Жюль Верн - Двадцать тысяч лье под водой - английский и русский параллельные тексты

свое название от испанского слова "sargazo", что означает "фукус". Громадное скопление этих водорослей образует настоящий растительный риф. Чем же объясняется такое скопление

морских растений в этой тихой заводи Атлантического океана? Ответ на это дает Мори, автор "Физической географии земного шара". "Объяснение подобного явления, - говорит он, -

All the day of the 22nd of February we passed in the Sargasso Sea, where such fish as are partial to marine plants find abundant nourishment. The next, the ocean had returned to its accustomed aspect. From this time for nineteen days, from the 23rd of February to the 12th of March, the Nautilus kept in the middle of the Atlantic, carrying us at a constant speed of a hundred leagues in twenty-four hours. Captain Nemo evidently intended accomplishing his submarine programme, and I imagined that he intended, after doubling Cape Horn, to return to the Australian seas of the Pacific. Ned Land had cause for fear. In these large seas, void of islands, we could not attempt to leave the boat. Nor had we any means of opposing Captain Nemo's will. Our only course was to submit; but what we could neither gain by force nor cunning, I liked to think might be obtained by persuasion. This voyage ended, would he not consent to restore our liberty, under an oath never to reveal his existence?-an oath of honour which we should have religiously kept. But we must consider that delicate question with the Captain. But was I free to claim this liberty? Had he not himself said from the beginning, in the firmest manner, that the secret of his life exacted from him our lasting imprisonment on board the Nautilus? And would not my four months' silence appear to him a tacit acceptance of our situation? And would not a return to the subject result in raising suspicions which might be hurtful to our projects, if at some future time a favourable opportunity offered to return to them?

Весь день 22 февраля мы провели под водами Саргассова моря, где рыбы, большие охотницы до морских растений и ракообразных, находят обильную пищу. На другой день океан утратил свое своеобразие. С того времени в течение девятнадцати дней, с 23 февраля по 12 марта, "Наутилус", держась середины Атлантического океана, уносил нас на юг со скоростью ста лье в сутки. Видимо, капитан Немо осуществлял кругосветное подводное плавание по намеченному маршруту, и я не сомневался, что, обогнув мыс Горн, он вернется в южные воды Тихого океана. Опасения Неда Ленда были

основательны. В этих открытых морях, где редко встречались острова, нечего было и думать о побеге. Воля капитана Немо была законом на борту "Наутилуса". Приходилось покориться своей участи. Но если действовать против капитана Немо силой или хитростью бесполезно, то нельзя ли войти с ним в переговоры? Не согласится ли он, по окончании нашего подводного путешествия, вернуть нам свободу под клятвенное обещание не выдавать его тайны? Мы выполнили бы этот долг чести. Но как начать столь щекотливый разговор с капитаном? И как он отнесется к моим вольнолюбивым притязаниям? Не заявлял ли он неоднократно и весьма решительно, что мы прикованы навсегда к борту "Наутилуса" во имя сохранения в тайне его существования? Не принял ли он мое молчание в течение четырех месяцев за согласие с его ультиматумом? Поднять этот вопрос теперь - не значило ли возбудить в нем подозрительность, что могло только повредить осуществлению нашего замысла? Взвесив и обдумав все соображения, я поделился ими с Конселем, который был озадачен не менее меня. Хотя я не склонен впадать в отчаяние, но, рассуждая здраво, понимал, что шансы когда-либо вернуться в человеческое общество падали с каждым днем, и особенно теперь, когда капитан Немо очертя голову несся в тропические зоны Атлантического океана!

During the nineteen days mentioned above, no incident of any kind happened to signalise our voyage. I saw little of the Captain; he was at work. In the library I often found his books left open, especially those on natural history. My work on submarine depths, conned over by him, was covered with marginal notes, often contradicting my theories and systems; but the Captain contented himself with thus purging my work; it was very rare for him to discuss it with me. Sometimes I heard the melancholy tones of his organ; but only at night, in the midst of the deepest obscurity, when the Nautilus slept upon the deserted ocean. During this part of our voyage we sailed whole days on the surface of the waves. The sea seemed abandoned. A few sailing-vessels, on the road to India, were making for the Cape of Good Hope. One day we were followed by the boats of a whaler, who, no doubt, took us for some enormous whale of great price; but Captain Nemo did not wish the worthy fellows to lose their time and trouble, so ended the chase by plunging under the water. Our navigation continued until the 13 th of March; that day the Nautilus was employed in taking soundings, which greatly interested me. We had then made about 13,000 leagues since our departure from the high seas of the Pacific. The bearings gave us 45° 37' S. lat., and 37° 53' W. long. It was the same water in which Captain Denham of the Herald sounded 7,000 fathoms without finding the bottom. There, too, Lieutenant Parker, of the American frigate Congress, could not touch the bottom with 15,140 fathoms. Captain Nemo intended seeking the bottom of the ocean by a diagonal sufficiently lengthened by means of lateral planes placed at an angle of 45° with the water-line of the Nautilus. Then the screw set to work at its maximum speed, its four blades beating the waves with in describable force. Under this powerful pressure, the hull of the Nautilus quivered like a sonorous chord and sank regularly under the water.

В течение девятнадцати дней нашего плавания, о чем я уже говорил выше, ничего примечательного не произошло. Капитан редко показывался. Он много работал. В библиотеке мне часто попадались на глаза книги, преимущественно по естественной истории, оставленные им раскрытыми на какой-нибудь странице. Моя книга "Тайны морских глубин" была испещрена пометками на полях, опровергавшими порою мои теории и гипотезы. Но капитан довольствовался беглыми критическими замечаниями на полях книги, не вступая со мной в словопрения. Порою до меня доносились меланхолические мелодии, исполняемые с большим чувством. Капитан играл на органе, но только глубокой ночью, когда мрак окутывал воды и "Наутилус" дремал в пустыне океана. Все эти дни мы плыли по поверхности океана. Море было пустынно. Лишь изредка покажется парусник с грузом для Индии, направлявшийся к мысу Доброй Надежды. Однажды за нами погналось китобойное судно, видимо принявшее "Наутилус" за ценного гигантского кита. Но капитан Немо, не желая, чтобы моряки тратили попусту время и труд, прекратил бесполезное занятие китобоев, уйдя под воду. Этот случай, казалось, живо заинтересовал Неда Ленда. Не ошибусь, сказав, что канадец сожалел, что китобои не пронзили насквозь своим гарпуном наше китообразное судно! Рыбы в здешних водах мало чем