Урсула Ле Гуин - Левая рука тьмы: Левая рука тьмы. Планета изгнания. Гончарный круг неба. Город иллюзий

На переправе Эстрел подхватила простуду. Она не жаловалась, но уже не могла идти так же быстро, как раньше. Лицо ее казалось изнуренным.

Затем у нее началась дизентерия. В тот день они рано сделали привал и разбили лагерь. Эстрел лежала у костра, и на ее глазах были слезы. Фальк неловко пытался ободрить ее, взяв ее руки в свои ладони. Ее лихорадило — руки и лицо пылали.

— Не прикасайся ко мне, — прошептала она. — Нет, нет. Я потеряла его… Что же мне теперь делать?

Только теперь он увидел, что цепочки и нефритового амулета на шее у нее не было.

— Я, должно быть, потеряла его, когда мы переходили реку, — сказала она.

Она старалась овладеть собой и позволила ему взять себя за руку.

— Почему ты не сказала мне об этом раньше?

— Разве это что-нибудь изменило бы?

Ему нечего было на это ответить.

Она немного успокоилась, но он все же чувствовал ее подавленное лихорадочное беспокойство. Ночью ей стало хуже, и к утру она совсем раскисла.

Она не могла есть, и хотя и мучилась от жажды, ее желудок не принимал крови кролика. Это было все, чем он мог ее напоить. Он уложил ее поудобнее, насколько это вообще было возможно, и, взяв пустые фляги, направился на поиски воды.

Вокруг на много миль простиралась бугристая местность, покрытая жесткой травой, испещренной полевыми цветами и жалкими кустарниками, вплоть до самой кромки горизонта, подернутой маревом. Солнце пекло нещадно в небесной вышине, степные жаворонки заливались.

Фальк шел быстрой ровной походкой, сначала уверенной, затем упрямой. Он зашел довольно далеко — сначала на север от их стоянки, затем на восток. Влага от прошедших на предыдущей неделе дождей ушла глубоко в почву, и нигде не было видно ни ручейка. Делая круг назад с востока, он с беспокойством искал стоянку. Повернув назад с пологого невысокого холма, в нескольких милях к западу он заметил неясное темное пятно, которое могло оказаться группой деревьев. Минутой позже он увидел дым от костра, и, несмотря на усталость, бегом бросился к нему.

Низкое солнце слепило глаза, рот совершенно пересох.

Эстрел поддерживала тление костра, чтобы он не сбился с пути. Она лежала в своем изношенном спальном мешке и не подняла головы, когда он подошел к ней.

— К западу отсюда видны деревья — значит, там может быть вода. Сегодня утром я пошел не в том направлении, — сказал он.

Он собрал вещи и уложил их в свой мешок. Затем он помог Эстрел встать, взял ее за руку, и они двинулись в путь.

С большим трудом ей удалось пройти мили две. Оказавшись на одном из пологих холмов, Фальк протянул вперед руку и воскликнул:

— Вот! Видишь? Это деревья. Там вода!

Но Эстрел опустилась на колени, затем легла на траву, скорчившись от боли и закрыв глаза. Похоже, что идти дальше она уже не могла.

— Я думаю, что отсюда самое большее две-три мили, Я разожгу здесь дымный костер, и пока ты будешь отдыхать, я схожу и наполню фляги. Я уверен, что там есть люди, значит, это не отнимет у меня много времени.

Она тихо лежала, пока он собирал сухие ветки и разжигал костер. Затем он наломал зеленых веток так, чтобы она могла их подбрасывать в костер для того, чтобы он сильнее дымил.

— Я скоро вернусь, — сказал он.

Он собрался. Она поднялась, бледная и дрожащая. В глазах стояли слезы.

— Нет! Не покидай меня. Ты не имеешь права оставлять меня одну. Не уходи…

В ее словах не было логики. Но Фальк любил ее. И поэтому он подхватил ее, закинул ее руки себе на шею, и так полуволоча, полунеся ее, пошел вперед.

Со следующего холма деревья тоже были видны, но, казалось, ближе до них не стало. Солнце уже садилось, озаряя золотом безбрежный океан земли. Теперь он уже нес Эстрел и через каждые несколько минут вынужден был останавливаться и класть свою ношу на землю. При этом он падал рядом с ней, чтобы перевести дух и набраться сил для следующего броска вперед. Ему казалось, что будь у него хоть немного воды, всего лишь капля, чтобы смочить рот, ему не было бы так тяжело.

— Там дом, — шепнул он ей сиплым голосом. — Там, среди деревьев, совсем недалеко отсюда.

Услыхав эти слова, она изогнулась всем телом и стала бессильно цепляться за него, издавая стоны.

— Не ходи туда, милый. Нет, только не в дом! Рамаррон не должен заходить в дома, Фальк…

Она тихо заплакала и стала что-то шептать на языке, которого он не знал.

С трудом подхватив ее, он начал свой тяжкий путь вперед.

Сквозь поздние сумерки в его глазах вдруг сверкнуло золотом отражение света от высоких окон, спрятавшихся позади густых темных деревьев. С этой же стороны, откуда падал свет, донесся резкий воющий звук, становившийся все громче и постепенно приближающийся к ним. Фальк напряг последние силы, затем остановился, увидев бежавшие к нему из темноты тени, которые издавали эти завывания. Тени ринулись на него, стараясь укусить. Он стоял, поддерживая потерявшую сознание Эстрел, и не смог шевельнуться, чтобы вытащить свой пистолет. Всего лишь в нескольких сотнях метров от него все так же безмятежно светились высокие окна дома. Он закричал:

— Помогите!

Но это был всего лишь хриплый стон, сорвавшийся с его губ.

Внезапно раздались громкие человеческие голоса. Черные звериные тени отпрянули назад.

К тому месту, где он упал на колени, все еще держа на плечах Эстрел, подошли люди.

— Заберите женщину, — приказал громкий мужской голос.

Другой голос отчетливо произнес:

— Что это? Неужели новая пара рабочих рук?

Фальку приказали встать, но он смог только прошептать:

— Не трогайте ее, она больна.

— Сейчас же встать!

Грубые сильные руки заставили его повиноваться. Ему ничего не оставалось, как отдать им Эстрел.

От усталости у него кружилась голова, он не ощущал, что с ним приключилось и где он находится. Они дали ему досыта напиться холодной воды, это было единственное, что имело для него значение.

Его посадили за стол. Кто-то, чью речь он не понимал, дал ему стакан, полный какой-то жидкости. Он взял стакан и выпил. Это было жгучее пойло, сильно отдававшее можжевельником.

Стакан — небольшой сосуд из мутноватого зеленого стекла. Это он сразу отметил про себя. Он не пил из стаканов с тех пор, как покинул Дом Зоува. Он встряхнул головой, ощущая, как спиртное прочистило ему глотку и разум, и поднял глаза.

Он находился в очень большой комнате. Широкая поверхность пола из полированного камня отражала дальнюю стену, из которой, вернее, внутри которой, сиял мягким желтоватым светом огромный диск. Фальк ощущал на своем лице тепло, исходившее от этого диска. На половине расстояния между ним и солнечным кругом света, прямо на голом полу, стояло высокое массивное кресло, рядом с ним, прижавшись к полу, — неподвижный силуэт какого-то темного зверя.