Жозеф Рони-старший - Звездоплаватели (авторский сборник)

С первыми ударами грома Айронкастль приказал ставить палатки, но вихри трепали полотнища, не позволяя тщательно натянуть их. Хлопающий тент, защищая испуганных животных от ливня, усиливал панику, вызванную налетевшей грозой, и негры с трудом удерживали рвущийся с привязи скот.

— Ах, как я люблю грозу! — воскликнул Гютри, вдыхая влажный воздух. — Мне кажется, она удесятеряет силы.

— Но она сеет и смерть, — возразил его извечный оппонент сэр Джордж.

— Смерть везде, — пожал плечами Сид. — Надо знать, что выбрать.

— Мы не выбираем. Выбирают нас, — заметил англичанин.

Чудовищная гроза ввергла в панику и диких животных. В отсветах молний промчались, вытянув шеи, жирафы; на мгновенье мелькнули утесообразные, лоснящиеся от воды спины слонов; с громким топотом исчез вдали носорог; с визгом выскочила из кустов кабанья семейка и вслед за легконогими антилопами помчалась мимо растерянно сидевшего льва, как будто не замечая его.

— Похоже, сейчас нет ни дичи, ни охотника! — сказал Филипп, указывая на эту сценку стоявшей возле него Мьюриэл.

Постепенно гроза пошла на убыль. Черные тучи исчезли так же стремительно, как и появились. И вот опять на безоблачном небе безраздельно царило солнце. С уходом грозовых облаков растворилась в раскаленном воздухе и прохлада: от влажной земли поднимался густой пар, затрудняя дыхание.

— Чудовищное светило! — проворчал Сид.

— Но без него не было бы жизни! — возразил, усмехнувшись, Фаргейм.

— А сейчас оно убивает жизнь, которая во мне и так едва теплится! — не унимался Гютри.

— Можно отправиться в путь! — негромко приказал Гертон.

Похоже, насыщенная испарениями атмосфера давила и на него: голос звучал глухо, движения казались скованными.

— У меня словно туман перед глазами, — удивленно проговорил Сид. — И я почему-то здорово устал!

— Верно, — подтвердил сэр Джордж. — И это удивительно, ведь мы только что отдыхали.

Филипп кивнул, соглашаясь с друзьями: его буквально пригибало к земле.

Люди с трудом взвалили на верблюдов тюки с поклажей, и караван возобновил движение, но путешественники едва волочили ноги, а животные задыхались.

— Ничего не понимаю, — сказал Сид, с удивлением оглядывая почти не сдвигавшихся с места людей.

Он взглянул на часы: с того момента, как караван отправился в путь, прошло уже полчаса, но они отошли от места стоянки едва на четыреста ярдов! И самое удивительное — мимозы лезли из-под земли словно грибы после дождя! Вскоре они уже стояли перед путешественниками сплошной стеной. Малейшее прикосновение к стеблям растений ощущалось как удар ледяного тока. При этом ветви начинали угрожающе извиваться, словно змеи на голове Медузы Горгоны.

— Да что же это такое! — вяло возмутился Сид. — У меня на ногах словно свинцовые гири! Взгляните в записки Дарнлея, дядя Гертон, может быть, там есть упоминание о подобном явлении? Похоже, вся беда в этих пакостных растениях. — Он вяло ткнул пальцем в стену мимоз и тут же, чертыхнувшись, отдернул руку. — Это какой-то гипноз? Они хотят, чтобы мы оцепенели?

— Я бы так не сказал, — не менее вяло, чем племянник, проговорил Айронкастль. — Голова работает совершенно нормально — никаких галлюцинаций. А ощущение такое, будто тебя придавливает к земле…

— Да, — согласился сэр Джордж, — именно так. Ничего не меняется, кроме невыносимой тяжести.

— Еще немного, и меня размажет по земле! — попытался усмехнуться Сид. — Это действительно проделки мимоз, да?

— Думаю, так и есть, — с трудом вымолвил Гертон. — Мы в их царстве, и здесь все зависит от них. Вот только как понять, что они хотят от нас?..

— А вы обратили внимание, что после грозы исчезли все животные? — тревожно спросил Филипп.

Француз оказался прав: вокруг больше не было ни зверей, ни птиц, ни рептилий. Исчезли даже мухи, что в обычных условиях только порадовало бы. Но сейчас…

С каждым шагом тяжесть увеличивалась, и первыми остановились верблюды. Взревев, они опустились на землю, и вскоре их примеру последовали ослы. Только козы — как самые легкие из животных — продолжали упорно переставлять ноги.

— Господи, что же с нами будет? — прошептал Гертон, бессильно падая на траву возле уже неподвижно лежавшего там Сида.

Неподалеку виднелись черные тела негров, а белые участники экспедиции едва ли не ползком дотащились до Айронкастля и замерли возле стены мимоз.

Дольше всех сопротивлялась нараставшему давлению Мьюриэл: она усмехнулась, мысленно сравнив себя с козами, имевшими самый малый вес по сравнению с другими животными. Обойдя упавших мужчин, девушка устроила их поудобнее, получив взамен улыбки благодарности, и присела возле Филиппа.

— Может быть, растения хотят что-то сообщить нам? — с трудом проговорил он. — Или мы чем-то опасны для них? Как их понять?

Таинственный страх витал вокруг людей. Вдали, за стеной вставших перед караваном растений, поднимался лес гигантских мимоз. Возможно, они населили этот мир еще в доисторические времена, и лишь спустя тысячелетия на земле появился первый человек.

— Уж не эти ли гиганты остановили нас? — произнес Гертон. — Как жаль, что мы не поняли сигнал и не изменили маршрут…

Но это были напрасные сожаления — оставалось положиться на судьбу и ждать… чего?..

Близился вечер, красный и зловещий. С неслыханными усилиями Мьюриэл добралась до провизии и достала копченое мясо, сухари и воду. Но никто не притронулся к еде — все следили за уходившим солнцем. Настала ночь, озаряемая лишь розовым серпом луны… Где-то очень далеко завывали шакалы.

Мысль о полной беззащитности каравана заставила сэра Джорджа приподнять голову с земли. С трудом осмотрев окрестности, он убедился, что вокруг по-прежнему нет ничего живого — ни в траве, ни на берегу, ни возле дальнего леса.

Постепенно усталость взяла верх над всеми ощущениями и всякой мыслью. И когда луна склонилась к горизонту, обездвиженные чуждой волей люди и животные уснули под мерцавшим пологом неба…

Неожиданно Мьюриэл проснулась. Луна скрылась за горизонтом, и лежавших освещал лишь слабый свет звезд. Недавняя апатия сменилась невероятным возбуждением, требовавшим немедленного действия. Девушка легко вскочила на ноги и поспешно оглядела спутников — те по-прежнему неподвижно покоились в объятиях трав и, если бы не едва заметное дыхание, можно было бы подумать, что они спят вечным сном.

Мьюриэл попыталась растолкать отца, затем Филиппа — но ее попытки остались без ответа. Она внезапно ощутила себя одной из тех женщин, которые в ночи шли на поле жестокой битвы, чтобы отыскать среди павших оставшихся в живых воинов и спасти их. И теперь, безотчетно побуждаемая этим извечным женским инстинктом спасения кем-то рожденной жизни, она двинулась прочь от лежавших людей, чтобы как можно скорее привести к ним помощь.