настойчиво приглашал меня к себе.

Идя домой, я был весь во власти сегодняшних впечатлений. Альбом не давал мне покоя. Что за альбом? Что за странные снимки? Не пойму! Быть может, профессор побывал на Коморских островах? Там ведь сохранился реликтовый лес. Чепуха! Как я мог подумать такое! Рельеф местности ведь совсем не тот. Можно, конечно, порасспросить его о путешествиях, в которых довелось ему побывать. А, быть может, это увеличенный микромир? Трава, например, при большом увеличении напоминает тропический лес… Нет - не подходит. Профессор сказал, что снято не с рисунка и не с натуры. Да и к чему профессору мистификация. Я достаточно хорошо знал Виктора Григорьевича, чтобы заподозрить его в этом.

Признаюсь честно: два дня я не мог сосредоточиться на работе. Я ловил себя на одной и той же навязчивой мысли: что за альбом? И чем дальше, Тем больше меня охватывало предчувствие тайны, которой владел профессор. Мною овладело беспокойство. Захочет ли он поделиться со мной? Неужели загадка останется загадкой? Но тогда зачем же было искушать меня! Я ловил себя на том. что прежде времени упрекаю профессора. Оставалось только ждать, и я с нетерпением дожидался вечера. Сегодня мне предстояло вновь побывать у Воробьева.

И вот я нажимаю кнопку звонка. Марья Семеновна улыбается мне, как старому знакомому. Виктор Григорьевич приветливо встречает меня.

- Точен. Люблю это. Между прочим, нашей молодежи не хватает именно этого. Человек всегда должен быть обязательным. Обещал - умри, но сделай! Золотая черта. Ее надо укоренять… Проходите, прошу!

Когда я погрузился в знакомое кресло, мне стало необычайно хорошо и уютно. Воробьев прогуливался по кабинету, дымя папироской.

- Как дела? Что нового?

- Работаю, Виктор Григорьевич… Дел много…

- А я вас отвлекаю…

- Что вы!

- Сегодня мне хотелось бы поговорить на далекие темы. Вы знаете, что я по образованию физик. Мне пришлось работать в области теоретической физики, но р последние годы мне хотелось все более и более обратиться к эксперименту. Он был необходимой проверкой некоторых моих предположений. Ученым часто не хватает философских посылок в работе. Это, конечно, не узкий эмпиризм, но известного рода ограниченность. В каком смысле? А в том смысле, что иногда полезно забежать далеко вперед, так сказать, обгоняя факты.

Профессор на минуту замолчал, я же тщетно старался предугадать ход его мысли.

- Как же мне яснее рассказать вам, а? - он вопросительно посмотрел на меня. - Трудно перейти от общих теоретических посылок к конкретным фактам… Век энциклопедистов канул в прошлое… Нужно сказать и о том, что каждому поколению ученых присущ определенный способ мыслить, вернее, способ мыслить определенными категориями. И, к сожалению, все, выходящее за рамки этого способа мыслить, часто воспринимается отрицательно. Замечу: вовсе не потому, что нет соответствующих доказательств, а потому, что и доказательства не могут быть как надо восприняты. Вот так-то… Согласны?

- Боюсь соглашаться и не соглашаться…

- А вы не бойтесь! Боязнь часто мешает нам ухватить истину, как Иванушка ухватил жар-птицу за хвост. То, о чем я вам буду говорить, покажется, быть может, странным. Но не торопитесь сомневаться! Так вот, возьмем время, как физическую и философскую категорию. Не буду давать общеизвестные определения… Применяя в нашей повседневной практике время, как систему отсчета, мы не сомневаемся в объективности наших показателей. Час, минута, секунда, любой другой промежуток времени объективны, поскольку определяют как протекание наблюдаемых материальных процессов, так и протекание физиологических процессов восприятия. В то же время само восприятие субъективно. Практика определяет истинность наших знаний… Но я скажу о другом… Дело в том, что субъективное ограничено физиологическими возможностями. И вот человек, используя точные приборы, значительно расширил эти возможности. Он может судить о движении элементарных частиц, что находится далеко за рамками его восприятия. Он может говорить о расстояниях до звезд и галактик, о скорости света… Но какой бы совершенный прибор человек ни использовал, какой бы косвенный показатель ни применял, все равно конечным этапом восприятия является субъективное. В чем же гарантия истинности наших знаний? - В нашей способности сопоставлять. Но вернусь к понятию «время». Мы ведь делим время на прошлое, настоящее и будущее… А что такое - «настоящее»?

- Настоящее… Ну… это все, что мы ощущаем в данный момент. Мне кажется, любому ясно…

- Вот именно «кажется». А на самом деле все не так уж ясно и просто. Очень уж мы привыкли мыслить Привычно, не затрудняя себя. Настоящее… А какой эталон времени принять для него? Час? Минуту? Секунду? В этом понятии - условность. Мы говорим: «сегодня». Но ведь день - довольно большой промежуток времени. Он может восприниматься, как настоящее, лишь по отношению к большим промежуткам времени, например, неделе, месяцу, году… Возьмем час… Как быть в этом случае? Ведь различные часы дня для нас субъективно неравноценны! По отношению к текущему часу одни будут составлять прошлое, другие - будущее. То же рассуждение применимо к минуте, секунде, терции… И выходит, мы можем охарактеризовать настоящее любым ничтожно малым промежутком времени! Для возникновения ощущения требуется определенное время, зависимое от скорости протекания физиологических процессов: прохождения импульса по нервному волокну, клетке, синапсу… Отсюда я делаю, может быть, странный для вас вывод: область нашего ощущения распространяется на настоящее, прошлое и будущее, то есть охватывает некоторый интервал времени, следовательно, и существуем, простите за тавтологию, одновременно на этом отрезке времени.