Эндрю Нортон - Космические оборотни. Сборник

— Вот как, — сказал я. Мэри промолчала, и мы вышли.

Мы взяли такси на посадочной площадке к северу от города. Драндулету было лет десять, но он был полностью автоматическим, а это было главным. Я сделал петлю над городом, пересек Манхеттен и включил автоматику. Я был счастлив, но ужасно нервничал. Видя это, Мэри обняла меня за плечи. Через некоторое время я услышал «биг-биг-бин» радиобуя своей лачуги и совершил посадку. Мэри спросила сонно:

— Где это мы?

— Возле своей лачуги в горах.

— А я и не знала, что у тебя есть хижина в горах. Я счастлива, если бы мы направились в мою квартиру.

— Да? Подвергать себя риску попасть в твои медвежьи капканы? Да и хижина эта теперь не моя, а наша.

Она еще раз поцеловала меня и выскользнула из машины первая.

— Милый, какая прелесть!

— Ничего нет лучше Адирондакских гор, — согласился я.

Солнце на западе бросало свои последние лучи, придавая всему вокруг загадочный, стереоскопический вид.

Она тоже взглянула на запад и сказала:

— Да, да. Но я имела в виду не это. Я имела в виду — твою хижину. Давай войдем внутрь прямо сейчас.

— Согласен, — кивнул я. — Но это на самом деле самая обычная лачуга. — Я ничуть не прибеднялся, в ней не было даже внутреннего бассейна. Я сделал это умышленно. Когда я обзавелся ею, я не хотел испытывать чувства, будто я притащил за собой сюда весь город. Стены ее были из обычной стали и фибергласа, но я облепил их листами пластика под дерево. Внутри все было таким же простым — большая комната с настоящим камином, пушистые ковры, множество глубоких кресел. Удобства были в компактном исполнении и смонтированы в подвале — кондиционер, энергоблок, система очистки, аппаратура звуковоспроизведения, канализация, радиационная защита, сервомеханизмы — все, кроме холодильника и другого кухонного оборудования, совершенно незаметного и не мешающего. Даже стереоэкраны невозможно было заметить, пока они не были включены. Это было, насколько можно позволить, приближением к настоящей бревенчатой хижине, но с туалетом внутри.

— Я считаю ее прекрасной, — сказала Мэри серьезно. — Мне не хотелось бы, чтобы это место было шикарным.

— И мне тоже. — Я отпер дверь, и Мэри тотчас же вошла внутрь.

— Эй! Вернись! — завопил я.

Она появилась в двери.

— В чем дело, Сэм? Я сделала что-то не так?

— Конечно же. — Я вытащил ее из хижины, развернул, не выпуская из рук, поднял и перенес через порог, затем поцеловал и поставил на ноги. — Вот так! Теперь ты в своем собственном доме, дорогая!

Как только мы вошли, включилось освещение. Она осмотрелась, затем повернулась и обняла меня за шею.

— О, дорогой, дорогой мой!

Время остановилось для нас.

Затем она стала ходить по домику, трогая все руками.

— Сэм, если бы я сама задумала это, то все было бы точно таким.

— Здесь всего одна ванная, — извинился я. — С этим придется мириться, дорогая.

— Мне все равно. Я очень рада. Теперь я знаю, что ты никогда не водил сюда ни одну из этих женщин.

— Каких женщин?

— Ты прекрасно знаешь, о чем идет речь, дорогой. Если бы ты задумал это место ради этого, то ты обязательно устроил бы здесь женскую ванную.

— Ты слишком много знаешь!

Она ничего не ответила и прошла на кухню. Я слышал, как она взвизгнула.

— В чем дело? — спросил я, торопясь за ней следом.

— Я никак не ожидала найти настоящую кухню в холостяцкой берлоге.

— Я неплохой повар. Мне нужна была кухня, поэтому я и купил ее.

— Я так рада, дорогой. Теперь я сварю тебе обед.

— Это твоя кухня. Располагайся. Может быть, ты хочешь сначала помыться? В ванную твоя очередь первая. А завтра мы возьмем каталог и подберем тебе ванную по твоему вкусу. Ее сюда мигом доставят на вертолете.

— Иди принимай душ первым, — сказала она. — Я хочу немедленно начать готовить тебе обед.

Мы с Мэри настолько быстро вошли в домашний быт, будто были женаты уже много лет. О, наш медовый месяц не был банальным и, разумеется, были тысячи всяких мелочей, которые нам придется еще узнать друг о друге — главное было в том, что, казалось, мы уже знали все самое необходимое друг о друге, что заставило нас вступить в брак. Особенно Мэри.

Я не очень четко помню эти дни. Я был счастлив. До этого я не ведал, что это такое. Да, я развлекался, забавлялся. Мне часто было интересно — но все это не было счастьем.

Мы не включали стерео, не прочли ни одной книги. Мы не виделись ни с кем и ни с кем другим не разговаривали — за исключением того, что мы на следующий день прогулялись пешком до поселка. Я хотел, чтобы там увидели Мэри. По дороге обратно мы прошли мимо лачуги Джона-Козла, нашего местного отшельника. Джон делал тот небольшой присмотр за моей лачугой, который ей требовался. Увидев его, я помахал рукой.

Он помахал мне в ответ. Он был, как обычно, в вязанной спортивной шапочке, старой армейской гимнастерке, шортах и сандалиях. Я подумал о том, чтобы предупредить его о приказе ходить голым до пояса, но передумал. Вместо этого я сложил руки рупором и крикнул:

— Пришлите мне Пирата!

— Кто этот Пират, дорогой? — спросила Мэри.

— Увидишь.

Как только мы вернулись домой, пришел Пират. Это был крупный кот-гуляка. Он важно подошел ко мне, поведал о том, что думает о тех, кто так долго не бывает дома, затем уткнулся головой мне в колено в знак того, что прощает меня. Я потрепал его по холке, затем он осмотрел Мэри. Она опустилась на корточки и стала издавать звуки, применяемые людьми, которые знают, как обращаться с кошками. Однако, Пират отнесся к этому весьма подозрительно. Но через минуту он прыгнул ей на руки и стал довольно урчать, одновременно потираясь спиной о ее подбородок.

— Какое облегчение, — объявил я. — Какое-то мгновение мне казалось, что мне не позволят держать тебя, дружище Пират, — засмеялся я.

— Тебе не нужно было беспокоиться, — улыбнулась Мэри. — Я сама на две трети кошка.

— А кто же на оставшуюся часть?

— Это ты сам узнаешь.

С этого времени кот был с нами — вернее, с Мэри — почти неразлучно, за исключением тех случаев, когда мы закрывались в спальне. Допускать его дальше я уже не мог, хотя и Мэри и Пират были в данном случае обо мне невысокого мнения.

Мэри никогда не обременяла меня своими неприятностями. Она не любила копаться в прошлом. Да, она разрешала мне говорить о моем, но не о своем собственном. Один раз, когда я завел об этом разговор, она сменила тему, сказав:

— Давай выйдем полюбоваться закатом!

— Закатом? — удивился я. — Не может быть, мы только что кончили завтракать. — Эта путаница со временем вернула меня к реальности. — Мэри, сколько времени мы уже здесь?

— Разве это имеет значение?

— Конечно, имеет. Я уверен, что прошло больше недели. В любой из дней может раздаться крик в наших телефонах и опять начнется волынка.