Антология мировой фантастики. Том 2. Путешествия во времени

— Раз вы так считаете, сэр, то мне остается только согласиться с вами. Теперь осталось только выбрать МНВ.

Харлен заранее знал, что при этих словах Социолог поморщится. МНВ означало “Минимальное необходимое воздействие”, и здесь решающее слово принадлежало Технику. Социолог мог считать себя выше критики со стороны существ низшего порядка, пока он занимался математическим анализом бесчисленных возможных Реальностей, но в деле выбора МНВ все решал Техник.

Одних математических вычислений здесь было недостаточно. Даже самый большой Киберцентр, управляемый самым умным и опытным Старшим Вычислителем, в лучшем случае мог только указать область вероятных поисков МНВ. После этого Техник изучал данные и выбирал в границах этой области нужную точку. Хороший Техник ошибался очень редко. Первоклассный Техник не ошибался никогда.

Харлен не ошибся ни разу.

— МНВ, рекомендованное вашим Сектором, — продолжал Харлен ровным, бесстрастным голосом, четко произнося слова Единого межвременного языка, — предусматривает аварию космолета и мучительную смерть дюжины или большего количества людей.

— Это неизбежно, — сказал Вой, пожимая плечами.

— В свою очередь я считаю, что МНВ может быть сведено к простому перемещению небольшого ящика с одной полки на другую. Взгляните сюда.

Харлен сделал своим бледным, идеально подходящим для указывания ногтем слабую отметку на одной из серий перфорации. Вой слушал его с напряженным, но молчаливым внима­нием.

— Разве это не меняет ситуацию с рассмотренной вами развилкой? Это делает появление развилки менее возможным и приводит нас…

— …к вероятной МОР, — прошептал Вой.

— …к точной Максимальной ожидаемой реакции, — поправил Харлен.

Вой поднял глаза; на его смуглом лице попеременно отражались злость и досада. Харлен мимоходом обратил внимание на щель между верхними передними зубами Социолога, придававшую ему обманчивое сходство с зайцем, что контрастировало со сдержанной силой его слов.

— Полагаю, что Всевременной Совет еще укажет мне на эту ошибку, — сказал Вой.

— Не думаю. Насколько мне известно, Всевременной Совет ничего об этом не знает. Во всяком случае, ваш проект Изменения попал ко мне без комментариев. — Харлен не уточнил слова “попал”, и Вой не спросил его об этом.

— Значит, это вы обнаружили ошибку?

— Да.

— И не сообщили о ней Всевременному Совету?

— Нет, не сообщил.

Сначала Вой облегченно вздохнул, затем нахмурил брови.

— Но почему?

— Мало кто мог избежать подобной ошибки. Я решил, что смогу исправить ее, пока не поздно. Так я и сделал. Чего же еще?

— Что ж, благодарю вас, Техник Харлен. Вы повели себя как друг. Хотя ошибка, допущенная нашим Сектором, как вы сами сказали, почти неизбежна, боюсь, что в отчетах она выглядела бы непростительной оплошностью.

После секундной паузы Вой продолжал:

— Впрочем, по сравнению с теми сдвигами, которые вызовет грядущее Изменение Реальности, преждевременная смерть нескольких человек мало что значит.

“Похоже, он не слишком мне благодарен, — подумал Хар­лен. — Скорее обижен. А если он к тому же подумает, что от выговора его спас Техник, он обидится еще больше. Будь я Социологом, он бросился бы мне на шею, но Технику руки не подаст. Он не желает даже притронуться к Технику, а сам готов обречь дюжину людей на смерть от удушья”.

Ждать, пока Социолог обидится всерьез, было нельзя, и Харлен напрямую спросил:

— Я надеюсь, что вы в знак благодарности не откажете мне в маленькой услуге?

— Услуге?

— Мне нужен План Судьбы. Все необходимые данные у меня с собой, как и проект Изменения Реальности в 482-м. Мне надо выяснить влияние этого Изменения на судьбу определенного человека.

— Я не уверен, что правильно понял вас, Техник, — медленно проговорил Вой. — Разве вы не можете сделать это в вашем собственном Секторе?

— Могу. Но я занимаюсь личными исследованиями и не хочу, чтобы до их завершения какие-либо результаты стали известны. В моем Секторе такой план трудно составить без… — Харлен завершил фразу неопределенным жестом.

— Значит, вы хотите сделать это неофициальным образом?

— Я хочу сделать это конфиденциально. И получить конфиденциальный ответ.

— Слушайте, это ведь противозаконно. Я не могу пойти на такое нарушение правил.

Харлен нахмурился.

— Это не более незаконно, чем мой отказ сообщить о вашей ошибке Всевременному Совету. Однако в том случае вы почему-то не возражали. Если вы так щепетильны в одном случае, то следует быть не менее щепетильным и в другом. Надеюсь, вы меня понимаете?

Вой отлично все понял — об этом говорило выражение его лица. Он протянул руку.

— Могу я взглянуть на документы?

Харлен слегка расслабился. Главная помеха осталась позади. Он внимательно смотрел, как голова Социолога склоняется над принесенными им пленками.

Наконец Вой нарушил молчание:

— Клянусь Временем, это же совсем небольшое Изменение!

Воспользовавшись случаем, Харлен решил рискнуть.

— Так и есть. Слишком небольшое, на мой взгляд. Дело именно в том, что оно ниже критической границы, и мне пришлось избрать в качестве примера отдельного человека. Вы, конечно, понимаете, что было бы неэтично проводить эти расчеты в моем Секторе, пока я не убедился бы в своей правоте.

Вой ничего не ответил, и Харлен умолк, боясь наговорить лишнего. Наконец Социолог встал.

— Я передам ваш материал моему Планировщику. Мы все сохраним в тайне. Надеюсь, вы понимаете, что это не стоит рассматривать как прецедент.

— Конечно.

— В таком случае, если вы не возражаете, я хотел бы поскорее осуществить Изменение Реальности. Я уверен, что вы окажете нам честь и лично совершите МНВ.

Харлен кивнул:

— Всю ответственность я беру на себя.

Когда они вошли в наблюдательную камеру, там уже работали два экрана. Инженеры заранее настроили их на заданные координаты в Пространстве и Времени и удалились. Харлен и Вой были одни в сверкающей огнями комнате. (Блеск молекулярных пленок вновь был более чем заметен, но Харлен смотрел только на экраны.)

Оба изображения были неподвижны и казались мертвыми. Они соответствовали математически точным моментам Времени.

Одно изображение сохранило яркие естественные краски; Харлен узнал в нем машинный зал экспериментального космического корабля. Дверь еще не успела закрыться, и в оставшейся щели виден был блестящий башмак из красного полупрозрачного материала. Башмак не двигался. Ничто не двигалось. Если бы изображение было достаточно резким, чтобы разглядеть пылинки в воздухе, то и они оказались бы неподвижны.

— Машинный зал будет пуст два часа тридцать шесть минут, — сказал Вой. — Естественно, в текущей Реальности.