НФ: Альманах научной фантастики 8 (1970)

Юрий Васильевич внимательно рассмотрел пузырек. Снял наклейку, вынул пробку… Медленно наклонив пузырек, слал в граненый стакан содержимое - вода как вода, ничего особенного. Но только теперь Юрий Васильевич заметил, что сквозь темное стекло пузырька проглядывает какая-то сложная и тонкая конструкция, прикрепленная к его донышку.

Утром, в лаборатории, Юрий Васильевич раскалил изогнутый пруток и аккуратно отрезал верхнюю часть пузырька. Когда раздался характерный треск лопающегося стекла, Юрий Васильевич поднял за горлышко пузырек и остолбенел от изумления: перед ним на четырех ножках, скрепленных с донышком пузырька, стояла металлическая «луковица» с неплотно прижатыми лепесткемистворками. Все было искусно выточено из кости и металла.

Далекий день промелькнул в памяти. Еще школьником Юрий Васильевич видел нечто подобное. В то время как его класс изнывал на контрольной по химии, Юра Дейнека решил не рисковать понапрасну и провести часок-другой под гостеприимной сенью старинного собора. В соборе был размещен антирелигиозный музей, и на стенде перед алтарем среди надписей с цитатами из Вольтера и Омара Хайяма Юра заметил большую бутыль, внутри которой находилась модель деревянного храма. Сквозь узкое горлышко бутыли эта модель никак не могла пройти.

Юра спросил у скучавшего за столиком экскурсовода: «А как в эту бутылку попала модель?», и экскурсовод, обрадовавшись вопросу, подробно рассказал, что весь «храм» вначале собирался вне бутылки из маленьких деталек, а потом, с помощью щипчиков, каждая такая деталька, смазанная предварительно клеем, отправлялась на свое место. Экскурсовод даже показал Юрию Васильевичу - тогда просто Юре - сохранившиеся на некоторых детальках номерки и добавил, что модель эту одиннадцать лет собирал из кипарисового дерева один монах, давший перед какой-то там иконой обет, что трудом рук своих прославит монастырь.

Несомненно, и Ганюшкин, а в том, что эту луковицу мог изготовить только Ганюшкин, Юрий Васильевич не сомневался, так же, как тот монах, собирал эту конструкцию по частям. Юрий Васильевич вооружился лупой и действительно обнаружил на отдельных деталях сооружения выгравированные резцом номерки и обозначения. И вот тогда, повинуясь инстинкту экспериментатора, Юрий Васильевич капнул несколькими каплями дистиллированной воды на верхушку «луковицы». И тотчас же вся конструкция пришла в движение: створки откинулись, и в центре показалось полупрозрачное, похожее на каплю застывшей смолы тело, Юрий Васильевич осторожно дотронулся до него и почувствовал, что предмет этот упруг, но не тверд… Скорее всего он был похож на кусочек хряща.

А когда взошло солнце, Юрий Васильевич вдруг заметил, что над лепестками «луковицы» заклубился парок… Дотронулся до одного из лепестков - горячий. Юрий Васильевич достал высокий химический стакан, с помощью ниток опустил на дно стакана всю конструкцию, затем достал из шкафа прибор Дюбуа - Реймона, дававший довольно сильные импульсы высокой частоты…

Но оставим Юрия Васильевича за этим занятием,

Пройдут годы, десятки лет… И какими бы успехами ни сопровождались плановые исследования Юрия Васильевича, его всегда влекла к себе странная «луковица» Ганюшкина.

Все вновь и вновь он возвращался к ней, пока многое не стало для него понятным.

Многое, но не все…

Свежевыкрашенный катер скользил по Адуну. За рулам сидел старшина Ашмарим, рядом с ним - Федор Никанорович. На заднем сиденье катера расположились Афанасий Петрович и Юрий Васильевич.

– Пригрела бабка сердечного дружка? - сказал Ашмарин, разворачивая катер к далекому мосту. - А сам-то ушел.

– Да, ушел, - подтвердил Федор Никанорович, не отрывая глаз от секундомера, который он держал в руках. - Не надо увеличивать скорость, с такой и иди.

Катер прошел под мостом, и Федор Никанорович остановил секундомер.

– Что ж, сорок пять минут, - сказал он, - Дело ясное.

– Теперь-то куда? - спросил Ашмарин, сбавляя скорость.

– А вон к тому островку, - оказал Федор Никанорович. - Где будка собачьего поста[2].

Ашмарин выключил мотор, и лодка бесшумно ткнулась в берег.

– Зачем это вы время засекли, Федор Никанорович? - спросил старшина, когда все пассажиры расположились на горячем песке.

– Зачем? - переспросил Федор Никанорович. - Дело серьезное…

– Я ж хотел набавить скорость, а вы не разрешили, - продолжал недоумевать Ашмарин.

– Ты помнишь, Ашмарин, то утро, когда ваши задержали меня на площади? Юрий Васильевич еще был со мной.

– Это когда мы Ганюшкина с лодкой взяли? Так лейтенант же приказал, мне что…

– Вот я все время думал, для чего Ганюшкин к мосту под плывал, к быку привязывался и дурака разыгрывал, что он гражданин из Сан-Франциско и прочее? "Вот сейчас я выяснил, в ноль часов тридцать пять минут он был у быка.

– Это точно, - подтвердил Ашмарин. - А в одиннадцать он еще находился совсем в другом месте.

– Да, - сказал Афанасий Петрович, - в одиннадцать мы были в одной комнате…

– Значит, он не случайно поехал к мосту, все, все намеренно, - воскликнул Юрий Васильевич. - Свидетели ему были нужны, что он ловил рыбу.

– А у него в лодке рыбы было порядком, - заметил Ашмарин. - Часа на два лова, если на удочку.

– Рыбы он наловил заранее, - уверенно сказал Федор Никанорович. - Все продумал… Даже записочку на моей машинке отстукал, когда она у него в починке была.

– Вот ведь карась! - сказал Ашмврин и, вскочив на ноги, тревожно огляделся, но Адун был в этот час пустынен, в на островке спокойно шумел лозняк да волновался прошлогодний кажыш, стеной поднимавшийся за островом над узкой протокой.

– Эк, попался бы мне, я бы ему припомнил, как тогда нас с Фоминым на кладбище трепал,

Афанасий Петрович повесил свою одежду на колючий куст, под которым Ашмарин аккуратно разливал «Витамин С» по походным стаканчикам. Когда дошла очередь до рубахи, Афанасий Петрович с секунду колебался, но снял и рубаху.

– Что это у вас? - спросил Юрий Васильевич.

Афанасий Петрович резко обернулся к нему. Теперь его обнаженная спина была видна Федору Никаноровичу.

– Неужели отросли? - воскликнул Федор Никаноровнч.

Афанасий Петрович угрюмо кивнул.

– Kак рога у сохатого, - сказал он. - Хоть фабрику строй.

Отростки на спине Афанасия Петровича крайне заинтересовали и Ашмарина. Он поднялся на ноги и осторожно притронулся к ним,

– Крепкие, - вздохнул он удивленно. - Ну, точно крылышки у качки.

– У какой такой качки? - спросил Афанасий Петрович.

– Ну, у этой утки, - пояснил Ашмарин. - Он молча опять протянул руку к отросткам на спине Афанасия Петровича, не тот неожиданно выкрикнул: