Герберт Уэллс - Остров доктора Моро (пер. Быкова)

Сперва я испытывалъ непреодолимое отвращеніе ко всѣмъ этимъ существамъ, очень хорошо сознавая, что все-таки они звѣри, но, мало-по-малу, немного привыкъ къ нимъ, и то благодаря вліянію взгляда на нихъ Монгомери. Онъ уже такъ давно вращался среди нихъ, что смотрѣлъ на нихъ почти какъ на нормальныхъ людей; воспоминанія о времени своей молодости, проведенной въ Лондонѣ, казались ему славнымъ прошлымъ, которое ужъ больше не вернется. Только разъ въ годъ отправлялся онъ въ Африку для покупки животныхъ отъ агента Моро, который торговалъ ими въ этомъ городѣ. Ему приходилось имѣть дѣло не въ самомъ этомъ приморскомъ городкѣ испанцевъ-метисовъ, гдѣ попадались прекрасные типы человѣка, а на бортѣ корабля, и люди на немъ являлись въ его глазахъ столь-же странными, каковыми казались мнѣ люди-животныя на островѣ — съ несоразмѣрно длинными ногами, плоскимъ лицомъ, съ выпуклымъ лбомъ, недовѣрчивые, опасные и буйные. На дѣлѣ-же онъ не долюбливалъ людей, и его сердце было расположено ко мнѣ исключительно потому, что онъ спасъ мнѣ жизнь.

Я даже думаю, что Монгомери тайно благоволилъ къ нѣкоторымъ изъ этихъ звѣрей, имѣлъ особую симпатію къ ихъ манерамъ, сначала онъ тщательно скрывалъ это отъ меня.

Млингъ, двуногій, съ чернымъ лицомъ, его слуга, первый изъ уродовъ, съ которымъ я встрѣтился, не жилъ вмѣстѣ съ другими на окраинѣ острова, но помѣщался въ особой конурѣ невдалекѣ отъ ограды.

Онъ не былъ такъ уменъ, какъ Человѣкъ-Обезьяна, но былъ самымъ послушнымъ и одинъ изъ всѣхъ уродовъ болѣе всѣхъ походилъ на человѣка. Монгомери научилъ его стряпать и вообще исполнять всѣ легкія услуги, требуемыя отъ слуги. Это былъ прекрасный примѣръ замѣчательнаго искусства Моро, помѣсь медвѣдя и собаки съ быкомъ, одно изъ наиболѣе удачныхъ и тщательно обдѣланныхъ его созданій. Млингъ относился къ Монгомери съ признательностью и удивительною нѣжностью; послѣдній замѣчалъ это и ласкалъ его, давая ему полунасмѣшливыя и полушутливыя названія, причемъ бѣдное существо прыгало отъ чрезвычайнаго удовольствія, но иной разъ Монгомери, напившись пьянымъ, билъ его ногами и кулаками, бросалъ въ него камни и обжигалъ горячей золой изъ своей трубки. Однако, какъ бы съ нимъ ни обращались, плохо или хорошо, Млингъ ничего такъ не любилъ, какъ быть вблизи Монгомери.

Въ концѣ концовъ, я привыкъ къ этимъ уродамъ, и тысячи ихъ поступковъ, вначалѣ казавшіеся мнѣ противными человѣческой природѣ, вскорѣ стали въ моихъ глазахъ совершенно естественными и обычными. Въ жизни наши понятія и представленія, какъ я думаю, всецѣло находятся подъ вліяніемъ окружающей насъ обстановки и людей. Монгомери и Моро были слишкомъ сильныя и незаурядныя личности, чтобы, живя среди нихъ, можно было вполнѣ сохранить свои представленія о человѣчествѣ. Если я встрѣчалъ одного изъ Людей-Быковъ, тяжелою поступью пробирающагося сквозь кустарники лѣса, мнѣ случалось спрашивать себя и рѣшать, чѣмъ Человѣкъ-Быкъ отличается отъ какого-нибудь настоящаго сѣраго мужика, послѣ ежедневнаго механическаго труда медленно возвращающагося домой. Или, встрѣчаясь съ женщиной — полу-лисой и полу-медвѣдицей — съ заостреннымъ и подвижнымъ лицомъ, такъ замѣчательно походящимъ на человѣческое лицо, по выраженію на немъ хитрости, мнѣ казалось, что я уже встрѣчалъ подобныя лица въ нѣкоторыхъ улицахъ большого города, пользующихся дурною славою.

Однако, время отъ времени звѣрь въ нихъ ясно и опредѣленно заявлялъ свои права.

Уродъ, по наружности, дикарь съ безобразными плечами, сидя на корточкахъ у входа въ хижину, вдругъ вытягивалъ впередъ свои руки и зѣвалъ, со странною неожиданностью, обнаруживая острые передніе зубы и клыки, сверкавшіе и отточеные, какъ бритва.

Когда я прямо и рѣшительно посмотрѣлъ въ глаза одной изъ проворныхъ самокъ, попавшейся мнѣ навстрѣчу на узкой тропинкѣ, то съ чувствомъ отвращенія замѣтилъ неправильный разрѣзъ ея зрачковъ; опустивъ взоры внизъ, увидѣлъ изогнутые когти, которыми она придерживала на бедрахъ свои лохмотья одежды. Впрочемъ, любопытная вещь, которой я не могъ понять, что эти созданія женскаго пола, въ первое время моего пребыванія на островѣ, инстинктивно сознавали свою непривлекательную наружность, вслѣдствіе чего обнаруживали болѣе, нежели человѣческое стремленіе къ соблюденію приличій и наружному своему украшенію.

Но возвращаюсь къ разсказу.

Послѣ завтрака, въ сообществѣ Монгомери, оба мы отправились на окраину острова посмотрѣть на фумаролу и теплый источникъ, въ горячія воды котораго попалъ я наканунѣ. У каждаго изъ насъ было по кнуту и заряженному револьверу. Когда мы проходили черезъ рощу, вдругъ раздался пискъ кролика: мы остановились, но, не слыша болѣе ничего, снова двинулись въ путь и совершенно забыли объ этомъ инцидентѣ. Монгомери обратилъ мое вниманіе на нѣсколькихъ маленькихъ животныхъ розоваго цвѣта съ очень длинными задними ногами; они бѣжали прыжками, скрываясь въ густой чащѣ кустарниковъ. Онъ объяснилъ мнѣ, что то были найденныя и обдѣланныя Моро дѣти большихъ двуногихъ. Моро надѣялся, что они будутъ снабжать насъ мясомъ къ столу, но ихъ привычка, какъ и у кроликовъ, поѣдать своихъ маленькихъ, разрушила его проектъ. Эти созданьица уже попадались мнѣ навстрѣчу ночью, когда я былъ преслѣдуемъ Человѣкомъ-Леопардомъ, а также наканунѣ, во время моего бѣгства отъ Моро. Случайно одно изъ такихъ животныхъ, убѣгая отъ насъ, прыгнуло въ нору, образованную корнями поваленнаго вѣтромъ дерева.

Не дожидаясь, пока оно выберется оттуда, мы рѣшили его поймать; оно стало плеваться, царапаться, какъ кошка, сильно тряся всѣмъ своимъ тѣломъ, пробовало даже кусаться, но его зубы были очень слабы и только слегка ущемляли кожу. Животное показалось мнѣ красивымъ маленькимъ созданіемъ; по словамъ Монгомери, они никогда не роютъ земляныхъ норъ и очень чистоплотны. По моему мнѣнію, такого рода животныя съ удобствомъ могли-бы замѣнить въ паркахъ обыкновенныхъ кроликовъ.

На своемъ пути намъ попался стволъ дерева, испещренный длинными царапинами и мѣстами очень глубокими надрѣзами. Монгомери указалъ мнѣ на нихъ.

— Не сдирать кожу съ деревьевъ, это Законъ, — сказалъ онъ. — Они, по всей вѣроятности, показываютъ видъ, будто бы хотятъ очистить дерево!

Кажется, сейчасъ послѣ того мы встрѣтили Сатира и Человѣка-Обезьяну. Сатиръ удивительно какъ напоминалъ Моро, мирнымъ выраженіемъ своего лица, настоящаго еврейскаго тина, голосомъ, подобнымъ рѣзкому блеянью, и своими сатаническими ногами. Въ моментъ встрѣчи онъ грызъ какіе-то плоды съ шелухой. Оба двуногихъ поклонились Монгомери.

— Поклонъ «Второму съ кнутомъ»! — начали они.

— Есть еще «Третій съ кнутомъ»! — сказалъ Монгомери.