НФ: Альманах научной фантастики 8 (1970)

Сломоухов не договорил, в столовую вошел Памфил Орестович с маленькой зеленой книжкой в руке.

– Вот, я разыскал вам один материал, - сказал Памфил Орестович. - Послушайте…

Памфил Орестович перевернул несколько страниц и медленно начал читать, время от времени поглядывая на Сломоухова: "Дождь перестал совсем, температура воздуха понизилась, и от воды стал подниматься туман. В это время на тропе я увидел след, весьма похожий на человеческий. Альла ощетинилась и заворчала, и вслед за тем кто-то стремительно бросился в сторону, ломая кусты. Однако зверь не убежал, он остановился вблизи и замер. Так простояли мы несколько минут… Тогда я нагнулся, поднял камень и бросил его в сторону, где стоял неведомый зверь. В это время случилось то, чего я вовсе не ожидал. Я услышал хлопанье крыльев. Из тумана выплыла какая-то большая темная масса и полетела над рекой. Через мгновение она скрылась в густых испарениях, которые все выше поднимались от земли. Собака выражала явный страх и все время жалась к моим ногам. Меня окружала таинственная обстановка, какое-то странное сочетание тишины, неумолчного шума воды в реке, всплесков испуганных рыб, шороха травы, колеблемой ветром. В это время с другой стороны послышались крики, похожие на вопли женщины. Так кричит сова в раздраженном состоянии.

Вечером, после ужина я рассказал удэгейцам о виденном в тайге. Они принялись очень оживленно говорить о том, что в зцешних местах живет человек, который может летать по воздуху. Охотники часто видят его следы, которые вдруг неожиданно появляются на земле и так же неожиданно исчезают, что возможно только при условии, если человек опускается сверху на землю и опять поднимается в воздух. Удэхейцы пробовали его выследить, но он каждый раз пугал людей шумом и криками, такими же точно, какие я слышал сегодня…"

Памфил Орестович закрыл книжку и задумчиво добавил:

– Такие же летающие люди встречались и в Китае…

– Батюшки, вот удача! Ну что за золотой человек! -воскликнул Сломоухов. - Судя по имени собаки, это Арсеньеа! Это его собаку звали Альпа, да и поэтичность описания выдает автора[1]. Ведь сколько раз я слышал и этот плеск испуганных рыб, и шорох трав, и тишину таежной ночи, но чтобы вот так изобразить все вместе и на одном дыхании - никогда. Теперь я кум королю и сват министру. Есть свидетельство, есть! Слово за вами, Афанасий Петрович! Слово за вами! По рукам, что ли!

– Велика честь, Александр Денисович, - сказал Афанасий Петрович и зажмурился. - Где уж нам за вами угнаться.

– Ну, ну, не нужно, Афанасий Петрович. Скромность здесь неуместна. Задачи науки…

– Да какие тут задачи науки? Поймать человека и в клетку посадить, что тут за задачи науки? Зверство одно. Брось, Александр Денисович, пусть его летает…

– Да как вы можете так говорить! - возмутился Сломоухов. Чтобы я отступил? Плохо же вы меня знаете, Афанасий Петрович. Ведь я же его видел, видел! Между прочим, в тот самый день, когда с вами… - Сломоухов на секунду замялся, но остановиться был уже не в состоянии, - когда с вами произошло несчастье.

Афанасий Петрович заметно оживился.

– В тот самый день? - удивленно переспросил он. - А где?

– Ну знаете ли, это не в городе происходило, где бы я мог назвать улицу и номер дома.

– Так где же, где? - настойчиво повторил вопрос Афанасий Петрович.

– Ну, у Ерофеева распадка, если вам это что-нибудь говорит.

– Знаю распадок тот. Там старый кедр стоять должен.

– Правильно, правильно, и он как раз на нем сидел, - с удивлением сказал Сломоухов. - Ну, брат, ты здорово тайгу знаешь.

– А чего же не знать, чай, родился в ней, матушке, - Афанасий Петрович задумчиво улыбнулся и как-то по-особенному тепло сказал: - Дедушка, дедка.

– Кто? Какой дедушка? - не понял Сломоухов.

И вдруг Юрий Васильевич вспомнил: тогда, в тот памятный вечер, когда он вошел в комнату, где на столе лежал Афанасий Петрович, было нечто необыкновенное. Был звук, похожий не то на плач, не то на смех, в когда Федор Никанорович подошел к разбитому окну, снаружи тоже донесся этот же всхлипывающий звук.

– А чей же, как не мой, - помолчав, сказал Афанасий Петрович. - Мой дедка…

– Доказательство! - резко сказал Сломоухов. - Черт возьми, Афанасий, не могу тебя понять. То шуточки, то какая-то раздражительная пассивность, и нате! Величайшая загадка науки - и вдруг его дедушка!

– Он правду сказал, - заметил Памфил Орестович. - Правду. И вы, Александр Денисович, тоже сообщили нам очень много интересного и важного, не так ли, Афанасий Петрович?

– Да, подтвердил Афанасий Петрович. - Конечно. Вот только врал вам Ганюшкин. Не так оно было…

– Что было не так? - поразился Сломоухов. - Все было так, именно так. Вы просто не слышали начала.

– А не так, - упрямо повторил Афанасий Петрович. - Про какую-то бекешу там говорили. Не верно это. Сам Ганюшкин пришел к нам, в деревню нашу, Горбуновку, завлек его дедушка. Про бекешу Ганюшкин говорил для отводу. О себе говорил, змей подколодный. Ну, мы его на цепь посадили… Пока не убег. Дядю моего, Григория, убил и убег. А что своих он побил, так я кости сам видал. Правда это. И выбрось, Денисыч, глупые мысли из головы. Дедушку поймать! Да и за что? Он тебе вред какой сделал! Шишку кедровую опалит, да орешков пощелкает, тем и сыт, зверя не обидит, не то что человека, а ты его ловить… Да и я не дам, нет, не позволю…

Сломоухов наклонил голову и едва слышно спросил:

– А что ты сделаешь?

– А ничего, - оказал Афанасий Петрович и будто в шутку положил свою короткопалую руку на плечо Сломоухова. - Только не нужно!

– Ваш намек понял, уважаемый Афанасий Петрович, - сказал Сломоухов, освобождаясь от прикосновения могучей длани Афанасия Петровича. - Понял, но не согласен! Разве можно забыть, что мировая науке способна изменить свой ход, свое течение при соприкосновении с новым удивительным фактом?

– Пойдемте за мной. - Пасхин взял со стола пузырек и сказал Сломоухову: - Это будет для вас очень полезно.

Пасхин вышел первым из комнаты, за ним двинулись гости. Видимо, бутылочка с таинственной жидкостью вздрагивала при каждом шаге Пасхина, так как Юрий Васильевич чувствовал непрестанное головокружение, а посмотрев на Сломоухова, убедился, что тот испытывает нечто подобное.

Юрий Васильевич даже закрыл глаза, прислонившись к дверному косяку, когда Пасхин выливая содержимое в кухонную раковину. Сломоухов попытался ему помешать, нэ Пасхин встряхнул бутылочку, и Александр Денисович едва устоял на ногах.

Через минуту все было кончено.

Каково же было удивление Юрия Васильевича, когда, придя домой, он обнаружил в кармане пальто пузырек с обгоревшей наклейкой. Пузырек был опорожнен… на две трети, но того, что осталось, было достаточно для исследования. Юрий Васильевич вспомнил, что Пасхин, прощаясь, хитро подмигнул ему.