В. Бирюк - Расстрижонка

– Песчаный карьер. Два человека.

– Огласите, пожалуйста, весь список.

Андрей, глубоко задумавшись, смотрел в стенку напротив. Нам с ним — сам процесс не интересен. «Пусть экспэрты обсудят». Потом, когда специалисты договорятся, можно будет глянуть: что за хрень они там сварганили. Пока — осваиваюсь.

По правой стороне комнаты — ларь с интересной полосой резьбы по краю под крышкой. Смотрю и глазам не верю: подсолнечник! Их там, в биологии, больше сотни разновидностей, но родина-то — Южная Америка! Откуда оно здесь?! — А фиг его знает. Может — просто стилизованное изображение солнца?

Ковыряю пальчиком лепесточки этого деревянного не-подсолнечника и слышу вот такие боярские слова. На слова-то мне плевать, но глубокая убеждённость и готовность за это умереть… внушает доверие.

Мужчина, седобородый, выше среднего, сутуловатый, с умным лицом, в тёмной, дорогой материи однорядке. Скотник. В смысле — казначей. Чего он лезет? Его дело деньги давать. Или — не давать. Я серебра не прошу.

Пришлось вставать с корточек у ларя (не путать с ларьком, особенно — пивным). Заглянул Николаю через плечо. Тот тычет пальчиком в восьмую позицию:

«8. Железа простого крестьянского в шеломах, тысячу пудов».

«В шеломах» — это полуфабрикат. Позже, века с 15 на Руси железо-полуфабрикат будут расковывать в пруты (бруски квадратного или прямоугольного сечения) и лемехи (полосы). В эту эпоху в Западной Европе так полуфабрикат уже делают. А на «Святой Руси» продукция металлургов имеет диско-сферическую форму. Говорят «шелом», хотя больше похоже на НЛО. Потом эта блямба попадает к кузнецам. Которые и превращают её в что-нибудь полезное. Я про это уже…

То, что у меня много чего тысячами меряется — понятно. Больше — десять тысяч, «тьма». Запрашивать у светлого князя тьму… как-то страшновато. А меньше… а почему меньше?

– Голову срубить — не велика забота. Объясни — почему.

Андрей из задумчивости вынырнул. Какой-то он сегодня… не в себе. Что-то такое думает. Или вправду — стоматолог нужен?

– Потому, вьюноша, что столь много железа у нас во всей Суждальской земле и за целый год — не делается.

Хамит дедушка-скотник. Не уважает. «Вьюношей» называет. А по смыслу? — А по смыслу… Факеншит уелбантуренный! Он прав — я дурак. Об одном-другом-третьем подумал, а об этом — нет.

Цифирь проста: в Залесье живёт чуть меньше миллиона человек. Примерно две трети — Суждальское княжество. Остальное — Рязанское да Муромское. Шесть сотен тысяч человек. В моё время столько же — в одном Ярославле.

Норма потребления железа на человека в эту эпоху: от половины фунта до фунта. На жизнь!

Берём верхнюю оценку — полкило, получаем 300 тонн. Это всё железо, существующее в Суздальском княжестве.

Вот прямо сейчас на этом огромном пространстве от Зубца до Стрелки и от Стрелки до Кучково (Москвы), на территориях Тверской, Ярославской, Костромской, Ивановской, Нижегородской, Владимирской, Московской… областей, крутится пять железнодорожных вагонов всяких… поковок. От иголок мастериц-белошвеек до многопудовых навесов крепостных ворот.

Средняя продолжительность жизни здесь меньше 20 лет. Жизнь кончилась — и железо ржа съела. Надо новое добавлять. Примерно 5 % в год. Т. е. 15 тонн. Это годовая выплавка железа в княжестве. Вся! А я нагло прошу тысячу пудов. Т. е. — 16 тонн.

Чисто для знатоков: производство железа в России имело свои взлёты и падения.

Для сравнения: в 2013 году выплавлено 50,1 млн.т. чугуна и 68.7 — стали. На 144 млн. чел. Суммировать не надо — почти весь чугун идёт в сталь. Примерно 0.5 т./чел.

1913 — в России произведено чугуна 4,8 млн. т., стали 4,2. На 180 млн. чел. Примерно: 28 кг./чел.

1800 — 10.3 млн. пуд (в Англии 11–12). На, примерно, 50 млн. населения. 0.2 п/чел. Или — 3.2 кг. на душу

1718 — 1.6 млн. пуд. При 15 млн. населения. 1.7 кг железа — живой душе в год.

Сразу уточню: есть мнение, что всё было не так, что населения было на треть меньше, а чугуна плавили в 4 раза больше. Возможно, историкам нужно просто разнести данные начала и конца правления Петра Великого. Потому что за время его царствования был создан новый промышленный район — Урал. И Россия уже в 1767 — выплавляла 5 млн. пуд на 120 заводах, из них 76 на Урале — 2/3 национального производства; ещё были заводы в Туле, Муроме, Гжатске, Питере…

Россия, в ходе Северной войны, не только прекратила импорт «свейского» железа, но и в 1716 году впервые продала партию в 20 тыс. пудов на лондонском рынке.

Между Петром Алексеевичем и Владимиром Владимировичем разница — раз в 300. В смысле: по железу на душу. За триста лет. Я сижу глубже. Много глубже. От ВВП на 8 с половиной веков веков. Урала — нет, Тулы — нет. Хотя сам город уже есть — через Тулу Гориславич от Мономаха бегал. Муромских заводов — нет. Хотя речка Выкса — на своём месте.

В Тулу не пойдёшь — земли Рязанского княжества. Калауз так нагадит… На Выксу — тоже. Уже и в 18 веке эти места будут называть землями новоокрещённой мордвы. И строительство металлургических заводов, дававших удивительный по качеству чугун, начнётся только после личного «подарочного» рескрипта Екатерины Великой.

Что и как у меня сложится с предполагаемыми «марийскими полями болотной руды», найденных этой зимой Самородом… время уходит!

– А скажи мне, господин скотник, а сколько железа у вас есть? Только по-простому, без вывертов.

Скотник, ясное дело, сперва обиделся. Что я предположил, что он будет меня обманывать. Что есть, безусловно, правда. От чего ещё обиднее. Потом поймал согласное моргание князя Андрея, огладил седую бороду и дал реалистичную оценку:

– С полста пудов — подати железом за год. Столько же — мужички по весям нашим плавят. Но это трогать нельзя! Оно тама надобно! Ещё с полста… На дворе обретается. Барахло. Ломанное, порченное, из добычи взятое негодное. Всё. Верх. И то — едва ли. Да и самим — жить же.

В Смоленской оружейной, будучи в прыщах княжеских под рукой мудрого, как я теперь понимаю, Будды, я чуток разобрался в круговороте железа в природе. В смысле: в княжеском хозяйстве.

Самое главное: хозяйство — натуральное. Не в смысле отсутствия однополых, имитационных, межвидовых… и прочих противоестественных, а в смысле совершенно противоестественных, для человека постиндустриальной эпохи, производственных отношений.

Почти всё почти везде производится в конкретном хозяйстве по полному циклу. От выковыривания из земли до окончательного закапывания туда же.

Всё остальное — «лёгкий трепет волосинок по краям». И эта «пудра сахарная», «вишенка на куче дерьма» — единственное, что удерживает нынешние народы от состояния полной «феодальной раздробленности».